Эйден, вероятно, привык к постоянному движению. В таком темпе живут люди в его мире и в мире ее родителей. Пожалуй, не стоит упрекать его. Просто он другой.
– Я навел справки в городе, можно ли арендовать машину.
Куин встрепенулась. Это решило бы все проблемы.
– Увы, не получилось.
– Жаль.
– Вы сожалеете, что взяли меня. – Он сказал это просто, без обиды, но голос был таким грустным и усталым, что Куин едва удержалась, чтобы не погладить его по руке и не утешить. Но…
Она взглянула на своих мальчиков, увлеченно игравших с другими детьми, и в душе поднялась волна любви и тревоги. Распрямив плечи, она твердо встретила его взгляд. Мягкость и сострадание приведут только к новым недоразумениям.
– Эйден, вы были безукоризненно вежливы, но недружелюбны.
– Не понимаю. – От напряжения у него побелели губы.
Куин сожалела, что ее слова вызвали такую реакцию, и надеялась, что не вымещает на нем бессознательно давнюю, не дающую покоя обиду.
– Вы не подпевали нам, не принимали участия в игре.
Он уставился на нее в растерянности, не свойственной будущему политику:
– Только не говорите, что намерены расстаться со мной в этом богом забытом городишке.
– Конечно нет! – ахнула Куин. Как ему в голову могло прийти?
– Я найду выход, как только приедем в Аделаиду.
– Хорошо, – сказала она, кусая ноготь. До Аделаиды им предстоит добираться семь, а то и восемь дней. Если бы она могла объяснить ему, как важно для нее это путешествие, может, он стал бы дружелюбнее.
Куин вытянула ноги и уселась поудобнее.
– Знаете, что я думаю? Не пора ли нам немного растопить лед? Давайте зададим друг другу вопросы, которые не дают нам покоя, и покончим с этим. – Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться, увидев изумление на его лице. Привычка сдерживать эмоции явно изменяла ему. – Ну хорошо, давайте поделимся тем, что, по нашему мнению, может заинтересовать другого. – Куин хлопнула в ладоши. – Да, так будет интереснее. Пожалуй, начну первая, если не возражаете, – поспешила добавить она, прежде чем он возразил. – Расскажу вам, почему Робби, Чейз и я отправились в путешествие через континент.
Эйден насторожился. По тому, как он взглянул на нее, Куин поняла: он заинтересовался.
– Оливковая ферма расположена в винодельческом районе Хантер-Вэлли и принадлежит моей тетке, которую считают в семье белой вороной. – Куин закатила глаза. – Я пошла в нее.
– Вас тоже считают белой вороной?
Первый вопрос! Куин постаралась скрыть триумф.
– Честно говоря, не удивлюсь, если мои родители вообще вспоминают обо мне. Они живут в Сиднее. Я забеременела Робби, когда мне было восемнадцать. Они мечтали о том, что я окончу университет, добьюсь невероятных успехов, сделаю блестящую карьеру. Когда я решила оставить ребенка, родители отказались от меня.
Эйден был поражен. Может, он не совсем дружелюбен в обычном понимании слова, но и не похож на человека, который отвернется от своей семьи в критический момент. Почему Куин сделала такой вывод? Только на том основании, что у него приятная улыбка и честные глаза? Вряд ли этого достаточно.
– У вас есть братья и сестры?
Второй вопрос!
– Нет. Когда родители выдвинули ультиматум, я собрала вещи и переехала в Перт.
– Почему в Перт?
– Самая отдаленная от Сиднея доступная мне точка в Австралии.
Эйден смерил ее долгим взглядом. Куин затаила дыхание, надеясь, что он задаст четвертый вопрос.
– Отец Робби тоже поехал? – поинтересовался он, и Куин с трудом сдержала улыбку.
– Да, – кивнула она, не собираясь тем не менее посвящать его в эту историю. – Когда родился Робби, тетя Мара…
– Та самая «белая ворона»? – не удержался Эйден, против воли попавшись на крючок.
– Именно она. Приехала на пару недель, чтобы помочь. Мне едва исполнилось девятнадцать, и я была благодарна за любую поддержку, помощь, совет.
