Не хотелось бы с ним разминуться.
– Тут все просто, – успокоил Баннон. – Он мне говорил, что тот парень будет держаться поодаль и наблюдать со стороны. Мы его не увидим, зато не увидят и люди Магаддино. А если он нам понадобится, тогда подберётся поближе.
– Мне это не нравится. Не хочется думать о том, что кто‑то из чужаков может быть на нашей стороне – понимаешь меня? Может помешать, когда надо будет действовать быстро.
– Кого бы ни прислал Марио, парень будет профессионалом.
Валенти задумчиво кивнул.
– Это верно. – Он взглянул на девочку. – Что скажешь, Али? Как насчёт прогулки?
Али с тревогой слушала переговоры мужчин. Она начинала понимать, что вопрос о прошлом Тони и о нынешних его проблемах куда серьёзней, чем ей казалось. Одно дело – разговоры вроде тех, что вели они с Тони до того, как все началось. Даже романтично, будто в мультиках о Богарте. Но теперь все было по‑настоящему. Пусть так, решила она, но если сейчас бросить это дело, она никогда не узнает что это было. Олень, музыка… И вообще, Тони – её друг, а друзей не бросают, когда становится туго. Она сумела улыбнуться ему:
– Чего же мы ждём?
– Как по‑твоему: кролики умеют читать? Али махнула рукой:
– Ох, Тони, давайте без глупых шуток.
– Ладно, ладно. Пусти‑ка меня к двери. Возьму кое‑что, и можно отправляться.
– Идите, – разрешила Али, – но имейте в виду: если не вернётесь через пять минут, уходим без вас.
Валенти, скрываясь за дверью, бросил Баннону взгляд, как бы говоря: «Ну что с ней поделаешь!» Тот рассмеялся.
– Пошли, – предложил он Али, – подождём его в конце дорожки.
Али пошла за ним. Предвкушение находок в лесу возбудило в ней свойственную от природы жизнерадостность. Когда Валенти показался на крыльце, Али уже приплясывала от нетерпения, забыв о своих страхах.
Он сидел в старом разбитом «форде» посреди леса. Машину давно бросили, в ней и мотора‑то не было, но он вертел баранкой, изображая шофёра. Такая машинка была в рощице за домом его родителей, и Хови часто забирался в неё, играя то в Аль Капоне, то в гонщика. С тех пор прошло много лет, но во сне он снова сидел в старой машине, вдыхая запах плесневелой кожи и ржавчины.
И это бы ещё ничего. С этим он бы разобрался, если бы не здоровенный оленюга, набросившийся на них прошлой ночью. Зверь стоял перед машиной, глядя на него сквозь треснувшее ветровое стекло. И в оленьих глазах он видел смерть – тот же взгляд, что у Эрла, когда он отправлял на тот свет своего соседа.
Олень обогнул машину, подбираясь к водительской дверце, и Хови помнил, как нажал на газ, словно старый «форд» без мотора и без колёс мог увезти его от беды. Он давил педаль, а олень, пригнув рога, надвигался на него, становясь все больше и больше, пока не врезался в борт машины с оглушительным грохотом.
Хови так и сидел, вцепившись в баранку, глядя, как он пятится для новой атаки, – и вдруг очутился уже не в машине, а на шоссе. На него из полосы стелющегося тумана надвигался грузовик. На капоте торчали оленьи рога, фары сверкали подобно глазам чудовища. Хови кинулся в лес, уворачиваясь от колёс.
Хови кинулся в лес, уворачиваясь от колёс. Оказавшись в чаще, он осмелился обернуться и увидел, что грузовик исчез, а вместо него, уставив рога, летел олень. Кажется, тогда он и проснулся.
Теперь Хови вспомнил все: и сон, и явь. Он понял, где находится, и неуверенно сел, ощупывая плечо под повязкой. Адски больно. Этот макаронник, который пустил в него пулю, ещё поплатится, чтоб его… Хови попытался встать, но тут дверь открылась и вошла брюнетка, возившаяся с ним прошлой ночью.
– Ни‑ни, – проговорила она, грозя ему пальчиком. – Доктор Мэллон прописал покой, малыш.
– Какой доктор?.. Шерри усмехнулась.
– О, глупыш. Я Шерри Мэллон – вспоминаешь?
Хови кивнул.
– Ага. Медсестра. Конечно, помню, только не знал, как тебя звать.
Появилась блондинка Лайза, прислонилась к косяку. Сегодня обе облачились в обтягивающие джинсы – Шерри со свитером, а Лайза – с кружевной блузкой.
– И как мы себя чувствуем? – поинтересовалась Шерри.
– Малость не того. Жуткий сон.
– Ну, это понятно. Я с утра смоталась в аптеку за антибиотиками и накачала тебя.
– А сколько… сколько времени?
– Около половины двенадцатого, – отозвалась от дверей Лайза.
– Где Эрл?
– Сказал, должен кого‑то встретить в Оттаве. – Лайза подошла к кровати. – А остальные все на работе – кроме нас.
– Вы не работаете? Лайза улыбнулась:
– Хорошо бы так. Нет, у меня каникулы. То‑то кое‑кому радости, верно? А мне все равно делать нечего. И у Шерри отгул.
– Хочешь поесть? – предложила Шерри.
– А можно будет встать к столу?
– Ну… если не будешь колобродить. Хови помотал головой:
– Где уж мне сейчас колобродить…
– Когда Эрл обещал вернуться? – спросил Хови, прикончив яичницу с ветчиной.
– Он не обещал, – отозвалась от мойки Лайза.
Хови обдумал ответ. Господи, только бы Эрл его не бросил.
– Слушайте, – заговорил он, – я благодарен вам за заботу и все такое…
– Обращались как с белым человеком, – усмехнулась Шерри. Она сидела за столом напротив, развернув перед собой сборник кроссвордов.
– Слово из восьми букв, «основательный»? – прочитала она.
– «Крепкий», – предложила Лайза.
– Из восьмибукв.
– Тогда «солидный».
– Ну ладно, подсмотрю.
Она заглянула на последнюю страницу и вписала в квадратики: «глубокий».
– Вы, ребята, местные? – спросил Хови. Лайза обернулась к нему от мойки:
– Мы – ребята?
–Нет, я хотел сказать… Лайза рассмеялась:
– Ничего, это я просто дразнюсь. Я выросла в Перте, а Шерри с Запада.
– Где бродят бизоны, – закончила Шерри. – Страх и ненависть Великих Равнин.
Отсылка к Хантеру С. Томпсону[9] прошла мимо Хови.
– Перт отсюда к югу, верно? – спросил он.
– Всего в нескольких милях по дороге от Ланарка, – согласилась Лайза, – А что?
Хови задумался, не зная, как подать вопрос. Не хотелось выставляться перед ними недоумком – не так уж часто пара хорошеньких телок тратила на него улыбочки. Но кое‑что ему нужно было узнать.
– Видели машину, в которой мы вчера приехали?
Лайза кивнула:
– Она так и стоит во дворе.