Когда дошли, я задумался — а как старина Жак будет лазить по винтовой лестнице? Но одноногий «король», брезгливо отмахнувшись от рук «подданных» (они бы его на себе подняли!), вытащил культю из протеза и, пристроив деревяшку за спиной, поскакал наверх, как юный козлик. Остальные, двуногие, включая меня, едва поспевали.
Оглобля, как опытный солдат, сразу повел воинство вверх, на смотровую площадку. «Значит, сам и расставит», — решил я, проходя на второй ярус.
Около бойницы, сквозь которую виднелась Надвратная башня, трое парней из городской стражи мрачно изучали новехонький самострел. В отличие от ручных арбалетов, этот был установлен на треноге, вращавшейся вверх-вниз и вправо-влево, а маленькие деревянные колесики позволяли перетаскивать станину от одной бойницы к другой. Непривычным было и то, что самострел, сделанный один в один с чертежей старинной катапульты, должен был стрелять не камнями, а тяжелыми свинцовыми шарами.
Стражники ломали голову — как правильно вложить в желоб ядро и натянуть воротом деревянный ползун с тетивой.
Несмотря на кажущуюся простоту сооружения, они почему-то никак не могли его освоить. Тетива то и дело срывалась, а шар не хотел ложиться на колышек.
— В чем проблема? — сквозь зубы поинтересовался я, наблюдая печальное зрелище.
— Не получается… — виновато отозвался один из парней. — Вороток тугой…
Наблюдая за их потугами, я начал злиться:
— А кому я недавно показывал и рассказывал, что ворот нужно крутить в обратную сторону? У вас руки из какого места растут? Ладно, показываю в последний раз. Не поймете — пойдете дерьмо собирать!
— Вы туточки, значит… — раздался голос Жака.
Оглобля проскакал по площадке, осмотрел бойницы, выходящие на три стороны, и одобрительно крякнул:
— Расставил. И своих, и стражников, — жизнерадостно доложил Жак. Подумав, сделал виноватое личико: — Там какой-то хмырь крутился, командовать пытался, а сам — ни бельмеса в этом не понимает. Ты уж не обессудь…
— Надеюсь, ты его не убил? — с беспокойством уточнил я.
Конечно, старшина лудильщиков, мэтр Гонкур, как начальник башни никуда не годился, но все-таки убивать его сразу не стоило.
— Ну, господин Артакс… — укоризненно цокнул языком Жак. — Я что, похож на злодея? Нет, хмырь этот в целости и сохранности, камни сейчас раскладывает. А то, понимаете ли, набросали как попало — к бойницам не подойти! Да и камушков-то маловато! — посетовал хозяйственный «король нищих». — И бочек бы смоляных побольше.
— Ну где же мне одному-то за всем уследить, — вздохнул я. — Раз уж Гонкура сместил, командуй сам! Делай, что хочешь, но башню удержи!
— Это я уже понял, — почесал Жак затылок костылем. — А котел для смолы почему на площадку не поставили?
— Смысла не вижу, — пожал я плечами. — Смола, пока с башни летит, чуть теплая будет…
— Ну и что? Теплая, холодная… Обожжет или нет, но зато — страшно! Надо котел поставить и смолы притащить!
— Ставь, — не стал я спорить.
Если парень хочет, чтобы все было по-настоящему, зачем ему мешать?
— Уже приказал, — весело улыбнулся «король» нищих, напомнив о старых «добрых» временах, когда он был моим заместителем. — И котел поставим, и смолу зальем… Все как положено! Стало быть, моя башня прикрывает Надвратную и Речную?
— Речную, наверное, и прикрывать не придется, — предположил я. — Там вода к самому фундаменту подходит.
— Кто знает. Вот ты, капитан, атаковал бы там, где не ждут. Верно? Может, и Франкенштайн такой же?
— Посмотрим… — осторожно сказал я. — Но там, если что, бочек со смолой хватит. С самострелом разберешься?
— А чего тут разбираться? — пренебрежительно буркнул Жак и приказал ближайшему солдату: — Ну-ка, малый, подай сюда шарик!