Эйден сорвал одуванчик.
– Любезно с ее стороны.
– Это было ее решение. Прежде мы почти не виделись. – Родители позаботились об этом. – За две недели мы невероятно сблизились и с тех пор не прекращали общение.
– Вы перебираетесь поближе к ней?
Куин вдруг охватил страх: что, если она совершает ошибку, круто меняя жизнь?
– Куин?
Она спохватилась и натянуто улыбнулась:
– Маре только сорок два года, но она страдает от артрита. Ей предстоит операция на шейке бедра, и понадобится помощь. У мальчиков в Перте, кроме меня, никого нет. Думаю, будет неплохо, если они поближе узнают Мару.
– Вы едете, чтобы ухаживать за ней? – посочувствовал Эйден.
– Скорее, мы нужны друг другу. Я упоминала, что она владеет оливковой фермой. Ее помощница недавно вышла замуж и уехала в Америку.
– Планируете занять ее место? – спросил он ровно, поэтому у Куин не было повода чувствовать, что ее социальный статус… несколько снижается.
– Да, – ответила она с легким вызовом: ведь ей самой захотелось перемен.
Административная должность на химическом факультете университета Западной Австралии уже не приносила удовлетворения, да, впрочем, никогда и не доставляла особой радости. Однако эта работа позволяла ей и мальчикам жить в достатке последние пять лет. Куин решительно отогнала сомнения, готовые поглотить ее. В худшем случае она без труда найдет себе где-нибудь какую-нибудь офисную работу.
Куин выпрямилась. Она не видела причин, почему ее проект не удастся. Она и ее сыновья любят тетю Мару. Хантер-Вэлли – прекрасное место, где много солнца, воздуха и простора. Она найдет мальчикам хорошую школу, купит им собаку. У них появятся новые друзья, у нее тоже. Куин надеялась, что на новом месте она избавится от тоски и одиночества, одолевавших ее последнее время. Короче говоря, выиграют все!
Она повернулась к Эйдену:
– Будущее представляется таким волнующим.
– И пугающим, я полагаю.
Куин не хотелось признаваться в этом. По крайней мере, вслух. Она старалась дышать ровно.
– Решение перевернуть страницу затронет не только вас. – Эйден поглядел на мальчиков. – Но и…
– Вы хотите напугать меня?
– Нет, что вы! – растерялся Эйден. – Я думаю, это удивительно смелый поступок.
Куин скрипнула зубами, но изобразила улыбку – вероятно, больше похожую на гримасу, потому что Эйден отпрянул.
– Поэтому наше путешествие так важно для меня. Я обещала мальчикам настоящее приключение. Мы не торопимся, чтобы они не уставали в пути и, кроме того, могли задавать мне вопросы о предстоящей жизни. Главное – снять напряжение, избавить их от страха перед неизвестным. – Она подняла голову, словно прислушиваясь к чему-то. – Эта поездка должна помочь нам принять будущее и поверить в удачу. – Куин посмотрела на него в надежде, что он поймет. – Потому я так стараюсь быть веселой и оптимистичной.
Даже сквозь загар было видно, как Эйден побледнел.
– Я все испортил.
– Нет. Не совсем. Но теперь, когда вы знаете, постарайтесь быть дружелюбнее.
– Чтобы дотянуть до Аделаиды и расстаться.
Наклонившись ближе, Куин ощутила его немного терпкий запах, напоминающий эвкалипт или сосновые иголки. Она вдохнула глубже, и напряжение немного спало.
– Нет, чтобы расслабиться и плыть по течению, – поправила она. – Вы переживаете по поводу забастовки, из-за того, что не можете вернуться в Сидней, но…
Он насторожился:
– Но?
– Обстоятельства связали нас на ближайшие шесть или более дней, так ведь?
– Шесть дней? – непроизвольно ахнул он, потом кивнул. – Шесть дней. Правильно.
– Так перестаньте терзать себя, а постарайтесь представить эти дни как… подарок судьбы. Считайте, что у вас неожиданный отпуск, пауза в напряженном графике.
