– Очнулся-таки. А я подумал – так и просидишь истуканом деревянным.
Благодарствую за подношение!
Серым клубком метнулся во внутренности серванта, притащил салфетку и начал деловито вытирать миску. В кухню зашла Багира, потянула носом
воздух, зажмурилась. С места запрыгнула на верхушку шкафа, воткнула усатую морду в тарелочку. Лизнула остатки молока с вареньем,
презрительно фыркнула – не понравилось.
– А ну брысь, ведьмино отродье! – рявкнул домовой, погрозил кулачком. – Сколько раз мое молочко лакала! Никак не нажрешься, скотина
бессловесная! Мышей лови!
Багира зашипела, разинула пасть, будто намереваясь цапнуть домового. По размерам как раз – со среднюю крысу. Еслистрат воинственно выставил
перед собой ложку, встал в позицию.
– А ну не ссорится! – гаркнул я внезапно для себя. – Багира, брысь с серванта! Сейчас колбасы дам.
Кошка вздрогнула, пристыжено отступила и спрыгнула на пол. Сразу подбежала, начала мурлыкать, тереться о штанину. Домовой спрятал ложку,
вновь принялся вычищать тарелку. Проворчал, не оборачиваясь:
– Благодарю за защиту, молодец! Совсем замучила мышатница. Проходу не дает. И вроде своя животина, волшебная, но тоже молочко любит.
– Не за что, – ответил я. Вытащил из холодильника палку варенки, отрезал толстый ломоть. Покрошил и насыпал в кошачью миску. Багира сразу
же распушила хвост, подбежала и потерлась. – Ну-ну, не подлизывайся. Нагулялась? Хорошо хоть послушалась и вернулась.
Кошка мяукнула, сверкнула зелеными глазами-плошками: мол, не ругайся хозяин, я хорошая. Вонзила зубы в колбасу, стала аккуратно есть. Я
отряхнул ладони, вновь присел и стал заворожено наблюдать за домовым. Тот суетился, хозяйничал. Вытер миску, спрыгнул на пол и выбросил
использованную салфетку в мусорное ведро. Вернулся обратно, заметался по шкафу: собирал крошки, подметал бородой пыль.
– Так значит, ты существуешь, – пробормотал я.
– А почему бы и нет? – хихикнул Елистрат в бороду. – Аз есмь. Это вы, люди забыли о нас, превратили в сказочки. А еще русичи, тудыть вас за
ногу! Но есть еще те, кто помнят, подкармливают.
– Но почему никто не видел? – удивился я. – Ведь не такие уж и маленькие. А лешие к примеру? Или русалки? Оборотни?
– Мы же не дураки, – ехидно фыркнул домовой, остановился и глянул с презрением. – Прячемся, отводим глаза. К тому же мы духи: русалки,
домовые, кикиморы и лешие. Мы живем… Но как вы называете?.. Кгхм… Мо…моль…молекиурная…
– Молекулярная? – догадался я.
– Во! – кивнул Елистрат. – Что за слова? Язык сломаешь. Мо-ле-кулярная структура у нас гораздо жиже. Легко проходим сквозь стены, вселяемся
в вещи. Поэтому и не видите. А волколаки тоже скрываются, под полной луной гуляют лишь в самой глуши.
– А почему нельзя жить открыто? – спросил я.
Домовой сморщил личико и красноречиво повертел пальцем у виска.
– Умом тронулся, молодец? Да сразу охоту объявят, изучать станут. А кое-кто и просто из удовольствия убить захочет. Теперь не времена
князей и богатырей. Тогда жили с русичами рука об руку, не скрывались. Работали по хозяйству, трудились вместе…
– М-да, – признал я. – Люди такие. Что ж ты раньше не показывался, а сейчас вдруг решил?
– Ну, дык… – замялся Елистрат.
– Тогда ты б в меня не поверил, или просто не увидел. А сейчас силушку в тебе вижу волшебную. Рано или
поздно заметил. Вот я и решил не тянуть кота за хвост. Лучше так, по-хорошему…
– И то верно, – согласился я. – Что ж, будем знакомы. Слушай, а про силу мою что-то сказать можешь?
Я затаил дыхание. Момент истины! Домовой старый и матерый, сразу видно. Может пролить свет на происходящее. Елистрат нахмурился, поскреб
бороду. Подбежал поближе, глянул с одной стороны. Перепрыгнул на стол, посмотрел еще, покачал головой.
– Не волхв, определенно, – проворчал он. – На колдуна или волшебника тоже не похож. Вот на ведьмака смахиваешь… немного. Не знаю я,
молодец. Дождаться Вадима тебе надобно. Богатырь у своего деда, волхва учится. Может что-то и скажет. Но покудова не броди нигде, в городе
много чародеев… А ты зеленый еще, многим захочется силушку твою забрать.
– Плохо, – огорчился я. – Так хотелось хоть что-то узнать. Как в потемках. А не бродить… Блин!..
Вытащил из кармана мобильник, глянул на встроенные часы. Без двадцати семь! А к семи надо быть у кафе, иначе Юра замучает придирками.
Вскочив с табурета, я помчался в спальню. Быстро переоделся, схватил деньги, ключи. Мельком глянул в зеркало, пригладил вихры – нормально.
Синяки и ссадины, полученные в драке, уже затянулись, регенерировали. Есть и плюсы в волшебной силе. Иначе недели две валялся в больнице с
сотрясением мозга.
На пороге встретил Елистрат, загородил дорогу и расставил ручки. Лицо домового выражало крайнюю степень волнения.
– Ты куда собрался, молодец? – рявкнул он. – Али не слышал предупреждения? Пока Вадим не вернется – из дому ни ногой!
Я обулся, задумчиво посмотрел на Елистрата. Только-только установленный контакт разрушать нельзя. Да и прав домовой. Стоит вспомнить
встречу с Платоном. Руку на отсечение – колдун. А если нечисти в городе так много, как говорил Вадим, то надо мной нависла нешуточная
угроза. Кто знает, что за силами управляют. А я лишь начинаю разбираться, вникать… С другой стороны если не явлюсь, то получу такой
нагоняй, что жить не захочется. Федя похоже не на шутку втюрился в англичанку и слишком болезненно относится ко всему, что с ней связано.
Уволить не уволит, а к чему придраться найдет.
– Елистрат, дорогой! – сказал я быстро. – Очень надо! Вопрос жизни и смерти. Если не приду, то будут проблемы на работе.
– Не пущу! – упорствовал домовой. Взобрался на дверь и уселся на ручку. – У тебя, молодец, будет еще больше проблем, коли пойдешь.
– Елистратушка! Будь человеком! Я осторожненько, обещаю, – попросил я, добавил с намеком: – А с меня еще варенье. Малиновое, как любишь.
Домовой поколебался, тряхнул бородой. Но перспектива полакомиться пересилила. Медленно, нехотя спрыгнул с двери и отбежал в сторону.
– Смотри, молодец, – буркнул угрюмо. – Я предупредил. И о варенье не забудь.
– Конечно! – кивнул я.
Приоткрыл дверь, проскользнул в узкую щель и помахал рукой.
– Не балуйтесь без меня! – пригрозил я. – Пьянки не устраивать, девок не водить. А если и водить, то хоть красивых…
Захлопнул, ухмыльнулся возмущенному воплю домового и побежал по лестнице. Весь путь до кафе, где намечался сабантуй, занял минут
пятнадцать. «Эдем» находился в том же районе, где и офис агентства. Хозяин заведения держал марку, следил за чистотой и качеством
обслуживания.