Стражники недоуменно посмотрели на меня, потом на рыночного побирушку, на которого они недавно взирали как на бездомную собаку. Нет, бездомных собак жалеют больше…
— Слушать его, как меня! — подтвердил я «полномочия» нового начальника башни.
Жак принял кругляш, взвесил его в руках и задумчиво заметил:
— Что-то чересчур он легкий для свинцового… Боюсь, далеко не улетит. Ну посмотрим. — Вложив шар в желоб, он стал крутить вороток, натягивающий ползунок с тетивой. Укрепив, обернулся ко мне: — Можно парочку испортить?
Я кивнул, понимая, что для пристрелки следовало «испортить» не парочку, а десяток-другой, но это была бы непозволительная роскошь.
«Б-бам-шш», — просвистела тетива, высвобождая шар. Проводив его взглядом, мы с грустью убедились, что стрелок прав. Снаряд плюхнулся неподалеку от бойницы. Жак перебрал несколько шаров и брезгливо кинул их:
— Хрень! Остальные можно не проверять. Свинца тут — чуть-чуть, как намазано, а внутри глина. Ядра лудильщики делали?
— Гонкура сюда! — приказал я латникам, но передумал: — Сам схожу…
Старшина цеха лудильщиков стоял возле кучи камней и выбирал камушек, пытаясь вытянуть поменьше. Судя по недовольному виду, ему давно не приходилось таскать ничего тяжелее цеховой медали, но деваться некуда — рядом работали люди в лохмотьях, не позволявшие смещенному начальнику башни бездельничать.
— Гонкур! — резко окрикнул я старшину, подавив желание зарубить его на месте.
Главный лудильщик поспешно оставил камень и рысью ринулся ко мне, потирая поясницу.
— Господин комендант, наконец-то вы пришли! — радостно выпалил Гонкур, с опаской посматривая на нищих: — Представляете, какой-то одноногий бродяга наорал на меня и приказал камни таскать. А мы…
— Гонкур, кто делал шары для самострелов? — нетерпеливо перебил я лудильщика.
— Ну кто-то делал… Какая разница?
— Кто именно? — продолжал я допрос, внутренне закипая.
— Не помню… — развел руками старшина. — Хоть убейте, не помню.
— Хорошо, — кивнул я и, оборачиваясь к лудильщикам, спросил: — Кто здесь следующий по старшинству?
От кучки людей отделился высокий черноусый мужчина:
— Югель, обер-мастер, — представился он.
— Вы тоже не помните?
— Ядра были сделаны в мастерских гильдии. Работу выполняли мастера Шмидт и Юнкер. Материал отпускался с гильдейского склада, — четко доложил обер-мастер.
— Кто приказал делать шары из глины?
Югель обеспокоенно посмотрел на старшину, а тот, опережая подчиненного, торопливо выкрикнул:
— Это все он! Он, Югель распоряжался…
— Как вам не стыдно, — покачал головой обер-мастер. — Я даже не видел этих ядер. — Повернувшись ко мне, Югель сказал. — Мы разделили обязанности — я укреплял стены, а он готовил ядра.
— Все ясно. — Я кивнул своим латникам на Гонкура: — Повесить!
Двое парней, что в последнее время неотлучно находились возле меня, переглянулись.
— На чем вешать-то будем? — спросил один из них, осматривая площадку: — Тут ни веревки, ни крюка…
— Да на его поясе и вздернем! — ответил второй и деловито стал стаскивать пояс с Гонкура.
Старшина лудильщиков пытался сопротивляться, но его грубо, как мешок с зерном, бросили на землю, скрутили руки за спиной и потащили к зубцу.
— Подождите, господин комендант, — попытался остановить меня Югель. — Вы не имеете права его казнить без решения суда! К тому же герр Гонкур — член Городского Совета.
— Милейший, — вежливо ответил я. — Если бы мы обнаружили, что ядра слеплены из глины, во время штурма, то Городским Советом командовал бы герцог.
— Да, но… — попытался что-то сказать Югель.
— Таскайте камни, — посоветовал я обер-мастеру. — Иначе повешу рядом с Гонкуром.
