— А я кое-что знаю, — с готовностью вмешалась Моника.
Я многозначительно взглянула на Пэтти: «Ну вот, приехали». Моника Толмэн меня бесит. Она не бедна и довольно красива, но крайне не уверена в себе и из кожи вон лезет, чтобы доказать обратное.
По правде говоря, зря она это делает. И напрасно копирует мою прическу.
Моника провела рукой по волосам, демонстрируя недавнее мелирование — точь-в-точь как у меня.
— Уэлсли разошлись летом, — громко объявила она.
— Уэлсли? — ахнула Кейт.
Моника кивнула и отхлебнула вино. Видно, что ей доставляло удовольствие сообщить столь шокирующую новость.
— У Люси обнаружилась интрижка…
— Что?! — Мы все в ужасе обернулись и уставились на Монику.
Пэтти нахмурилась, между ее темными бровями залегла глубокая морщинка. По крайней мере стало ясно, что моя подруга не накачана ботоксом.
— Не верю, — заявила она. — Не верю. Люси никогда не изменит мужу. Я ее знаю много лет…
— И она очень религиозна, — подхватила Кейт.
Моника пожала плечами.
— Иисус любит грешников.
Невероятно. Я допила коктейль и сразу захотела еще. Жаль, что нельзя послать за ним одну из девочек — здесь не продают спиртное несовершеннолетним.
Моника крутила бокал.
— Пит намерен забрать детей.
— О нет!
Все зашло слишком далеко. Честное слово. Я знаю Люси: она отличная мать, хорошая жена; она не переживет, если у нее отнимут детей. И потом, дети должны жить с матерью.
Если только она не сумасшедшая.
Как моя мать, например.
— Пит уверен, что выиграет дело, — взахлеб продолжала Моника.
Терпеть не могу, когда она так довольна собой. Ей-богу, ей нужно меньше тратить время на занятия с персональным тренером и почаще заниматься благотворительностью.
— Нельзя отнимать детей у матери, — возразила я. — Суд не согласится. Это точно. Ты уверена, что у Люси роман на стороне?
— Думаю, он закончился, как только об этом стало известно. Но Пит в ярости. Он оплатил жене липосакцию бедер и живота, имплантаты, коррекцию зрения и все такое, а потом выяснилось, что он старался не для себя. Не удивительно, что он слегка обиделся, потратив пятьдесят тысяч.
Пэтти была в ярости.
— Люси вовсе не нуждалась в операциях и соглашалась на них только ради мужа. А Пит вечно был недоволен.
Я кивнула в знак согласия. Люси и сама по себе красива. Вдобавок, глядя на нее, трудно сказать, что она столько раз побывала на операционном столе, потому что все сделано очень аккуратно. Мы-то знали, поскольку она нам рассказывала и всячески рекомендовала своего хирурга. Он действительно профессионал; я догадалась, что Люси подправила себе разрез глаз, только потому, что она стала выглядеть счастливее.
Видимо, она и впрямь сделалась счастливее.
Люси спала с кем-то помимо мужа.
Мысль была мне неприятна, и не следовало бы так думать, но Пит действительно очень… крупный. За последний год он поправился на тридцать пять — сорок фунтов. Или больше. Когда я несколько недель назад встретила его за ленчем, то с трудом узнала. Натан, который обычно не замечает таких вещей, нагнулся к моему уху и заметил, что Пита в ближайшем времени ожидает инсульт.
Помешало ли это Питу вновь и вновь наведываться в буфет? Отнюдь. Он несколько раз ходил за добавкой горы сосисок, сыр, яйца пашот, черничные блинчики со сметаной, клубника со взбитыми сливками… Я живо вообразила, как в его артериях собираются холестериновые бляшки.
Я не могу винить Люси, если она не захотела спать с Питом. Я бы не согласилась даже сесть с ним за стол, не говоря уже о сексе. Но любовник?..
Интересно, хорошо ли им было в постели.
Господи, надеюсь, что да. Особенно если теперь Люси предстоит потерять детей.
