Впрочем, подпономарь нашего аббатства дал мнеоднумолитву,-
она охраняет человека от всякого огнестрельного оружия, только мне-то она ни
к чему, потому какявнеевотнастольконеверю.Аужэтойсамой
перекладиной я наделаю дел! Клянусь богом, задай кто извасстрекача,так
пусть меня черт возьмет, ежели я не сделаю еговместосебямонахомине
наряжувсвоюрясу,-рясаведьпомогаетоттрусости.Слыхали,вы
когда-нибудь про борзого кобеля господина де Мерля? Как охотничья собака, он
сплоховал, а хозяин накинул на него рясу. Клянусь телом Христовым, с тех пор
он уж не упустил ни лисы, ни зайца, и это еще что: он покрылвсехсучекв
околотке, а ведьпреждеонбылпоэтойчастислаб,_defrigidiset
maleficiatis_ {1}.
Брат Жан в сердцах произносил эти слова, как раз когда он, держа путь к
Соле, проезжал под ореховым деревом, и тут забрало его шлемазацепилосьза
обломленный край толстого сука. Невзирая на этообстоятельство,монахизо
всех сил пришпорил коня, конь же его не выносилшпор:онскакнулвперед,
монах, силясь отцепить забрало, выпустил поводья и ухватился рукой за сук, а
в это время конь из-под неговырвался.Монахвследствиеэтогоповисна
дереве и стал звать на помощь, кричать "караул" и всех обвинять в измене.
Эвдемон заметил его первый и обратился к Гаргантюа:
- Государь, посмотрите поближе на этого висящего Авессалома! {2}
Гаргантюа подъехал и, увидев, какое положение принял монах и как именно
он повис, сказал Эвдемону:
-СравнивегосАвессаломом,выотступилиотистины.Авессалом
запутался волосами, а у монаха голова бритая, и его держат уши.
- Помогите же мне, черт бы вас всех побрал! -кричалмонах.-Нашли
время лясы точить! Вы вродепроповедников-декреталистов,которыеговорят,
что ежели нашему ближнему грозит смертельная опасность, томыподстрахом
троекратного отлучения должны прежде убедить егоисповедатьсяивосприять
благодать, а потом уже оказывать ему помощь. Ну,таккогдакто-нибудьиз
этих проповедников упадет на моих глазах в воду и станет тонуть,я,вместо
того чтобы броситься к нему и протянуть руку, прочту ему длиннющую проповедь
de contemptu mundi et fuga seculi {3}, а когда уж онсовсемзастынет,тут
только я его вытащу.
- Не дрыгай ногами, душенька, - сказал Гимнаст, - я тебя сейчассниму,
уж очень ты милый _monachus_:
Monachus in claustro
Non valet ova duo;
Sed quando est extra,
Bene valet triginta {4}.
Я видел на своемвекуболеепятисотповешенных,нониктоещене
болтался на дереве с таким изяществом, как ты. Будь я столь же изящен, ябы
согласился провисеть так всю жизнь.
- Да перестанете вы проповедовать? - возопил монах. - Помогите мне ради
господа бога, если не хотите помочь во имякого-тодругого!Клянусьмоей
рясой, вы об этом еще пожалеете _tempore et loco prelibatis_ {5}.
Тут Гимнаст соскочил с коня,вскарабкалсянадеревоиоднойрукой
подхватил монаха под мышки, другойжеотцепилегозабралоотсука,по
каковой причине монах повалился на землю, а следом за ним спрыгнул Гимнаст.
Сверзившись, монах тотчас же сбросилссебявсесвоевооружениеи
доспех за доспехом расшвырял егопополю,засимсхватилперекладинуот
креста и вскочил на своего коня, которого на бегу перехватил Эвдемон.
После этого ратники в веселомрасположениидухапоехалидальше,по
направлению к Соле.
ГЛАВА XLIII
О том, как Пикрохолова разведка, наткнулась на Гаргантюа, и о том, как
монах убил военачальника Улепета, а затем попал к неприятелю в плен
Уцелевшие от разгрома, во время которого был растрепанТрипе,донесли
Пикрохолу, что на его людей совершили нападение черти, и вестьэтапривела
Пикрохола в совершенное неистовство; всю ночь он держалсовет,накотором
Бедокур и Фанфарон утверждали, чтомогуществоеготаково,чтоонможет
разбить всех чертей ада,еслитолькоонинанегоополчатся,чемусам
Пикрохол и верил и не верил.
Как бы то ни было, он выслалвразведывательныхцеляхотрядлегкой
кавалерииподкомандойграфаУлепетачисленностьювтысячушестьсот
всадников, причем все они были тщательно окроплены святой водой и укаждого
из них вместо знака отличия красовалась в виде перевязиепитрахильнатот
случай, если они столкнутся с чертями, которые от григорианской воды{1}и
от епитрахилей должныбылинеминуемоисчезнутьирасточиться.Такони
доехали почти до самого Лавогюйона и Маландри, но, ниоткогонеполучив
нужных сведений, повернули", обратно и, поехав верхнейдорогой,неподалеку
от Кудре обнаружили в пастушескойтолихижине,толилачужкепятерых
паломников, коих они тут жесвязаливеревкойи,невзираянаихвопли,
заклинания и мольбы, как лазутчиков увели с собой. Когда они же спускались к
Сейи, их заметил Гаргантюа.
- Братцы, - сказалонсвоимлюдям,-воннеприятельскийразъезд,
вдесятеро превосходящий нас числом. Как вы полагаете, ударить нам на них?
- А почему бы нет, черт возьми? - молвил монах. - Неужтовысудитео
людях по их численности, а не по их доблести и отваге? - И,недолгодумая,
он крикнул: - Ударим, черти, ударим!
Когда до врагов донеслись эти крики, они, разумеется, подумали, что это
самыенастоящиечерти,и,бросивповодья,обратилисьвбегство,за
исключением Улепета, - он взял копье наперевес исовсегоразмахуударил
монаха в грудь, однако железный наконечник его копья мгновенно притупилсяо
грозную рясу монаха: это было все равно, как если бы вы тоненькойсвечечкой
ударили по наковальне.