Тогда он сказал: "Знаешь, давай лучше прошвырнёмся в парк. А книгу я завтра принесу. Железно!"
"Расскажите вы ей... - сказала Хайдегунда, - у тебя память дырявая, сам ты книгу никогда не притащишь!"
Тогда он сказал: "Я ключи забыл, без них в дом не попадёшь!"
"Сразу видно, что всё на ходу забываешь, - сказала Хайдегунда, - только что ты сунул ключи в карман куртки!"
Хайдегунда упрямо тащилась за Лоллипопом. "Слава богу, хоть бабушка у Гофштеттеров", - думал Лоллипоп. И всю дорогу до дома он говорил о том, что мама вот-вот купит новую мебель, что придёт плиточник и всю ванну заново облицует. А для освежения дверей и окон вызван маляр. Он и перила покрасит и перед входом - Лоллипоп тараторил без умолку, стремительно, как водопад, - так что очень скоро, даже, может, послезавтра, квартиру не узнаешь. Если они вообще сразу не переедут в новый дом. В такой же, как у Хайдегунды. С садом.
Лоллипоп отпер входную дверь и ввёл Хайдегунду в прихожую, заметив, что завтра придёт мастер. Менять пластиковую стену в прихожей на палисандр с чеканкой.
"Даже не представляла, что ты так интересуешься мебелью!" - удивилась Хайдегунда. Ей-то на мебель было наплевать. Она понятия не имела, как выглядит палисандровое дерево, хотя в её доме палисандр куда ни ткни.
Только Лоллипоп с Хайдегундой собрались в детскую, как из кухни вышла бабушка.
"Здравствуй, Лоллипоп, - сказала бабушка. - Мне сегодня что-то не по себе: сосуды, наверное. Поэтому я пораньше вернулась".
Лоллипоп обомлел.
"Сейчас уже отпустило", - сказала бабушка.
Она бросила взгляд на Хайдегунду. Чувствовалось, ей не терпится узнать, кто эта худенькая милая девочка с каштановыми волосами.
Чувствовалось, Хайдегунде тоже не терпится узнать, кто эта женщина с больными сосудами. У Лоллипопа отнялись не только конечности. Столбняк перекинулся в мозговые центры. А всё было проще пареной репы. Ему следовало невозмутимо бросить: "Бабуль, это Хайдегунда, та самая!" И: "Хайдегунда, это моя бабуля, та самая!" Ведь Хайдегунда думала, что у него две бабушки. Но в парализованном мозгу Лоллипопа эта идея почему-то не родилась. В парализованном мозгу Лоллипопа родилась совершенно обратная идея.
Он произнёс: "Добрый день, госпожа Ляйтгеб!" (Госпожа Ляйтгеб, молодая женщина, живёт двумя этажами выше. Когда он подходил к двери, то видел, как Ляйтгеб вытряхивала на лестничном ходу половик.)
Бабушка приняла это за шутку. "Добрый день, господин Бирбаум!" - ответила она. (Господин Бирбаум тоже живёт в их доме. Этажом выше.) А Хайдегунде она сказала:
"Вы, если не ошибаюсь, госпожа Бирбаум!"
Хайдегунда вытаращила глаза, но, прежде чем успела что-либо произнести, Лоллипоп затолкал её в детскую. Он схватил с полки "Книгу рекордов", ткнул Хайдегунде в руки и протащил Хайдегунду с книгой из детской - через прихожую к двери, бросив на прощание:
"Ну салютик!"
Бабушка уже опять была в кухне. Она крикнула оттуда:
"Госпожа Бирбаум останется у нас отобедать? Будут оладушки со сливовой начинкой!"
"Нет, нет, госпожа Ляйтгеб! Госпоже Бирбаум нужно срочно по своим делам!" - прокричал Лоллипоп и открыл дверь. Одновременно он вытеснял Хайдегунду из прихожей.
Хайдегунда упиралась изо всех сил.
"Сливовые оладьи, - отбивалась она, - я обожаю. У нас дома их не делают. Если сейчас позвонить и сказать маме, что я останусь у тебя на обед..."
Больше она ничего не успела вставить: Лоллипоп оттеснил её к самой лестнице. Он волочил её по ступенькам вниз, горячо нашёптывая:
"Тебе ни за что нельзя оставаться. Госпожа Ляйтгеб большая чудачка. Она немного того, с приветом!"