Я встряхнула пустой бокал и прислушалась, как звенят кубики льда. Хотелось выпить еще, но я не в силах сдвинуться с места. Не только потому, что устала (а я устала!), но и потому, что помню о лишних калориях. Я взвешивала все «за» и «против», напоминая себе, что я в хорошей форме, но о калориях забывать нельзя. Имидж — это очень важно; когда тебе под сорок (о Боже!), надо еще усерднее заботиться о внешности. Просто быть стройной недостаточно. Женщина должна выглядеть молодой, а на это нужны деньги и время.
Я порой задумываюсь об операции, но Натан говорит, что любит меня такой, как есть. Он считает, что я идеально выгляжу, и не желает ничего искусственного, но если операция принесет пользу, разве не стоит потерпеть?
Я снова присоединилась к разговору и поняла, что подруги по-прежнему обсуждали Люси и Питера.
— …он говорит, она унизила его перед всем обществом.
— Я даже и не подозревала, что у нее роман, — ответила Кейт.
Я тоже — у меня руки чесались от желания взять телефон, позвонить Натану и выяснить, в курсе ли он. Они с Питом — члены «Ротари», и по пятницам встречаются за завтраком в гольф-клубе. Пэтти хмурилась.
— Она, как и мы, сидит дома с детьми. С кем ей спать? Со страховщиком? С садовником? С кем?
— С чужим мужем. — Моника стала похожа на кошку. Она была так довольна собой, что у нее искрились глаза. — Судя по всему, Пит рассказал той, другой женщине, поэтому обе семьи разрушены.
Разрушены.
Это слово вызывает ужасные ассоциации, и я невольно прикоснулась к животу, чтобы проверить, по-прежнему ли он плоский. Да. Кости таза хорошо прощупывались. Прекрасно.
Дело в том, что жир я ненавижу почти так же, как и неорганизованность. По этой причине я всегда голодна. Хочу есть, но сдерживаюсь. Натан считает, что я слишком худая, но он не знает, что это такое — жить под пристальными и оценивающими взглядами других женщин.
— И где Люси теперь? — спросила я.
— Наверное, дома. Пит пытался ее выгнать — и она ушла на несколько дней, а потом вернулась. Сказала, что никуда не уйдет, что это ее дом, поэтому Пит забрал детей и уехал сам. — Моника потянулась и зевнула. — Господи, какой чудесный день. Отличная погода.
Кейт и Пэтти переглянулись.
— А где же живут Пит и дети? — спросила Кейт.
— В Сан-Ривере.
Но скоро им придется вернуться. С четверга начинаются занятия в школе, а Питу нужно на работу.
Бедные дети. Должно быть, они напуганы и растеряны.
Я оглянулась в поисках девочек. Они просто душки. Конечно, нехорошо хвастаться, но все трое прекрасны — сразу понятно, что сестры: у них золотистая кожа, длинные светлые волосы и большие синие глаза. То и дело меня останавливают и твердят, что мои дочери непременно должны стать моделями. Возможно, так и будет. Не знаю. Нам и без того хватает забот.
— Ма! Мама! — трагически завопила Тори. У ее ног валялось скомканное полотенце, а в руках она держала, вверх дном, картонную тарелку. — Я уронила картошку!
Я вздохнула, подруги захихикали. Они-то знают, что я сейчас чувствую.
— Пойди и купи еще, — велела я. — Продавец тебя наверняка запомнил.
— Пойдем со мной!
— Ты сама справишься. И Брук еще там. Скажи ей, что я велела…
Прежде чем я успела договорить, Тори пронеслась мимо меня.
— Папа! — закричала она, бросаясь к Натану.
Я с улыбкой наблюдала, как муж подхватил Тори на руки. Мы женаты одиннадцать лет — на Валентинов день будет двенадцать, — и я по-прежнему считаю, что мне достался самый замечательный и сексуальный мужчина на свете. Не только потому, что он богат. Мы действительно счастливы и отлично живем. Мне повезло. Сущее благословение.
Натан — прекрасный отец, безупречно содержит семью. Вы бы видели наш дом… В детстве я мечтала о том, что однажды буду в таком жить. Дочери — чудо, и Натан всех нас балует. Постоянно. Так что иногда я чувствую себя слегка виноватой.
