— А что было после смерти вашей матери? — спросил Гриффин.
— К нам переехала тетя Элизабет, старшая сестра мамы. Она рано овдовела, не имела детей и стала воспитывать нас. — Джастин натянуто улыбнулась. — Тетя Элизабет была, мягко говоря, необычной женщиной.
Гриффин сделал глоток чая, откинулся на спинку стула и приготовился слушать.
— В чем это заключалось?
— Семья моей матери была из Нориджа. Они были богатыми купцами. — Джастин сморщила нос. — И придерживались весьма радикальных убеждений, что было свойственно многим представителям их класса в этом городе. Естественно, они насмерть перепугали семью моего отца. И они были унитариями, если вы способны представить нечто подобное.
— Трепещу при одной только мысли, — сухо ответствовал Гриффин.
— Могу вас заверить, семейство моего отца было в ужасе. Дедушка был приверженцем Высокой церкви и в высшей степени добродетельным человеком.
— Вы говорите о покойном виконте Кертисе, если я правильно понял? Должно быть, вы похожи на него, — сказал Гриффин, не в силах удержаться от небольшого укола.
Неожиданно девушка улыбнулась.
— Да, и я этому рада.
— Тогда почему вы не переехали к нему после смерти матери?
— Папа не захотел. Он сильно поругался с дедушкой из-за женитьбы на маме, а потом еще раз, когда поступил на службу в «Интеллидженс сервис». Обычно папа разрешал нам проводить часть лета в поместье дедушки, но, когда был дома, всегда настаивал, чтобы мы оставались с ним.
Она одарила Гриффина еще одной задумчивой улыбкой.
— Папа делал все от него зависящее, чтобы проводить с нами как можно больше времени. Он был добрейший из людей, хотя и чуточку беспокойный. И очень занятой. Став старше, я стала заниматься его бумагами, и он нередко диктовал мне свои доклады. Тетя Элизабет хотела отослать меня в школу, но папа не позволил. Он сказал, что не сможет обойтись без моей помощи.
Ну вот. Гриффин снова услышал в ее голосе грустную тоску, словно она сожалела об упущенной возможности вести более обыкновенную жизнь. Возможно, она не осознавала, насколько интереснее — и менее ограниченной — была ее жизнь в сравнении с жизнью любой другой девочки, занимающей такое же социальное положение.
— Поэтому Доминик так уверен в вашем благоразумии? — спросил Гриффин, взглядом указав на малыша.
— О да. — Она наконец отбросила меланхолию. — Я знаю дядю Доминика, сколько себя помню. Когда папа отсутствовал, он всегда находил время убедиться, что у нас есть все необходимое.
— Ваш брат тоже все время оставался дома?
— Нет. Папа сказал, что Мэтью должен отправиться в школу и освоить какую-нибудь профессию, поскольку мы не можем рассчитывать на поддержку дедушки Кертиса. Мэтью учился в Итоне и Оксфорде, а потом изучал право. Он недавно переехал в Норидж с женой и маленьким сыном, чтобы открыть там практику.
Гриффин рассеянно отодвинул тарелку. Он едва притронулся к горе еды, которую Джастин уложила на нее, но вполне наелся.
— Ваш отец наверняка зарабатывал немалые деньги. Разве вы не получили хотя бы часть его пенсии? Не могу поверить, что Доминик об этом не позаботился.
Джастин поморщилась и подвинула ребенка, лежавшего у нее на коленях, словно он был для нее слишком тяжелым. Гриффин знаком предложил ей взять малыша, но она покачала головой.
— Вы правы, — наконец проговорила она. — Дядя Доминик позаботился, чтобы мы получили почти всю пенсию.
— Тогда почему вы похоронили себя с выжившей из ума старухой? — требовательно спросил Гриффин. — Почему не живете в Лондоне с тетей, наслаждаясь жизнью, как другие молодые леди?
Выслушав короткий рассказ о ее жизни, Гриффин уверился, что Джастин многое пришлось пережить. И Доминик был обязан обеспечить для нее лучшую жизнь, чем та, которую она ведет, — жизнь наемной работницы, почти служанки.
