Я не представляю, как он может тратить время и деньги на такую деятельность.
– Вы имеете в виду Ставракиса? – Удивление в моем голосе было искренним настолько же, насколько сильным было желание успокоить разнервничавшегося деда Артура. – Но, Анабелла, я ни минуты не подозревал его, у меня нет для этого никаких оснований.
– Ну…
Обычно этим междометием трудно выразить облегчение, радость и одобрение одновременно, но сейчас командиру это удалось.
– В таком случае, зачем вы приняли приглашение?
Если бы кто‑то случайно подслушивал наш разговор, он мог бы отметить в голосе деда Артура нотку ревности. И был бы прав. У адмирала имелась единственная слабость, но эта слабость достигала вселенских масштабов. Он был снобом. Суперснобом. Королем снобов.
– Я хочу побывать на его корабле, чтобы осмотреть поврежденный передатчик.
– Что это даст?
– Не знаю. У меня есть какое‑то смутное предчувствие, пока еще очень неопределенное.
Пауза. Если большие паузы – признак великого актера, то великий актер рядом с дедом Артуром чувствовал бы себя провинциалом‑любителем.
– Предчувствие? – наконец проснулся командир. – Утром вы говорили о каком‑то замысле. Это его развитие?
– Нет, но хорошо, что вы вспомнили об этом. Я прошу вас связаться с дирекцией банков в Шотландии, а потом с крупными шотландскими газетами, хотя бы с «Глазго Геральд», а также с местной прессой.
– Ну… – На этот раз в междометии не было облегчения и радости, зато одобрение присутствовало в полной мере. – Я чувствую, что вы начинаете приходить в себя, Каролина. Так держать. Что и зачем я должен искать?
Я высказал ему свои соображения, и это также отняло массу времени, поскольку приходилось пользоваться его дурацким шифром.
– Великолепно, – воодушевился дед Артур. – Я направлю своих людей. Они сейчас же займутся этим делом. Уже в полночь я смогу что‑нибудь вам ответить.
– В полночь можете передать эту информацию в газеты. Она как раз успеет появиться в утреннем выпуске.
– Вы требуете невозможного, – попытался обороняться деде Артур. – Даже если я нажму на все рычаги… Ну хорошо, в девять вечера.
– В четыре, Анабелла.
– Сегодня? В четыре пополудни? Да ведь уже около часа дня! Вы действительно сошли с ума!
Я был неумолим:
– Не так уж все сложно, Анабелла. Через десять минут вы сможете снарядить десять агентов. Через двадцать минут – двадцать. И так далее. Ведь перед вами открыты все двери. И особенно двери кабинетов Скотланд‑Ярда. Кроме того, Анабелла, помните, это не я заставляю вас торопиться – это они. Профессиональные преступники никогда не убивают просто так, ради удовольствия или поддавшись эмоциям. Они делают это, только чтобы выиграть время. Каждый выигранный час – козырь в их игре. Каждый час, который мы отыгрываем, становится козырем для нас. Или вы считаете наших противников дилетантами?
– Прошу вас выйти на связь в четыре, – капитулировал дед усталым тоном. – Посмотрим, что я смогу сделать к тому времени. А что будете делать вы?
– Попытаюсь выспаться.
– Ну что ж, у вас много времени, Каролина…
После этой убийственно презрительной реплики он прервал связь. Ну да, конечно, он спокойно спал в своей постельке, в то время как я… Кроме того, во мне снова просыпался дар провидца, и я готов был поставить сто – нет, тысячу, миллион! – против того, что следующей ночью спать мне не придется. Это предчувствие перерастало в уверенность, то же самое происходило с моим предчувствием относительно «Шангри‑Ла».
Это предчувствие перерастало в уверенность, то же самое происходило с моим предчувствием относительно «Шангри‑Ла».
Мы вышли на палубу. Было четыре часа пополудни, а это означало, что день неумолимо, а для нас даже безжалостно клонится к вечеру. Солнце еще не зашло, во всяком случае, мы надеялись, что это так, хотя его лучи, конечно же, не могли пробиться сквозь массу клубящихся в небе черных туч. Тяжелая и густая завеса дождя тоже не благоприятствовала как просто мореходству, так и занятиям морской биологией. Разве что для Ставракиса и его неиспытанных стабилизаторов такая погода была не самым плохим вариантом. Наверное, качка совсем не заметна экипажу «Шангри‑Ла», собравшемуся за обедом. Я представил себе, как кок, возможно, взятый напрокат в одном из изысканных ресторанов, отдает последние распоряжения… Нет, об этом лучше было не думать. Я пошел за Дэвисом в машинное отделение.
Дэвис достал блокнот, надел наушники и замер около меня, приготовившись стенографировать. Я всегда удивлялся, откуда у него столько разнообразных и самых неожиданных навыков. Неужели у него хватает сил и оптимизма между перестрелками изучать стенографию или кройку и шитье? В любом случае я очень надеялся, что дед Артур даст Дэвису возможность похвастать своим мастерством в скорописи.
Дед не обманул моих ожиданий.
– Примите поздравления, Каролина, – начал он без всякого вступления. – Кое в чем вы оказались правы.
Сквозь монотонность его обычного тембра проскользнула нотка тепла. Впрочем, это мог быть эффект атмосферных явлений, часто вызывающих помехи в эфире. Во всяком случае, он уже не требовал, чтобы я сегодня же оказался у него в лондонском бюро.
– Мы разыскали эти счета и чеки. – Тут последовал целый ряд цифр, дат, сумм и другой информации, которая, сказать по правде, меня не слишком интересовала.