Дети белой богини - Андреева Наталья Вячеславовна 25 стр.

- По-моему, они были просто друзьями. Но дружба какая-то странная. Маша всегда называ­ла его по имени-отчеству, Герман Георгиевич. Иногда она ему звонила.

- А тебе той ночью? Когда ее убили. Звонила?

- Нет.

- Значит, вы не договаривались встретиться?

- Нет, конечно!

- Я так и думал. Павел, ты готов за себя по­стоять?

- То есть?

- Если тебя вызовут в прокуратуру, ты смо­жешь доказать свою невиновность?

- Конечно! А зачем вы ко мне пришли?

- Быть может, убедиться в том, что ты неви­новен, - усмехнулся Завьялов. - Видишь ли, Маша не могла открыть дверь чужому.

- Я был дома. Спал.

- Что ж, я тебя предупредил. Пойду, пожалуй. Не буду вам мешать.

- Я выйду с вами.

Пока Завьялов обувался, Павел снял с вешал­ки куртку и крикнул в большую комнату:

- Ма, мы уходим!

- «Ой, мороз, моро-оз!» — грянуло в ответ. На улице Павнов достал сигарету, глубоко за­тянулся. Потом сказал:

- Уеду я отсюда.

- А как же Вероника?

- Она тоже скоро уедет. Если Горанин на ней не женится. А он не женится.

- Откуда ты знаешь?

- Так.

- Ты что-то не договариваешь?

- С чего вы взяли?

- Это я с тобой так мило беседую. В прокура­туре все будет по-другому. Я очень хорошо знаю Германа... Георгиевича.

- Совсем забыл, что вы друзья, - равнодушно сказал Павел. — Но я его не боюсь. Я у него де­вушку не уводил.

- Да причем здесь девушка. - Завьялов помор­щился. - Речь пойдет об убийстве.

Павнов никак не реагировал на его слова. По­молчав, спросил:

- Вас проводить?

- Спасибо, не надо.

Завьялову хотелось остаться одному.

- Тогда мне налево. К однокласснику зайду. Насчет работы надо поговорить. Ему тоже не ве­зет. Может, на Север вместе подадимся.

Александр пожал Павлу руку.

День шестой

В понедельник с самого утра он ждал звонка Германа. Тот позвонил около полудня. Отчетли­во и громко спросил:

- Ты готов?

- Да.

- Встретимся на Пятачке. Все, давай. ...Сотрудников милиции, приехавших с Гораниным, он знал хорошо. С некоторыми был в при­ятельских отношениях, раньше вместе отмечали профессиональные праздники.

Компания собралась солидная. А если ниче­го не найдут? Что-то Герман подозрительно спо­коен. Будто знает наверняка, что сегодня все ре­шится.

И вновь он" поднимается на третий этаж. Пах­нет кошками и чем-то кислым. Капустой, что ли, квашеной? Вчера лестничную клетку Павновых заливал аппетитный запах тушеного мяса. В дверь позвонил Герман. И вновь открыла Ирина Михайловна. Понедельник, сегодня они не торгуют. Понедельник в N - единственный свободный от рынка день.

Увидев, сколько народу стоит за дверью, Ири­на Михайловна невольно попятилась. Ее напуга­ли люди в милицейской форме.

- Что? Что случилось?

- Гражданин Павнов Павел Михайлович здесь проживает? - официально спросил Горанин.

- Да. Здесь.

- Старший следователь городской прокурату­ры Герман Георгиевич Горанин. Ознакомьтесь с постановлением на обыск.

Ирина Михайловна сдавленно вскрикнула и схватилась рукой за сердце.

- Нет, нет, нет. Не пущу!

- Гражданка, вы нарушаете закон. Пропусти­те нас в квартиру.

Она попятилась. Вошли. В небольшой двух­комнатной квартирке сразу стало тесно. Из кух­ни вышел Павел, удивленно глянул на непроше­ных гостей.

- Павнов Павел Михайлович? - спросил Го­ранин.            

- Да, - ответил он и с ненавистью глянул на старшего следователя.

- Вот постановление, подписанное прокуро­ром. Ознакомьтесь.

И тут Павел уставился на него, Александра Завьялова:

-  Так вот что вы вчера имели в виду! Вы знали!

- Начнем с большой комнаты, пожалуй, - каш­лянув, сказал участковый.

Как только все прошли в комнату, из малень­кой выполз заспанный Василий:

- Мать? Что такое?

- Обыск у нас, Вася, — растерянно взглянула на него Ирина Михайловна.

- Как это?

- Гражданин, документы у вас есть? - обра­тился к нему Герман.

Василий явно перетрусил. Когда вынимал из буфета барсетку, руки у него дрожали. Вскоре уча­стковый привел старушку-соседку, и обыск начал­ся. Прошло около часа. Как и ожидал Завьялов это ничего не дало. Павел держался очень уве­ренно. А Герман, казалось, ничуть не расстроил­ся. По окончании процедуры спросил:

- Гражданка Павнова, у вас имеется сарай?

- Да, имеется, - кивнула та. - Вы скажите, что ищете. Может, я сама отдам?

