Онаженщина
умная,и себя я тоже не считаю глупым человеком. Оба понимаем: зря цапаться
нечего. Худой мир лучше доброй ссоры, как говорится.
Правда,оба мы начеку, оба, фигурально выражаясь, друг с друга глаз не
сводим.
Как-тохлопнулапарадная дверь.Я-квыходу.Старухаудвери.
Услышала, что иду, - хлоп дверью перед самым моим носом. Показалось мне, что
с кем-то она разговаривала, открыл я дверь - на крыльце никого.
- Погодой интересуетесь? - спрашивает она меня.
- Да, - говорю, - погодой. Погулять хотел, да вот дождик.
Однако по вечерам она по-прежнему захаживала ко мне.Придет,сядет на
диван,кружевцо какое-нибудь вяжет,расспрашивает меня о моей жизни,сама
рассказывает,как в молодости на балах танцевала.Очень мило беседуем, как
самые закадычные друзья.
Как-то вечером сидела она у меня, а Виктор в окно стучит.
- Эх, - думаю, - не вовремя...
Старушка сразу встрепенулась.
- Кажется, стучат? - спрашивает.
Ноянерастерялся -чтобы лишних подозрений не было,всегда лучше
поменьше от правды уклоняться.
- Это Виктор,-говорю. - Меня проведать пришел. Я с ним теперь через
форточку объясняюсь. Вот он и стучит.
Открываю форточку, кричу:
- Это ты, Виктор?
А он мне в ответ:
- Я, Иван Николаевич!
- У меня тут Александра Евгеньевна, - кричу ему. - Завтра поговорим!
Паренек догадливый, сообразил.
- Ладно, - кричит. - Завтра так завтра.
Вижу - успокоилась старушка.
- Вы бы пошли погуляли с ним, - говорит.
- Я бы пошел, - отвечаю, - да простудиться боюсь.
- А все-таки неприятный ребенок этот Виктор,-говорит она.- Грубый
какой-то...
- Ничего не поделаешь, - отвечаю, - без гувернантки воспитывается.
- И не мешает он вам? - спрашивает она.
- А если мешает - я постучу ему: мол, занят, не мешай, он и уйдет!
И даже набрался нахальства, думаю: не может же эта старуха азбуку Морзе
знать, и выстукал Виктору: "Приходи попозже".
Пожелала она мне приятного сна, ушла к себе.
Слышу: Виктор снова стучит, тихо-тихо: "Пришел я".
"Приходил сегодня кто-то к старухе,-выстукиваю я,- не могу к тебе
выйти".
"Понимаю", - отвечает Виктор.
"Пока все", - стучу я и опять остаюсь в одиночестве.
Спать нельзя -мало личтоможет случиться,читать надоело,делать
нечего.Когда,думаю,эта мука кончится?За окном дождь, а в доме тишина
такая, что впору удавиться.
VIII
Когда же это случилось,дай бог памяти...Десятого октября, вот когда
это случилось.
Хоть и похвалился я,что не спал в ту пору,все-таки случалось иногда
вздремнуть,-вполглаза, как говорится, но случалось.
Проснулся я утром, в
комнате прохладно.Взглянул в окно -стекла запотели. Выглянул наружу - на
улице серенький туман.Совсем погода испортилась, настоящая осень на дворе,
грязь, слякотно, а люди по улице все идут, идут.
Втедничувствовалосьнеобычайноеоживление.Решаласьсудьба
Петрограда.Город готовился кобороне.На случай вторжения белогвардейцев
отряды рабочих рыли окопы искладывали баррикады издров,на перекрестках
устанавливали артиллерийские орудия, в окнах домов делали из мешков с землей
бойницы.Белогвардейцы грозилиразграбитьгородиперерезать рабочихи
работниц,красноармейцев и матросов,и все население Петрограда готовилось
дать врагу жестокий отпор.
Встал я, самому хочется на улицу, поближе к товарищам, а уйти не могу -
вдруг здесь враги закопошатся?
Шаркает, слышу, старуха в коридорчике, туда и сюда, туда и сюда. Думаю:
чего это она разбегалась?
- Иван Николаевич, вы спите? - спрашивает она меня из-за двери.
- Проснулся, Александра Евгеньевна, - отвечаю.
- Что-то холодно, - говорит она из коридорчика.
Ага, думаю, пробрало, то-то она разбегалась, согревается.
- Неужто холодно? - говорю. - А я что-то не замечаю.
- У вас кровь молодая,-говорит она.-Не принесете ли дров,Иван
Николаевич?
Анадосказать,чтодрованаходилисьнамоемпопечении.Яих
заготовлял, я их берег и даже ключ от подвала держал у себя в кармане.
- Зачем запирать?-говорит мне как-то старуха.-Мы свами в доме
одни.
- А для порядка, - объяснил я, - чтобы крысы туда не забежали.
Спокойнее мне как-то было, что подвал заперт и ключ у меня находится. А
то заберется туда кто-нибудь -была у меня такая мысль - да еще пристукнет,
когда пойдешь за дровами.
Сунул револьвер вкарман -яникогда оружия безсебявкомнате не
оставляю, - затянул ремень, одернул гимнастерку, выхожу.
- Отчего не принести дровишек, - говорю, - благо они у нас не по ордеру
выдаются.
Иду к парадной двери. Старуха около меня семенит.
- Вы охапочки две дайте мне, Иван Николаевич, - просит она.
- Что ж, - говорю, - можно.
Спускаюсь вниз полесенке,отпираю дверь,захожу вподвал,набираю
охапку дров,и вдруг дверь хлоп -и закрылась.Я к двери, надавил, а там,
снаружи, слышу, задвижка щелкает.
"Попался, Ваня, к ведьме в лапы", - говорю я сам себе.
Вподвале темно,ничего не видно.Нашел ощупью дрова,присел на них
около стенки, думаю: что делать? Стрелять в дверь? Замок такой, что никакими
пулями не пробьешь, да и пули поберечь надо. Вступить: в переговоры? Черта с
два договоришься с этими гадами, да и переговариваться не с кем. Аховое твое
положение,Ваня,думаю.Но волноваться себе не позволяю.Хватит,думаю,
погорячился уже раз, толку от этого мало.
Немного прошло времени,по-моему,слышу -шаги надголовой,голоса
смутно доносятся и будто двигают вверху что-то тяжелое, грузное.