Хайдегунде тоже показалось, что госпожа Ляйтгеб не вполне в здравом уме. Иначе она не назвала бы её "госпожой Бирбаум". Но Хайдегунде всё равно хотелось назад, к Лоллипопу в квартиру. Очень уж её заинтересовала женщина с приветом и оладьями со сливовой начинкой. Ну, и, само собой, её занимало, как это женщина не вполне в здравом уме могла очутиться на кухне у Лоллипопа и готовить оладьи. Лоллипоп рассказал Хайдегунде, что госпожа Ляйтгеб их уборщица и что её сливовые оладушки - кошмарная гадость, по вкусу напоминающая резиновую подошву. К тому же сама она может выкинуть что угодно. То она визжит как резаная, то впадает в буйство. Мама и бабушка строго-настрого запретили ему приводить ребят, когда уборщица Ляйтгеб дома.
Хайдегунда сказала, вздохнув: "Моё вам с кисточкой". И пошла домой. История казалась ей весьма странной.
Лоллипоп тоже сказал, вздохнув: "Моё вам с кисточкой". И двинулся к себе. "Пронесло", - подумал он с облегчением.
Какое-то время всё шло своим чередом. Но вот подкатил такой вечер, когда дождь лил как из ведра. Лоллипоп сидел у Хайдегунды, они разучивали стихотворение. Тут зазвонил телефон. Мама Хайдегунды взяла трубку и несколько раз повторила "да, да, да", а потом спросила Лоллипопа, взял ли он с собой плащ. Звонит бабушка, она беспокоится, как бы Лоллипоп не простыл по дороге домой. Плащ у Лоллипопа был.
"Сестра-голубушка, плащ у него есть, - сказала мама в трубку. А потом Лоллипопа как током ударило - мама в трубку сказала: - Признаться, все мы с радостью познакомились бы с вами лично. Ну не восхитительно ли, что именно вы, сестра-голубушка, и есть бабушка Лоллипопа!"
"Надо что-то срочно предпринять! - пронзило Лоллипопа. - Страшно подумать, что получится, если не прервать их разговор!" Лоллипоп пустил в ход приступ нутряного кашля со стонами, от которого близкие неизменно обмирали, мчались за водой, утешали, словом, забывали всё и вся. Лоллипоп кашлял искуснее обычного, но мама Хайдегунды, как назло, всё и вся не забыла, а лишь крикнула:
"Хайдегунда, постучи ему по спине!" - и продолжала говорить по телефону с бабушкой Лоллипопа.
Хайдегунда колошматила Лоллипопа по спине и похохатывала: какой-то клоунский кашель. А всё вместе - кашель, хлопанье по спине и гоготанье создавало такой тарарам, что Лоллипоп не мог разобрать содержание разговора. А тут на него напал взаправдашний кашель: поперхнулся во время симуляции. Слезы градом катились у него по щекам. Это Хайдегунде уже не казалось клоунским. Она завопила:
"Мама, сюда скорей! Он задыхается!" Мама примчалась со стаканом воды. Лоллипоп выпил, и настоящий кашель кончился. Лоллипоп покосился на телефон, трубка лежала на рычаге.
"Мне домой пора", - сказал Лоллипоп. Хайдегунде не хотелось его отпускать. "Ты же ведь дольше остаёшься", - надулась она. Лоллипоп сказал, будто дома ему нужно написать сочинение и выучить всё про сосновые иглы. Про еловые тоже.
"Завтра он снова придёт, - утешала мама дочку, - бабушку с собой возьмёт! Мы уже договорились по телефону!"
Лоллипоп накинул плащ и дал дёру.
Он продирался сквозь плотную пелену ливня, в лицо хлестал ветер. Лоллипоп яснее ясного сознавал, что его положение ещё никогда не было таким гадким. Рвануть бы сейчас прямым ходом в Австралию, в австралийскую пустыню, туда, где нет ни рыжей, ни настоящей бабушки; лишь солнце и песок, да разве какой-нибудь кенгуру. ..
Но в запасе оставались "Лоллипопы"! Единственное средство, которое могло ещё помочь. Хотя после истории с псом Леманном доверие Лоллипопа к леденцам сильно пошатнулось. Он ими с тех пор ни разу не пользовался.
Лоллипоп направился в лавку Смешанного Отто. Там он скинул плащ и водрузился на мешок с картошкой. В лавке вертелась какая-то крупногабаритная дама. Она выбирала порошок для стирки. Лоллипоп развернул леденец. Толстуха, навалившись на прилавок, рассказывала Отто о болезнях внуков. Лоллипоп обсосал леденец. Толстуха рассказывала о болезнях дочерей. "Лоллипоп" стал уже просвечивать. Толстуха рассказывала о собственных болезнях, терзавших её шестьдесят лет назад столь немилосердно, что врач сказал - остаётся уповать на молитвы. Лоллипоп поднёс леденец к глазу, посмотрел на толстуху и подумал: "Не пора ли потихоньку сматываться?"
