Оглянувшись я уже не увидел судна. Кругом нас охватывал густым навесом наш верный союзник – туман.
Этот обморок короля был очень удобным обстоятельством. Он знал, что я был сильнее его и что теперь едва ли что-нибудь могло стеснить меня. Если бы я был пойман, то моим уделом была бы могила или пожизненная тюрьма; чтобы не рисковать для себя этим, можно было пожертвовать хотя бы и королевской жизнью. Однако Людовик был недвижим, и, право, я боялся, не убил ли я его. Если так – оставалось одно: надо было сдать Барбару в надежное место и самому последовать за французским королем. Для меня уже не могло бы быть места между живыми людьми и лучше было самому покончить с собою, чем допустить травить себя всю остальную жизнь, как бешеную собаку. Эти мысли теснились в моей голове, но весла работали усердно, и мы были теперь одни, втроем, среди открытого моря.
Мною овладел страх; я поднял весла и, склонившись к Барбаре, спросил чуть слышным шепотом:
– Жив ли он? Ради Бога! Не умер ли?
Мисс Кинтон сама сидела полумертвая от страха. При моих словах она вздрогнула, но овладела своей нервной дрожью и тихо опустилась на колени на дно лодки. Она достала из-за своего платья флакон с солями и поднесла его к ноздрям короля. Я следил за его лицом. Мускулы сократились в гримасу, потом лицо приняло спокойное выражение, и он открыл глаза.
– Слава Богу! – облегченно произнес я, но сейчас же вспомнил об угрожающей нам опасности и вынул из-за пояса пистолет.
Барбара, все еще поддерживая голову короля, взглянула на меня.
– Что с нами будет? – спросила она.
– По крайней мере нас не обвенчают в Кале, – усмехнулся я.
– Нет, – шепнула она, снова склонившись к королю.
Его глаза были теперь широко открыты и пристально смотрели в мои. Он, видимо, приходил в себя; это доказывал взгляд, брошенный им на меня, на весла, на пистолет в моей руке. Он приподнялся на локте, причем Барбара быстро отодвинулась от него; потом он сел и, казалось, хотел встать на ноги. Я навел на него дуло пистолета.
– Не вставайте, пожалуйста, – сказал я, – опасно ходить в такой маленькой лодке, и вы, пожалуй, опрокинете нас всех.
Он обернулся на Барбару, посмотрел на море кругом. Нигде не было видно ни одного паруса. Туман все еще окружал лодку непроницаемым кольцом. Этот беглый осмотр должен был доказать Людовику, что его дело плохо. Однако ни малейшего страха не выразилось на его лице. Он сидел спокойно, с любопытством глядя на меня. Наконец он заговорил:
– Вы дурачили меня все время? – спросил он.
– Точно так, – ответил я, слегка склонив голову.
– Вы и не рассчитывали принять мое предложение?
– Будучи джентльменом – нет.
– Меня также считают джентльменом, сэр!
– Ну, а я вас считаю государем.
Людовик не ответил, но, оглянувшись вокруг, сказал:
– Судно должно быть близко; если бы не этот проклятый туман, его было бы видно.
– Слава Богу, что не видно, – отозвался я.
– Почему это? – резко спросил король.
– Если бы это было так, то вот пистолет для дамы и шпага для нас обоих, – спокойно ответил я, несмотря на то, что мое сердце сильно билось.
– Это вы не осмелитесь сделать! – крикнул Людовик.
– Придется поневоле, – объявил я.
С минуту царило молчание. Затем раздалось восклицание Барбары.
– Саймон, туман поднимается!
Это было верно. Подул ветер, и туман стал рассеиваться. Глаза короля сверкнули. Мы все трое единодушно оглянулись на море. Благодетельный покров тумана медленно полз вверх. Направо смутно начинал обрисовываться большой, темный силуэт судна; конечно, это было королевское судно. Мои глаза встретили торжествующий взгляд Людовика: он, очевидно, не считал меня способным исполнить обещанное и думал, что наша игра проиграна: туман продолжал подниматься, и с корабля нас должны были скоро заметить.