- Что у вас хранится в сарае?

-  Картошка хранится. Огурцы соленые. По­мидоры. Тушенка в банках. Рыбацкие снасти.

- И больше ничего? Может, из одежды что-нибудь?

- Пара старых телогреек, - пожала плечами Ирина Михайловна.

- Давайте пройдем в сарай.

Участочек Павновых располагался по само­му краю оврага. Сараюшка норовила туда уполз­ти. Нагнувшись над замком, Герман вниматель­но его осмотрел.

- Следов взлома не наблюдается. Так?

- Да его ногтем можно открыть! - не выдер­жал Павел.

- Что ж вы, воров не опасаетесь?

- Воруют в основном на дачах, - хмуро ска­зал Павел. - А у нас здесь тихо. И Мамоново на­против. Там собаки злые.

-  Открывайте сарай, - сказал Герман Ирине Михайловне.

Та послушно нагнулась над замком. Он же от­метил машинально: Павел прав. Такой замок лег­ко можно открыть. Мало того, что стандартный -для человека, обладающего определенными на­выками, пара пустяков.

- Граждане понятые, попрошу быть внима­тельными, - напомнил Герман.

Ломик стоял на самом виду. Был прислонен к стенке сарая и сразу же бросался в глаза. Указав на него, Герман спросил:

- Это ваше?

- Да вроде был такой, - снова пожала плеча­ми Ирина Михайловна.

- Наш я прошлой зимой потерял, — напомнил ей Павел. - Забыл на рыбалке, я же тебе говорил.

- Значит, прошлой зимой ломик у вас был? — спросил Горанин у Ирины Михайловны.

- Да, - кивнула она.

- Попрошу изъять, — обернулся Герман к опе­ративникам. - Аккуратнее.

Когда ломик вынесли на свет, все увидели на нем следы запекшейся крови. Завьялов, обладал идеальным зрением. Немного пригнувшись, отметил прилипший волос. И содрогнулся. Кашта­новый. Машин. Ему стало нехорошо.

Ирина Михайловна ахнула:   

- Паша! Что это?

- Ма, ну откуда же я знаю? - равнодушно от­кликнулся Павел.

- Это орудие убийства, - сказал Герман. - Ко­нечно, будет экспертиза, но я почти уверен... Прот должаем обыск.

Через несколько минут из сарая вынесли чер­ную куртку из плащевки. На ней также видны были бурые пятна, похожие на засохшую кровь.

- Это ваше? - спросил Герман.

- Да, мы торгуем такими куртками,' - упав­шим голосом сказала Ирина Михайловна.

Павел угрюмо молчал.

- Так и запишем. На куртке видны бурые пят­на. Предположительно, кровь. Вещь так же будет направлена на экспертизу. Ну, я думаю, основа­ний для задержания достаточно?

И тут нервы у Павла сдали. Он побежал. Ска­тился в овраг и рванул в сторону Мамонова.

- Стой! - закричал Герман и выхватил пистолет.

- А-а-а! - разнесся над оврагом отчаянный крик Ирины Михайловны. - Пашенька, не надо! Не надо, Пашенька!

И тот остановился. В овраг уже спускались оперативники и участковый. Герман стоял, наце­лив оружие на Павла. Лицо у него был страшное.

- Герман! - твердо сказал Завьялов. - Опусти пистолет!

- Это же твоя жена! Он убил твою жену!

- Не твою же. Опусти.

Горанин нехотя опустил пистолет. Из оврага, сопровождаемый милицией, вылезал перепачкан­ный грязью Павел.

- Попытка совершить побег также будет от­мечена в протоколе, — сквозь зубы процедил Го­ранин.

- Что, свел со мной счеты?! Да?! Свел?! -зак­ричал Павел. - Сволочь!

Пистолет в руке Германа дрогнул. Но он сдер­жался. Так же сквозь зубы процедил:

- Щенок. Надо было тебя пристрелить. При попытке побега. - И нехотя засунул оружие во внутренний карман черной кожаной куртки.

Когда Павла сажали в милицейский «уазик», тот, обращаясь только к матери и ни к кому боль­ше, несколько раз повторил:

- Я не убивал. Неужели непонятно? Я не уби­вал...

...В прокуратуру Завьялов ехал снова в маши­не Германа. Тот постепенно успокаивался, обре­тал свой нормальный вид. Но забыть, какое лицо было у него, когда он поднял пистолет, Александр уже не сможет никогда.

- Что молчишь, Зява? - наконец заговорил Горанин. - Ну вот, все и кончилось.

- Ничего еще не кончилось, - покачал голо­вой Завьялов.

- А ломик? Или ты не веришь, что именно им убили Машу? Ну так экспертиза...

- Верю. Им.

- Так в чем дело?

- Сам не знаю.

- В прокуратуре нас Федор дожидается. Сей­час проведем процедуру опознания и начнем допрос.

Возразить было нечего. Когда приехали в про­куратуру, Павла одели в ту самую черную курт­ку. Она пришлась впору. И тут Завьялов засомне­вался: действительно ли не виноват Павнов? Ломик могли и подбросить. Но куртка! Его ведь размер!