Толстуха положила стиральный порошок в хозяйственную сумку и сказала: "Как ни хорошо, а пора потихоньку выматываться!"
Она попрощалась и вышла. Лоллипоп повернулся к Смешанному Отто, оглядел его через леденец и подумал: "Мог бы, между прочим, заметить, что у меня адские неприятности!"
Смешанный Отто посмотрел на Лоллипопа со смешанным чувством удивления и беспокойства: "Что у тебя? Неприятности какие или что-то в этом духе? "
Лоллипоп опустил леденец и кивнул. Во-первых, Отто - по поводу неприятностей, а во-вторых, леденцу. Что означало: ты у меня молоток!
"Не желаете ли проинформировать нас относительно неприятностей?" - спросил Смешанный Отто.
"Да уж как-нибудь сам справлюсь!" - сказал Лоллипоп, слез с мешка, взял плащ и пошёл домой, держа перед собой леденец, как свечку.
Бабушка, заслышав шаги на лестнице, поспешила к двери и с места в карьер обрушилась с расспросами: "Скажи-ка, Лолли, что за птица эта мама Хайдегунды? Почему восхитительно, что я твоя бабушка? Почему она то и дело называет меня "сестра"? Это же курам на смех!"
Сестра Лоллипопа возникла за бабушкиной спиной и высказала своё мнение: "А вдруг она из какой-нибудь религиозной секты. У них иногда так принято!"
"Верно, верно, все мы братья и сестры - так они говорят", - донёсся из кухни мамин голос.
Лоллипоп крепко сжимал в руке леденец и мучительно размышлял: на что лучше направить действие леденца. Удержать бабушку от визита? Лоллипоп поглядел ради интереса через "Лоллипоп" на бабушку.
"Если она из такой весёленькой секты, я лучше туда не пойду, - сказала она, - такие люди каждого встречного-поперечного норовят в свою веру обратить!"
"Она тебе позвонит!" - крикнула из кухни мама.
Лоллипоп взглянул на сестру. Через "Лоллипоп", разумеется.
"Тогда я ей скажу, что бабушке неожиданно пришлось уехать", - сказала сестра.
"А если она на той неделе опять позвонит? - крикнула мама. - Или через неделю?"
Лоллипоп опустил леденец. До него вдруг дошло: леденец хоть и безотказная штука, но толку от этого чуть. Не носиться же, в самом деле, круглый год с "Лоллипопом" под глазом. Смастерить себе леденцовые очки Лоллипоп не мог. И леденцовый монокль - тоже.
"Мне опять нужно в город", - сказал Лоллипоп.
"Зачем?" - хором спросили бабушка, мама и сестра.
"Нужно, и всё", - сказал Лоллипоп и пошёл. Леденец, кстати говоря, он оставил в прихожей, на ящике для обуви.
Лоллипоп пошагал обратно к дому Хайдегунды, продираясь сквозь плотную пелену ливня, ветер хлестал в лицо. Ему пришлось довольно долго звонить, пока тётя Фредерика не открыла калитку.
"Ты что-то забыл?" - спросила тётя.
"Да", - сказал Лоллипоп.
"Лоллипоп вернулся, он что-то забыл", - возвестила тётя, зайдя с Лоллипопом в дом. Вся семья Гюнзелей была в сборе.
"Что ты мог забыть?" - удивилась Хайдегунда.
У Лоллипопа и было всего плащ да томик стихов. И то и другое он взял с собой. Капли дождя стекали с лоллипоповского плаща на светло-серый палас. Глядя, как капли усеивают палас тёмно-серыми пятнышками, он выдавил:
"Я забыл, забыл сказать, что сестра Эрна с рыжими волосами мне не бабушка". Никогда в жизни, ни одна фраза не давалась ещё Лоллипопу так трудно, поэтому фраза вышла очень тихой. Никто ничего не разобрал.
"Что ты сказал?" - спросила мама Хайдегунды.
"Сестра Эрна с рыжими волосами мне не бабушка!" - повторил Лоллипоп.
Второй раз вышло легче и громче. Кроме бабушки, которая плохо слышит, все всё разобрали, но ничего не поняли. Они же знали сестру Эрну: по больнице, по рассказам Лоллипопа и даже по телефонному разговору! Поэтому все рассмеялись.
Лоллипопу пришлось повторить ещё раз:
"Сестра Эрна с рыжими волосами мне ни с какой стороны не бабушка!" Голос его окреп.
Так что бабушка тоже расслышала и тоже засмеялась.
"А кто придёт к нам завтра в гости, если у тебя нет никакой бабушки?" ехидно поинтересовалась Хайдегунда.
"У меня есть бабушка! - выкрикнул Лоллипоп и засмеялся звонким захлёбывающимся смехом со слезами. - Только она не медсестра и завтра к вам не придёт, потому что все вы считаете уборщиц глупыми, жадными и злопамятными!"