Эйден уставился на нее:
– Отпуск? – Он словно пробовал слово на вкус, потом медленно покачал головой. – От того, что я буду нервничать, ничего не изменится, правда? Более того, я только осложню жизнь вам и мальчикам.
– И самому себе, – добавила Куин. – Страшно подумать, какой вред причиняет здоровью высокий уровень кортизола.
– Кортизола?
– Это гормон, который поступает в кровь при стрессе. Он очень опасен в больших дозах. – Куин немного нервничала под его пристальным взглядом. Она махнула рукой, чтобы скрыть смущение. – Читала об этом в книге. – Куин показалось, что Эйдену не повредили бы регулярные сеансы медитации, но воздержалась от совета: на сегодняшний день ему хватит тем для размышлений. Откинув голову, она подставила лицо солнцу. – Погода определенно располагает к отдыху. По календарю уже осень, но природе об этом неизвестно. Посмотрите на голубое небо с золотой дымкой на горизонте – это мое любимое время суток.
Эйден расслабил плечи.
– Как красиво ложатся сиреневые тени, а ветки деревьев будто пылают, – пробормотала Куин. – Хочется сохранить это в памяти.
Он вздохнул полной грудью и медленно выдохнул. Некоторое время они молчали. Куин надеялась, что Эйден, как и она, наслаждается вечерним отдыхом.
– Вы напоминаете мне кого-то.
Впервые Куин не уловила напряжения в его голосе.
– Кого?
Он повернулся к ней:
– Моя очередь.
Куин моргнула:
– Для чего?
– Поделиться тем, что может интересовать вас.
Меньше всего Куин ожидала, что он поддержит ее игру в откровенность. Собственно, она затеяла весь разговор лишь для того, чтобы дать понять, насколько важно для нее это путешествие. Но теперь глупо было отступать.
– Отлично. – Она лениво глядела вдаль, боясь смутить его.
– Смерть Дэниела потрясла мою семью.
Его брат погиб в автомобильной катастрофе восемь месяцев назад. Об этом писали все газеты. Куин крепко сжала в кулаке край одеяла.
– Папа с мамой души в нем не чаяли. Его смерть сразила их. – Он смотрел вниз, на свои руки. – Ничего удивительного. Он был необыкновенным человеком.
Он мог не говорить, каким ударом для него стала смерть брата: Куин видела это по его лицу. У нее в горле застрял комок.
– С тех пор моя мать живет в постоянном страхе за мою жизнь.
Несчастная женщина. Куин поняла, что Эйден имеет в виду.
– Забастовка диспетчеров и путешествие через всю страну, должно быть… встревожили ее? – Вот что на самом деле угнетало его, а вовсе не досадный инцидент в работе или страх пропустить важное совещание.
– Как вы сказали? Кортизол?
Она кивнула.
– У мамы он, вероятно, зашкаливает.
Куин не сомневалась: Эйден готов на все, чтобы успокоить ее, и сочувствовала ему всей душой.
– Скоро родители отметят тридцатилетнюю годовщину свадьбы, и…
– Когда? – Куин решила, что сделает все, чтобы он успел к торжеству.
– Двадцать четвертого.
Она перевела дух. Согласно ее плану, они должны добраться до тети Мары не позже двадцать второго. Он не опоздает.
– Мне надо помочь с приготовлениями, ведь праздник будет грандиозный. Я сам уговорил их, надеясь как-то отвлечь.
Куин спросила себя: какую жертву готов принести Эйден ради своих родителей? Как он сам перенес эту трагедию?
– Эйден, я соболезную вашему горю.
– Спасибо.
Оба молчали, пока тишина не стала мучительной.
– Можно мне сказать кое-что, касающееся вашей матери? – прошептала Куин.
Он замер, пожал плечами:
– Если только очень деликатно.
Деликатно? У Куин колотилось сердце. Она посмотрела на площадку, где, весело смеясь, играли ее дети.
– Не могу представить, что было бы со мной, если бы я потеряла одного из моих мальчиков. Нет ничего страшнее. У меня в голове подобное не укладывается – на мое счастье, хоть это звучит эгоистично.