– Вы поплатитесь за свою выходку, – сквозь зубы сказал король.
– Очень возможно, – произнес я, – но, я думаю, что эту плату получит ваш наследник, ваше величество.
Он все еще не верил.
– Так как вы – король, – громко рассмеявшись, сказал я, – то вам будет отдано преимущество: вы можете умереть раньше дамы. Вот судно уже ясно видно; скоро с него так же ясно будем видны мы. Итак, государь, вы – первый.
Людовик тревожно посмотрел на меня.
– Но я безоружен, – сказал он.
– Здесь не поединок, – ответил я и обратился к Барбаре: – Пойдите на корму и постарайтесь не смотреть сюда.
– Саймон, Саймон! – в ужасе воскликнула она, но повиновалась и, кинувшись на дно лодки, закрыла лицо обеими руками.
Я обернулся к королю и спокойно и вежливо спросил его:
– Как вы желаете умереть, ваше величество?
Я услышал радостные крики, но не спустил взора с лица Людовика, чтобы не дать ему возможности броситься ко мне или прыгнуть в воду. На судне увидали короля, и радостные крики усилились. Однако оттуда не смели стрелять без его приказа, так как это создавало риск убить его самого. Надо было не допустить его к судну настолько, чтобы там был слышен голос с нашей лодки.
– Как вы желаете умереть? – повторил я.
Глаза Людовика вопросительно смотрели на меня.
– Клянусь честью, я сделаю это! – улыбнулся я на их безмолвный вопрос.
Глава 17. Моя последняя гинея
Однако король Людовик, прозванный Великим, должно быть, имел в своей жизни не одну ту цель, против которой я боролся, видел не одну Барбару среди женщин на свете и не собирался пожертвовать своей жизнью ни ради того, ни ради другого. Глядя на него, можно было подумать, что жизнь и смерть очень мало значили в его глазах, и он помнил в эту не совсем обыкновенную для короля минуту лишь о судьбах королевства, которым Рок судил ему управлять. Его взгляд был ясен и спокоен, когда он смотрел на мой пистолет, направленный в его голову. Победа была на моей стороне, но он лишил меня ее торжества и покоряясь подчинял меня себе. Он непринужденно улыбнулся и сказал:
– Право, на этот раз я промахнулся, что, говорят, со мною не часто случается. Что же делать? Миром управляет Всевышний.
– Но через посредников, государь, – добавил я.
– А посредники не всегда исполняют Его волю, вы хотите сказать, мистер Дэл? Ну, на этот раз посредником оказались вы и исполнили свое дело исправно. Носите это на память обо мне! – и он протянул мне свой кинжал, рукоятка которого была осыпана драгоценными камнями.
Я низко поклонился, но не спустил пальца с курка.
– Полно! Я даю вам свое слово, – просто сказал Людовик.
Спокойное величие этой короткой фразы победило меня, и я отложил в сторону оружие.
– Я должен попрощаться с мисс Кинтон, – произнес король и, оборачиваясь к ней, продолжал: – Мадемуазель, жизнь долга и разнообразна. Дай Бог, чтобы вам не понадобилась помощь друзей, но, если что случится, вспомните, что у вас всегда будет верный друг, пока Людовик владеет троном Франции. Обратитесь к нему при помощи этого перстня и считайте его всегда своим покорнейшим слугою.
Он снял с пальца великолепное бриллиантовое кольцо и, опустившись на одно колено, взял руку Барбары, а затем, надев ей на палец кольцо, со вздохом поцеловал эту руку. После того он встал и, глядя на судно, сказал мне: «Гребите туда!» И я, державший в своих руках его жизнь, послушно взялся за весла и исполнил его приказание.
Скоро мы поравнялись с кораблем. С борта виднелись лицо Кольбера, у которого я увез его короля, и лицо лоцмана Томаса, у которого я увез его лодку. Около них находилось несколько изумленных лиц команды. Людовик не обратил на них внимания; жестом руки предупредив все вопросы, он обернулся ко мне и, улыбаясь, тихо сказал:
– Разведывайтесь, как сами знаете, с моим братом, сэр. Наша борьба была не шуточная, и я вовсе не расположен к великодушию.
