Но она смяла его, как смяла его предшественников.
Тюрьма первоначально была построена с расчетомнахождениявкамере
двух заключенных. Он знал, что аналогичная ситуация наблюдалась и в других
тюрьмах.Всетюрьмыстраныбылипереполненыинедоукомплектованы
персоналом. Тысячи преступников слонялись днем и ночью без дела, взращивая
свою ненависть и составляя планы мести. Это была глухая, жестокая система,
но такова она была везде. Он прогудел секретарше:
- Отлично. Пусть войдет.
Охранник открыл дверь во внутреннее помещение, и Трейси вошла.
Начальник Брэнинген взглянул на стоявшую перед ним женщину. Одетаяв
грубую тюремную униформу,сутомленнымлицом,Трейсивсеравнобыла
прелестной. У нее былокрасивоеоткрытоелицо,иначальникБрэнинген
удивился, как же оно смогло остаться таким.Онособеннозаинтересовался
этой заключенной, потому что прочел о ее случаевгазетахиизучилее
документы и протоколы.Онавпервыесовершилапреступление,никогоне
убила, и 15 лет были необычно суровым наказанием.Тотфакт,чтоДжозеф
Романо был ее обвинителем, делал ее приговор еще более подозрительным.Но
начальник был только стражем. Он не мог противоречить системе. Он самбыл
частью системы.
- Пожалуйста, садитесь, - сказал он.
Трейси с радостью уселась. Колени ее подгибались. Он собирался сейчас
сказать ей о Чарльзе. И скоро ее освободят.
- Я просмотрел ваше дело, - начал начальник.
Наверное Чарльз попросил его об этом.
- Я вижу, вы собираетесь пробыть с нами долгое время. Ваш приговор 15
лет.
Какая-то чудовищная ошибка.
- Разве... разве вы не разговаривали с Чарльзом? -отволненияона
начала заикаться.
Он удивленно взглянул на нее:
- Чарльз?
И она уже знала. Внутри у нее все помертвело.
- Пожалуйста,-сказалаона.-Пожалуйста,выслушайтеменя.Я
невиновна. Я не должна здесь находиться.
Сколько раз в своей жизни онслышалэтислова?Сотню?Тысячу?Я
невиновна.
Он сказал:
- Суд признал вас виновной. Лучший совет, который ямогувамдать,
этопопытатьсяспокойноотноситьсяковремени.Выполучилисрок
заключения, и он должен пройти для васкакможнолегче.Втюрьменет
часов, в тюрьме есть только календарь.
Я не смогу быть запертой здесь 15 лет, думала Трейсивотчаянии.Я
хочу умереть. Господи, помоги мне умереть. Но разве я могу умереть?Разве
могу? Тогда я убью своего ребенка. Это и твой ребенок, Чарльз.Почемуты
не здесь, чтобы помочь мне?
С этого момента она начала ненавидеть его.
- Если у васестькакие-тоособыепроблемы,-сказалначальник
Брэнинген. - Я имею в виду, если я смогу вам помочь, я бы хотел, чтобывы
пришли ко мне.
- Я имею в виду, если я смогу вам помочь, я бы хотел, чтобывы
пришли ко мне.
Даже когда он произносил эти слова, он знал, что это ложь.Онабыла
молода, свежа и красива. Все эти тюремные дряни накинутсянанеесловно
звери. Здесь даже не было спасительной камеры, вкоторуюонмогбыее
определить. Почти каждая камераконтролироваласькоблом.Доначальника
Брэнингена доходили слухи об изнасилованиях в душах, в туалетах и просто в
коридорах. Но это были только слухи,потомучтожертвывсегдахранили
молчание или умирали.
Начальник Брэнинген мягко сказал:
- При хорошем поведении ваш срок, можетбыть,сократятдо12лет
или...
- Нет! - это был крик такого отчаянияибезнадежности,чтоТрейси
почувствовала, как стены офиса валятся на нее.Онастояла,пронзительно
крича. Охранник влетел и схватил ее за руки.
- Полегче, - скомандовал начальник Брэнинген.
Он сидел, беспомощно глядел, как Трейси уводят прочь. Онаопятьшла
коридорами мимо камер,переполненныхзаключеннымивсехсортов:белые,
черные, коричневые, желтые. Они смотрели наидущуюТрейсиизвалиее,
говоря с различными акцентами:
- Ночная рыбка.
- Французская жена.
- Свежая крошка.
- Свежее мясо.
Пока Трейси не достигла своей камеры, она неосознавала,чтотакое
подразумевали женщины, крича: "Свежее мясо!"
6
В блоке С размещалось 60женщинпо4вкамере.Трейсивелипо
длинному вонючему коридору, и из-за решеток на нее смотрело множество лиц.
Они выражали целую гамму чувств: от безразличия до злобы. Она как будто бы
шла по какой-то странной подводной стране, совершенно одинокая вмедленно
разворачивающемся сне.Горлоунееболелопослетогодикогокрика,
вырвавшегося из пойманного в ловушкутела.Вызоввкабинетначальника
тюрьмы был ее последней слабой надеждой. Теперь не было ничего. Ничего, за
исключением дикой перспективы сидеть в клетке этого чистилища ближайшие 15
лет.
Надзирательница открыла дверь камеры: - Внутрь!
Трейси вошла и огляделась. В камеренаходилисьтриженщины,молча
смотревшие на нее.
- Иди! - приказала надзирательница.
Трейси заколебалась, потом вошла в камеру. Она услышала,какпозади
нее захлопнулась дверь.
Она была дома. Тесная камера едвавмещалачетырекойки,маленький
стол с треснутым зеркалом на нем, четыре маленькие табуретки ивдальнем
углу туалет без сидения.
Ее товарки по камере уставилисьнанее.Первойнарушиламолчание
женщина-пуэрториканка:
- Поглядите, мы получили новую сокамерницу.
Голос ее был грудной и низкий. Ее можнобылобыназватькрасивой,
если бы не синеватый шрам от удара ножом, идущий от вискадогорла.