Парни, которым было поручено повесить старшину, уже обмотали вокруг шеи несчастного его же собственный пояс и теперь посматривали на меня…
— Что смотрите? Выполняйте, — приказал я. Видя, что латники заколебались, бросил: — Вы что, забыли, что из-за таких, как эта сволочь, наших ребят зарезали? А мальчишку убитого — помните?
Вопящего Гонкура перебросили через парапет, а пояс закрепили на штыре для фонаря. Лудильщики, на чьих глазах только что казнили их старшину, стояли как вкопанные. Нищие, поняв, что представление закончено, вернулись к работе.
— Есть надобность объяснять, почему повесили старшину? — обратился я к лудильщикам. — Ясно? Вот и хорошо. Теперь, господа Югель и… кто там еще? Кто шары делал?
Двоих полумертвых от ужаса мужчин вытолкнули свои же товарищи.
— Господин Гонкур сказал, что глина будет не хуже, чем свинец… — еле сумел вымолвить тот, что помоложе.
— Так вот, — продолжил я, — сейчас вы идёте в мастерскую и делаете то, что должны были сделать. Где вы возьмете свинец, меня не касается. К вечеру ядра должны быть здесь, иначе повешу рядом с вашим старшиной…
— Круто! — не то похвалил, не то осудил меня Жак, который, оказывается, наблюдал за всей сценой.
— Ага, — рассеянно кивнул я, размышляя, можно ли стрелять из самострела камнями. Прикинув, что не получится, вздохнул: — Придется пока использовать глиняные.
— Капитан, а в Надвратной башне ты сам сидеть будешь? — поинтересовался Жак.
— Конечно. Там у меня резерв.
— Тогда вот что… Сейчас свистну кого-нибудь, найдем шариков.
— Подожди, — остановил я друга. — Пусть твои парни делом занимаются… Эдди! — позвал я, не напрягая голос, потому что знал — мой адъютант ошивается где-нибудь поблизости. И точно, мальчишка тут же оказался передо мной.
— Серого Кобеля знаешь? — спросил Жак у парня.
Тот, по-прежнему робея перед «королем», испуганно захлопал глазами:
— Так точно.
— Беги к нему и скажи, что я просил его срочно раздобыть свинцовых шаров штук этак… Ну скажешь, штук… столько, сколько сможет, а я ему за каждый шар скощу налог за… Ну неделя — за шар! И передай, что первый десяток мне нужен через час. Но чтобы были свинцовыми, без обмана. Вес — не меньше стоуна каждый.
Эдди уже собрался выскочить, как Жак ухватил его за рубашку:
— Постой. Ты, мальчик, вот что ему скажи. Скажи, что я — очень просил…Не забудь — очень.А не сделает — пусть не обижается. Слово в слово передай! Все, беги. Не забудь образец взять.
Эдди убежал, а латники посмотрели на Жака с уважением.
— А он кто такой, этот кобель? — поинтересовался я.
— Ну, господин комендант, как же так — не знать такого человека! — удивился пожилой латник. — Он наш самый богатый ростовщик! У него половина города деньги берет.
— А почему кобель, да еще и серый? — усмехнулся я.
Латники опасливо посмотрели на нищего, а Жак усмехнулся:
— Вообще-то, его Лексусом зовут, а Серый Кобель — это так, прозвище. Он не любит, когда его так называют.
— Еще бы, — поддакнул пожилой. — Один назвал, так Лексус его по миру пустил, вместе с семьей.
— А мне его обиды до одного места, — заметил Жак. — Для меня он, как был кобелем, так кобелем и остался. Любит, понимаешь ли, — обернулся ко мне Оглобля, — в серую одежду рядиться да у баб под юбками шарить… А тем, кто посмазливее, разрешает проценты натурой отдавать.
— А мужья куда смотрят? — удивился я.
— Мужья, капитан, туда не смотрят. В кошелек они смотрят! — оскалился Жак. — Они, козлы рогатые, деньги берегут и вместо себя жен посылают долги отдавать. А щелка — не мыло, не измылится…