Лоллипоп резко развернулся и выскочил из дома в дождь. Он не хотел ничего больше объяснять. У калитки его догнала Хайдегунда. Без плаща. В чём была дома.
"Лоллипоп, я совсем ничего не поняла! - прокричала она. - Что всё это значит?"
Лоллипоп вышагивал по мостовой. Хайдегунда трусила следом. Она уже вымокла до нитки. Лоллипоп убыстрил ход, Хайдегунда из последних сил тянулась за ним, поклявшись, что не отстанет - даже если схватит двустороннее воспаление лёгких, - пока он не объяснит всё насчёт бабушки. Лоллипоп не объяснял ничего. Так они подошли к дому Лоллипопа. Смешанный Отто как раз опускал жалюзи на витринном окне. Он как увидел Хайдегунду под ливнем, без плаща, сразу предупредил, что можно схватить двустороннее воспаление лёгких.
"Я поднимусь с тобой", - сказала Хайдегунда.
"Нет! - рявкнул Лоллипоп. - Не желаю! Вообще не желаю тебя больше знать!"
"Ты совсем спятил, баран бездушный!" - крикнула Хайдегунда. От дождя и холода у неё зубы стучали.
"У меня в магазине ругаться куда приятней, - заметил Отто. - Там теплее и суше!"
Лоллипоп внутрь не зашёл, остался у порога. А Хайдегунда зашла. Она присела к камину, чтоб отогреться. Отто принёс полотенце, и она протёрла волосы. Злая она была как сатана.
"Он абсолютно свихнулся, - сказала она Отто. - Я ему ничего не сделала, а он, видите ли, знать меня не желает! Просто зла не хватает. Да ещё говорит, что у него нет бабушки. Когда мы все её знаем. По больнице!"
"По какой больнице?" - спросил Смешанный Отто.
"Ну, братец мой младший лежал в больнице. К нему вирус прицепился, тогда сестра Эрна за ним и ходила!"
"Сестра Эрна - это кто?" - спросил Смешанный Отто.
"Сестра Эрна - бабушка Лоллипопа", - сообщила Хайдегунда Отто. Она ведь не подозревала, что Смешанный Отто знаком с бабушкой более сорока лет.
Смешанный Отто недоуменно посмотрел на Хайдегунду, затем через дверь на улицу. А там, по другой стороне, шла бабушка Лоллипопа. Она несла батон белого и пакетик с ватрушками. Она успела удачно - перед самым закрытием - заскочить к булочнику. Зонтика у неё не было. С косынки стекали струи, бабушка двигалась со всей скоростью, на которую только способны были опухшие ноги. Лоллипоп увидел бабушку, и сердце его сжалось.
Хайдегунда тоже посмотрела на бабушку. Она покачала головой:
"Это же старушка, у которой не все дома, - сказала она. - Которая то визжит как резаная, то буянит. Она ещё печёт сливовые оладьи, и на вкус они как резиновая подошва".
Тут Лоллипоп зашёл в лавку. Он приблизился к камину, к сидящей подле него Хайдегунде и сказал:
"У старушки все дома. Она не визжит как резаная и не буянит. Её сливовые оладьи - полный люкс, и она моя бабушка. Первая и единственная!"
А затем он рассказал ей всё без утайки. Смешанный Отто, минимум раз шесть, прерывал его восклицаниями: "Мамочки родные!"
Когда Лоллипоп поведал всё от и до, Хайдегунда сперва не могла вымолвить ни слова. Потом она вздохнула, потом вымолвила:
"Как это всё нехорошо, Лоллипоп! Я совсем не хотела... Твоя бабушка, конечно же, исключение!"
"Плевать я хотел на твои исключения!" - крикнул Лоллипоп.
Хайдегунда опять на время умолкла, потом вздохнула, потом сказала:
"Как это всё нехорошо, Лоллипоп. Думаю, я вообще заблуждалась. Не только насчёт твоей бабушки. Насчёт всех уборщиц!"
Лоллипоп улыбнулся. А раз Лоллипоп улыбнулся, улыбнулась и Хайдегунда.
"Ну и что теперь будет?" - поинтересовался Смешанный Отто.
"Когда теперь? Что теперь?" - поинтересовались ребята.
"Ну, завтра? Пойдёт бабушка к Хайдегунде?"
"Нет", - сказал Лоллипоп.
"Да", - сказала Хайдегунда.
"Да нет же", - сказал Лоллипоп.
"Нет, да", - сказала Хайдегунда.
И впрямь, на другой день бабушка с Лоллипопом отправились к Гюнзелям на чашечку кофе.