— Леди Белгрейв — вовсе не выжившая из ума старуха, — возразила она. — Мне у нее нравится. И потом, у меня было два сезона. Так что я не совсем уж неотесанная деревенщина.
— Смешно, — с откровенным сарказмом заметил он. — Но почему тогда вы не замужем? Почему, черт возьми, губите свою жизнь в деревне?
Обладая ее красотой, воспитанием и прекрасным характером, по мнению Гриффина, она не должна была испытать никаких затруднений в поисках мужа. Видит бог, если бы его принимали в обществе, он бы сделал все, чтобы заполучить такую девушку, как Джастин.
Она прищурилась, словно размышляя, следует ли прочитать ему нравоучение о недопустимости ругани. Очевидно, решила, что не стоит.
— Вы совершенно напрасно думаете, мистер Стил…
Он прервал ее:
— Гриффин!
— Да, так вот, вы совершенно напрасно думаете, Гриффин, что в деревне я гублю свою жизнь. Что же касается того, почему я не замужем? Все просто. Никто не просил моей руки.
Стил нахмурился.
— Почему?
Ему показалось, что он услышал, как скрипнули ее зубы.
— Надо полагать, никто не нашел меня достаточно привлекательной.
Гриффин уставился на нее в полнейшем недоумении. Он вглядывался в расправленные плечи и упрямо вздернутый подбородок и постепенно начал понимать, что ее упрямство лишь маскирует множество неприятных воспоминаний.
— Значит, общество — скопище слепых и безмозглых идиотов, — резюмировал он, — что, в общем-то, не должно меня удивлять, учитывая мои знания о среднем лондонском аристократе.
Рот Джастин слегка приоткрылся. Судя по всему, она ждала другого ответа.
— Спасибо, — горько усмехнулась она.
Гриффин пожал плечами.
— Не стоит благодарности. Я сказал правду, какой ее вижу. Но все это не объясняет, почему вы должны зарабатывать себе на жизнь. У вас есть пенсия отца, и, думаю, его семья — или семья вашей матери — захочет помочь.
— Возможно, но я не хочу зависеть от дяди, теперешнего виконта. Да и жизнь в Норидже устраивает меня ничуть не больше, чем жизнь в Лондоне. Что касается пенсии, она перешла к брату. Ему необходимо содержать жену и ребенка, а его практика пока не приносит дохода. Его потребности больше, чем мои.
— И вы не оставили ему выбора в этом вопросе?
Девушка пожала плечами и отвела глаза. Только теперь Гриффин начал ее понимать. Джастин — женщина, которой необходимо заботиться о тех, кто рядом с ней, начиная от отца и брата и заканчивая Роуз и маленьким Стивеном. Она даже сделала попытку позаботиться о нем — последнем человеке на земле, которому была нужна ее забота.
А кто заботился о ней? Вероятно, Доминик пытался, но она, похоже, восприняла его заботу не лучше, чем Гриффин. В каком-то смысле он и Джастин были очень похожи — оба не желали ни от кого зависеть. И хотя она определенно была не одна на свете, Джастин все равно оставалась одинокой, как и Гриффин.
Гриффин насупился, не придя в восторг от такой мысли. У него не может быть ничего общего с респектабельной молодой леди вроде Джастин. Да и идея, что в его жизни чего-то не хватает, не доставила удовольствия. А то, что он одинок, — вообще абсурд.
— А вы, сэр? — спросила Джастин, снова завладев его вниманием.
Он прищурился и стал изучающе разглядывать ее милое лицо. У нее были очень яркие голубые глаза — словно небо в жаркий день, и в них отражалась невинность, которую она не утратила, несмотря на все жизненные невзгоды. Нет, в нем нет никакого сходства с Джастин Брайтмор, и лучше бы ему об этом помнить.
— О чем вы? — сухо спросил он.
— Я много рассказала вам о своей жизни, но я ничего не знаю о вас. Дядя Доминик сказал, что вы выросли в Йоркшире, и это все. — Она слегка покраснела. — Ну и, конечно, я знаю, чем вы зарабатываете себе на жизнь.
