Ну, я объясняю, как было дело, оправдываюсь.
- А может, ты и в самом деле был пьян? - спрашивает Ковров.
Верно,обстоятельства против меня говорили,и я не обиделся,не было
резонов обижаться.
- Что ж, - говорю, - революционер я или шантрапа какая-нибудь?
- Ну ладно,-говорит Ковров.- Погоди немного, узнаем сейчас, каким
чайком потчует тебя твоя хозяйка.
Вызывает он своего помощника, передает ему пузырек, поручает съездить в
химическую лабораторию и привезти оттуда анализ этого самого чая.
- А ты,- обращается он ко мне, - погуляй пока, сходи на часок в музей
куда-нибудь, что ли.
Возвращаюсь ячерез некоторое время.Зовут меня к Коврову.Он сидит,
усмехается.
- Говоришь, не померещились тебе голоса? - спрашивает. - Пожалуй, что и
так.Ато с какой бы стати угощать тебя морфием?Слышал:лекарство такое
есть, снотворное средство?
- В чаю-то? - спрашиваю.
- В нем самом.
- Значит, у меня от этого самого лекарства такой тяжелый сон?
- Пожалуй, что так.
- А я думал, - говорю, - что это со мной от скуки.
- А вот ночью сегодня ты сглупил все-таки,-говорит Ковров.-Шуму
много,атолкумало.Спугнул волков.Пусть думают,чтовдураках нас
оставили, но, смотри, не проворонь еще чего-нибудь.
Пришел я домой,признаться, очень удрученный. Обидно было, что все мои
старания пропали впустую. А тут еще старуха новый удар мне подготовила.
Пришел я к себе в комнату, сел. Думаю: приходится все начинать сызнова.
Тут стук в дверь -Борецкая.Садится на стул как ни в чем не бывало и даже
улыбается.
- У меня к вам, Иван Николаевич, - говорит она, - просьба...
- А что за гости все-таки были у вас ночью?-не выдержал,перебил я
ее.
Глазом не моргнула.
- Это вам показалось, - говорит.
- Да какой там показалось, - говорю. - Мне вчера чего-то нездоровилось,
не спалось, я голоса ясно слышал...
- Нет, это вам показалось, - повторяет она.
- Жалко,- отвечаю, - что другие думают, будто это мне показалось. Ну,
да ладно. Говорите, какая просьба.
- А просьба у меня,-говорит она,-такая. Больше вашего мальчика,
который к вам ходит,я через свои комнаты пускать не буду. Очень неприятный
ребенок,шаловливый игрубый.Вы сами знаете,везде стоит редкая посуда.
Ответственность за ее сохранность лежит не на вас - на мне.
- Ходить ко мне мои знакомые могут,-возражаю я. - Я ведь здесь не в
одиночном заключении.
- Ходить к вам, конечно, могут, не спорю, - говорит она, - но если этот
ребенок,который ужеразбил столько ценной посуды,будет продолжать здесь
бывать,я вынуждена буду обратиться в советские учреждения. Принимайте кого
хотите,нопусть вамдадут комнату вдругом доме,асюдавселят более
безопасного человека.
Нет,думаю,бесстыжие твои глаза,не бывать этому, не уеду я отсюда,
пока не сочтусь с тобой.
- И,поверьте мне, я настою на своем, - добавляет она. - Мои коллекции
важнее ваших подозрений.
Не желая обострять сней отношений,я сделал вид,будто растерялся и
даже побаиваюсь ее угроз.
- Ладно,-говорю,-небудет больше комнеэтот мальчик ходить,
извольте.
Вечером звонят.Идуотворять.Вкоридоре старуха мнеуже навстречу
бежит.
- Там ваш мальчик приходил.
Выхожу в переднюю -никого.Открываю дверь -на крыльце тоже никого.
Оглядываюсь. Смотрю - Виктор мой идет по улице прочь от особняка.
- Виктор! - кричу, - Витька, постой!
А он идет, не оборачивается, только рукой махнул. Догнал я его.
- Ты чего? - спрашиваю. - Загордился, разговаривать не хочешь?
- Александра Евгеньевна сказала,чтобы ябольше ктебе неходил,-
бурчит он.
Обидела старуха мальчишку.
- Эх ты,баранья твоя голова,-говорю.-Меня бы спросил.Я тебе
по-прежнему товарищ, только положение сейчас изменилось.
Подумал,подумал я,да и поделился с Виктором своими подозрениями. Не
все,конечно,сказал,но сказал о том, что не спится мне и кажется, будто
собираются в особняке по ночам вредные для Советской власти люди.
Глаза у мальчишки заблестели, слушает, слова не проронил.
- Лучше мне из дому теперь пореже выходить,-говорю. - Ты ко мне под
окно наведывайся. Подойди незаметно и постучи тихонько по стеклу. Азбуку-то,
которой я тебя учил, не забыл?
- Нет,не забыл,- отвечает. - Ты не сомневайся, Иван Николаевич, я к
тебе днем и вечером буду подкрадываться под окно.
- Вот и хорошо,-говорю.-Может статься,понадобится мне от тебя
помощь.
Пожал я ему руку - и обратно к себе домой.
Часа через два слышу - постукивает в окно: "Я тут, Иван Николаевич".
Ну,думаю,отлично,связь налажена,и тоже стучу по стеклу будто от
скуки: "Все в порядке, иди спать".
С этого дня жизнь моя, надо прямо сказать, стала еще скучнее. Лишился я
единственного приятеля,сижу один вдоме вместе со старухой,и делать мне
решительно нечего.Старуха все дни напролет книжки читает,ия почитываю.
Никто кней неходит,ичувствую я,что так никого мне ине дождаться.
Понятно: и старуха, и ее племянники настороже - зверя в одну и ту же ловушку
два раза подряд не заманишь.
Наступил октябрь.Начались дожди, стало холодновато. Откроешь форточку
- с улицы дует сырой промозглый ветер.Небо серое,в тучах. В газетах тоже
всякие невеселые сообщения. В общем, пасмурно.
Внешнеотношения уменясостарухой вполне приличные.Онаженщина
умная,и себя я тоже не считаю глупым человеком. Оба понимаем: зря цапаться
нечего.