- Иди! - крикнула она ему в ухо. - Они уже рядом!
Идти, идти, несмотря на смертельную усталость. Он струдомподнялся
на четвереньки, отряхнулся, как большойлохматыйпес.Укусыгорелина
лице, руки отказывались разгибаться. Он поднял Сола, вскинулнаспинуи
заковылял по крутому склону холма. Он задыхался, хотя еле передвигал ноги.
- Иди! - снова прозвучал ее пронзительный крик. - Иди-иди-иди!..
Сос видел ее перед собой, с поклажей. Материал палатки свисал, шлепал
ее по мокрому заду. Сказка, а не зад! - Онпопыталсясосредоточитьсяна
этом, чтоб не замечать нестерпимой тяжести на плечах.
Бегство - кошмар изнеможения и тоски-длилосьвечность.Ступым
усилием он переставлял одеревенелые ноги. Он падалитотчасподнимался,
подгоняемый безжалостным воплем, тащилсяещеоднубессмысленнуютысячу
миль, падал снова... Мохнатые мордочки с окровавленными блестящими зубками
тыкались в глаза, ноздри,рот;мягкиетельцасплющивались,визжалии
бились в агонии под еговеликанскимиступнями,превращаясьвжижуиз
хрящей и крови; и невероятные, снежно-белые крылья кружились повсюду, куда
он ни бросал свой взгляд.
И было темно, и он дрожал, лежа на промозглой земле рядомструпом.
Он перевернулся, удивляясь, почему еще жив, и вдруг раздался шумкрыльев,
коричневых крыльев с желтыми пятнами, и Глупыш опустился на его лоб.
- Милый, - прошептал он,поняв,чтомотылькиемунестрашны,и
погрузился во мрак.
4
Дрожащие отблески огня коснулисьеговекизаставилипроснуться.
Рядом лежал Сол, еще живой. В хаотической пляске теней пылающего костра он
увидел Солу. Она сидела совершенно голая.
Затем до него дошло: они все обнажены. После водяной купелинателе
Сола оставалось еще некое стыдливое подобие одежды, но он, она...
- Я положила все у костра, просушиваться, - сказала Сола. - Тебятак
жутко трясло, что мне пришлось стащить стебяэтимокрыетряпки.Ис
себя...
- И правильно, - ответил он, удивляясь, как ей удалосьегораздеть.
Вероятно, она порядком помучилась, тяжестьеготелабыланепосилам
женщине.
- Я думаю, все уже высохло, - сказала она. - Вот только мотыльки...
Его взгляд наткнулся на палаточную ткань.Солатакудачновыбрала
место для костра, что его тепло проникало сквозь легкую сетку навходеи
грело внутренность их убежища, не наполняя его дымом. Мужчин онаположила
навзничь, головой к свету, сама примостилась на корточкахуихступней,
слегка подавшись вперед, чтобы нейлоновый скат палатки некасалсяспины.
Положение вряд ли удобное. Но как зато смотрелась ее неприкрытая грудь!
Онупрекнулсебявизлишнемвниманиикеепрелестямвстоль
неподходящий момент. Но этимзаканчивалосьвсегда:физическоеестество
настойчиво напоминало о себе всякийраз,каконсмотрелнанее.
Сос
вспомнил сок, и его озарила догадка: он боялся соблазниться женой другаи
тем самым - обесчестить себя.Солавсесделалабыстро,разумно,даже
смело, и было быоскорбительносегостороныпридаватьеедействиям
двусмысленность. Но видеть ее рядом - обнаженную, желанную-исчужим
браслетом на руке!..
- Может, я принесу одежду? - спросил он.
- Не надо. Мотыльки повсюду, и ониздесьещекрупнее.УГлупыша,
конечно, пиршество, но нам лучше не высовываться.
- Скоро нужно будет подбросить хвороста в костер.
Снаружи было холодно: ногимерзли,несмотрянато,чтозакрытая
палатка хорошо держала принесенное нагретым воздухом тепло. Он видел,как
Сола, дальше всех сидевшая от костра, ежится и дрожит.
- Мы можем лечь вместе, - сказала она. - Это всех нассогреет,если
ты выдержишь мой вес.
И снова это было разумно. Палатка не рассчитана на троих, и если Сола
ляжет сверху на обоих мужчин, то появитсяипространствоитепло.Она
рассуждала здраво, и он не хотел в этом ей уступать.
Ее гладкое, как шелк, бедро, скользнуло поегоступне.Острыйток
пробежал вверх по ноге.
- Мне кажется, жар у него ослаб, - сказала она. - Если этой ночьюмы
не дадим ему замерзнуть, возможно завтра ему будет лучше.
- Вероятно укусы землероек противодействуют яду мотыльков, -заметил
он, охотно меняя тему. - А где мы находимся? Я не оченьпомню,каксюда
попал...
- На другом берегу реки, на пригорке. Я не думаю, что они смогут сюда
добраться, по крайней мере этой ночью. Они передвигаются ночами?
- Вряд ли. Должны же они когда-нибудь спать. - Он помолчал. - Значит,
сразу за рекой? Выходит, мы забрались еще глубже в зону.
- Ты же говорил, радиация исчезла.
- Я сказал: отступает. Но янезнаю,какбыстро,икакдалеко.
Возможно, здесь она и есть.
- Я ничего не чувствую, - сказала она нервно.
- Ты и не можешь чувствовать.
Это был бессмысленный разговор. Как бытонибыло,онинемогли
ничего изменить.
- Если вокруг растения, то все в порядке: радиация их убивает.
Однако насекомые в сотни раз устойчивей к радиации, нежели человек, а
мотыльков здесь значительно больше...
Разговор прервался. Сос понимал, что вызвалоэтунеловкуюзаминку:
тепло необходимо было сохранить, и оба знали-зачем,нопереходитьк
самому действию... У него не хватало смелости предложить ей устроитьсвою
пышную грудь на своем обнаженном теле, и она не могла растянутьсянанем
так, без предисловий.Принятоеумомотторгалосьреальностью,мысльо
подобном контакте возбуждала не меньше,чемсобственноощущение,ион
чувствовал,чтоэтонезамедлитобнаружиться.Вероятно,иееэто
волновало, посколькуобазнали:СолникогданеобрадуетСолусвоим
объятием.