Все защитные рефлексы Гриффина моментально включились. Никто и никогда не осмеливался задавать ему вопросы о семье и о прошлом. По крайней мере, никто из тех, кто обладает чувством самосохранения. Он чертовски много работал, чтобы оставить прошлое в прошлом, и не имел желания обсуждать его с кем бы то ни было, и тем более с ней. Одна только мысль о возможности такого разговора вызвала прилив злости.
Да и что он мог ей сказать такого, что не заставило бы ее почувствовать себя запачканной в его присутствии?
Воцарившееся молчание стало напряженным, и улыбка исчезла с ее губ. Девушка не шелохнулась, но Гриффину показалось, что у нее поникли плечи. Он хлопнул ладонью по столу и пригвоздил ее взглядом к месту.
— А больше вам ничего и не надо знать, дорогая. Лучше не задавать вопросов обо мне или моем прошлом. — Он говорил тихо, но все же позволил себе предостерегающий тон. — И советую вам не расспрашивать слуг. Я все равно узнаю, и мне это не понравится.
Джастин побледнела, но в ее глазах плескалась обида. Гриффина пронзило чувство вины, словно он отобрал у маленькой девочки котенка и на ее глазах свернул ему голову.
Он безжалостно подавил это чувство. Ему понравился разговор, было забавно поддразнивать ее… Но хватит! Дружба между ними все равно невозможна. В постель он ее уложить не может. А значит, нет смысла поощрять ее интерес к его персоне.
Наконец Джастин коротко кивнула и встала, перехватив ребенка поудобнее. Гриффин едва справился с желанием ей помочь. Вместо этого он скрестил руки на груди и ехидно улыбнулся.
— Конечно, мистер Стил, — сказала она. — Спасибо за чай. Спокойной ночи. — И она быстро зашагала к двери.
Гриффин снова почувствовал боль в груди, но заставил себя не обращать на такие мелочи внимания.
— Спокойной ночи, Джастин, — проговорил Стил, обращаясь к ее спине.
Глава 7
Несмотря на усталость, Джастин заставила себя встать, когда на часах еще не было девяти. Уложив под утро Стивена в колыбельку, она несколько часов поспала, хотя перед этим долго ворочалась в постели. Только на рассвете, когда чернильная тьма ночи рассеялась, превратившись в наводящую тоску серость, она наконец провалилась в тревожный сон. Ей снились темноволосые пираты с холодными лживыми глазами и дракон, паривший над их головами в небе цвета сажи. Он изрыгал огонь и пикировал на нее, яростно сверкая глазами.
Джастин проснулась, то ли испуганная, то ли раздраженная глупыми кошмарами, и решила встать. По крайней мере, когда она занята Стивеном, не остается времени думать о посторонних вещах.
Скрутив волосы в простой узел на затылке, она скорчила гримасу своему отражению в зеркале. Выглядела она далеко не лучшим образом. Мягко говоря. Она даже не надела чепец. Не то чтобы ее угнетал тот факт, что она выглядит как уродливая старая служанка. Ведь кроме слуг и Роуз, ее никто не видит, а им наплевать, красавица она или уродина. Всем наплевать, как она выглядит, и в первую очередь Гриффину Стилу.
Хотя… Подумав, она решила, что ему все-таки есть до нее дело. Накануне он проявил к ней искренний интерес и внимание, и она не могла отрицать, что получила удовольствие от общения с ним. Ей даже показалось, что он флиртовал с ней, и хотя это сбивало с толку, но все равно было лестно. Причем больше, чем она готова была признать.
Джастин отреагировала на его интерес. У нее внутри что-то смягчилось и развернулось — так розовый бутон раскрывается под жарким летним солнцем. А когда она увидела потрясающую татуировку на загорелой коже, у нее перехватило дыхание. Она никогда не видела ничего подобного и даже не предполагала, что такая странная картина может быть столь красивой. Грифон был нарисован мастерски — свирепое, но благородное создание, выполненное в разных оттенках черного и серого цветов уверенными и точными линиями. Изогнутый хвост тянулся по груди Гриффина предположительно до плеча. Джастин испытала почти непреодолимое желание дотронуться до рисунка, провести кончиком пальца по четким линиям. Когда же ей удалось справиться с собой, она поздравила себя с высочайшей выдержкой.