— А вот и моя красавица жена, — произнес Натан, шагая к нам с Тори на руках.
Натан — вице-президент холдинговой компании Уолта Макки. Макки — основатель спутниковой связи, а здесь, в Сиэтле, технологии — это главное. Билл Гейтс, Пол Аллен, Стив Болмер, Уолт Макки — практически соседи, и если не близкие друзья, то приятели. Нет, я вовсе не хвастаюсь знакомством со знаменитостями. Просто это мир, в котором я живу. Я здесь на каждом шагу встречаю Гейтсов, Макки и Болмеров. Наши дети играют в одной футбольной команде, танцуют в одних студиях, плавают в одном клубном бассейне, а иногда и ходят в одну школу.
Натан наклонился и поцеловал меня, а потом поздоровался с моими подругами. При вечернем освещении он выглядел еще привлекательнее, чем обычно, — каштановые волосы испещрены выгоревшими золотистыми прядками (мой муж занимается плаванием, серфингом и гольфом), светло-карие глаза казались бронзовыми. По-моему, сейчас он красивее, чем в день нашей первой встречи.
— Привет, милый, — ответила я, касаясь его руки. — Как прошел день?
— Хорошо. — Он пересадил Тори на другую руку, не обращая внимания на то, что рубашка промокла и вдобавок на ней осталось пятно от кетчупа.
Откинув голову назад, я улыбнулась:
— А я думала, что еще пару часов тебя не увижу.
— Сбежал пораньше. — Муж опустил дочь наземь и оглянулся. — Вижу Джемму. Где Брук?
— Где-то что-то ест.
Он кивнул и провел рукой по густым волосам. Как хорошо, что Натан еще не лыс.
— Пойду выпью пива. Кто-нибудь что-нибудь хочет? — спросил он. — Кейт? Пэтти? Моника?
Все покачали головами, при этом буквально пожирая глазами моего мужа. Не стоит ревновать, впрочем. Натан действительно красив. Шесть футов три дюйма, широченные плечи, потрясающие мышцы. Он каждый день занимается в спортзале.
— А тебе, детка? — спросил он, оборачиваясь ко мне. — Джин с тоником и побольше лайма?
Я улыбнулась:
— Обожаю тебя.
— Знаю.
Я посмотрела ему вслед и снова подумала, как мне повезло. Иногда меня мучает совесть, потому что у меня есть все, о чем только можно мечтать. В юности ничего подобного не было. В юности…
Моя юность была кошмаром.
Я вздрогнула, отгоняя эту мысль, и приказала себе сосредоточиться на настоящем. Сейчас все хорошо. Все чудесно. Но счастье не свалилось с неба. Я из кожи вон лезла, чтобы этого добиться. А теперь можно расслабиться и наслаждаться.
— О Господи! — Моника подалась вперед и схватила Кейт за руку. — Здесь Люси.
— Что?!
Моника указала кивком на противоположную сторону бассейна.
— Только что вошла. И с ней дети.
Все взгляды устремилась в сторону входа. Моника права. Вдоль бассейна шагала Люси Уэлсли с большой пляжной сумкой и охапкой разноцветных полотенец, а трое ее детей — близнецы-мальчики и маленькая девочка — бежала впереди.
— Позвать ее к нам? — спросила Пэтти, глядя на меня.
— Не знаю…
То есть мне жаль Люси. Но неверность?.. Любовник?.. Это очень скверно.
— Она смелая, — пробормотала Кейт. — Я бы сюда и не сунулась.
— Не стоит беспокоиться, — вполголоса заметила Моника. — Люси сама сюда идет.
Глава 2
Люси остановилась рядом с нами, по-прежнему обнимая груду синих и красных полотенец.
— Привет, — бодро произнесла она. Слишком бодро.
Я ей сочувствую, честное слово, особенно теперь, ведь она наверняка поняла, что все о ней судачат. Господи, какой ужас. Лучше умереть, чем стать предметом обсуждений.
Пэтти встала и быстро обняла Люси вместе с полотенцами.