– Я прошу ваше величество только вспомнить обо мне, как о честном человеке! – искренне ответил я.
– И как о храбром джентльмене, – добавил он и, взяв опять руку Барбары, тихо продолжал: – Я желал вам только добра, а вместо него причинил лишь зло. Прошу вас помнить первое и забыть второе, – и он еще раз рыцарски поцеловал ее руку.
Я улыбнулся на это оригинальное извинение, но Барбара не улыбалась. Она опустилась на колени и дважды поцеловала руку Людовика, не имея силы заговорить от волнения.
– Ведь я же простил вашего друга! – мягко сказал он, отодвигая свою руку. Я стоял в своей лодке с непокрытой головой. Он посмотрел на меня и резко произнес: – Все это должно остаться между вами и мною.
– Повинуюсь приказанию, в котором я не нуждался, – сдержанно ответил я.
– Прошу прощения! Наденьте шляпу: не надо мне этих внешних знаков уважения. Счастливого пути!
По его знаку, Кольбер подал ему руку. Ни одного вопроса, ни одного знака удивления не посмели выразить на корабле; только лоцман в недоумении таращил глаза на короля, не смея выразить свое негодование против похитителя его имущества.
– За лодку вам будет уплачено, – услышал я слова короля. – Поставьте все паруса и держите курс на Кале.
Никаких объяснений король не счел нужным дать и знаком отпустил всех окружающих; только Томас Лай не сразу повиновался королевскому жесту, но Кольбер взял его за руку и отвел на его место.
Паруса были поставлены, и судно двинулось. Король стоял на корме и, обнажив голову, низко поклонился Барбаре; но она не видела этого, ее лицо было закрыто руками. Я приподнял свою шляпу и сел на весла. Король улыбнулся, и мы обменялись с ним долгим взглядом, как два борца, померившиеся силой и сохранившие уважение друг к другу. Что-нибудь да значило взять верх над королем Франции!
Я с сожалением провожал его взором: отказавшись служить ему в его любовных целях, я с восторгом служил бы ему в честном бою.
Итак, мы очутились одни в открытом море. Загорелась заря, небо просветлело, и вдали смутно обрисовались очертания скал. Я повернул лодку, направив ее снова на родину. Барбара тихо сидела на корме, бледная и измученная всеми треволнениями этой ночи. Избавление от большой опасности точно ошеломило ее. Но, хотя она избавилась от де Перренкура, оставался герцог Монмут. Пока она не будет в безопасности около своего отца, я был ее единственной опорой, а я не смел показать и носа в Дувре. Эти мысли я оставил про себя; девушку надо было теперь утешить и ободрить.
– Мужайтесь, мисс Барбара! – сказал я. – Ведь теперь-то уж нас не обвенчают в Кале.
– Мы должны благодарить Бога за свое спасение, Саймон, – тихо ответила она.
Действительно, такое спасение было почти чудом: избежать свадьбы, предназначенной самим королем Людовиком, да еще с такой целью, было не шуткой.
– Конечно, мы могли бы бежать и после свадьбы, но это было бы уже не то, – улыбнулся я. – Да, это не устроило бы нас, – продолжал я шутить, – и создало бы неприятные осложнения… Не так ли?
– Поедете вы в Дувр? – не обращая внимания на мои слова, спросила Барбара.
– Как Бог даст! – несколько строптиво отозвался я. – Во всяком случае я правлю лодку к земле; последняя все-таки надежнее моря, хотя и Дувр далеко не безопасен для вас, мисс Барбара.
– Я ничего не боюсь, пока вы со мною, Саймон. Вы ведь не оставите меня, пока я не буду с отцом, не правда ли?
– Конечно, нет, – ответил я. – А где теперь лорд Кинтон?
– Он в Лондоне. Ведь даже король не сможет ничего сделать, когда я буду с отцом.
– Тогда скорее в Лондон, – решил я. – Видите вы берег?
– Вижу маленькую бухту на берегу и дуврский замок по левую руку.
– Пристанем к бухте, – сказал я, – а потом постараемся добраться до Лондона.