Кроме того, она постоянно долдонит,
что я ищу себе мамочку в возрасте, чтобы залезть к ней в постель.
Она завидует и пытается тебя во многом копировать. Кстати, ты
обратила внимание, что с прошлого года она носит такую же
прическу, как и ты.
— Обратила. Но если желаешь услышать правду, то, по моему
мнению, прическа мрачновата для столь моложавого личика, — сказала
Шейла, опустив эпитет «пустого», который сделал бы описание образа
более полным. Шейла была не в восторге от Дорис Габриельсен и
считала, что Оливер заслуживает лучшей доли.
— А однажды я случайно подсмотрел, как она перед зеркалом
разучивала твою походку, — добавил Оливер.
— Это у неё никогда не получится, — бросила Шейла.
Подробности чужой супружеской жизни вызывали у неё раздражение. —
Для этого ей надо обладать врожденной грацией. Прости, что я
говорю о ней, как последняя стерва. Дело в том, что она своим
видом постоянно напоминает мне, насколько я стара.
— Извиняться не надо, — сказал Оливер. — Иногда она ведет
себя не менее стервозно. Сегодня утром она заявила, что твое
желание встретиться со мной наедине выглядит чертовски странно.
Дорис взбеленилась, когда я сказал, что не имею ни малейшего
представления, почему вдруг я тебе понадобился. Заявила, что я
вру. Жена постоянно твердит, что ты, Роджер, я и она — не квартет,
а трио и ещё полчеловека, и этой половинкой является она.
— Мне очень жаль.
— Это идет нам на пользу, — пожал плечами Оливер. — Ты
помогаешь держать необходимый уровень напряжения в семейной жизни.
— Хорошо, мы сочиним для неё какую-нибудь историю, но правды
ей не говори, так как речь пойдет о Роджере, — сказала Шейла.
— Я так и подумал.
— Пусть все останется строго между нами. Я уезжала на два
дня, и за время моего отсутствия, видимо, что-то случилось. Он
ведет себя чрезвычайно странно — во всяком случае, для него. Тебе
известно, как он обожает ходить пешком…
— Если бы ты знала, как я от этого страдаю, — сказал Оливер.
— Когда у нас назначена встреча в городе, пусть даже в его другом
конце, Роджер отказывается брать такси, а подземку, как ты знаешь,
он презирает. Я сказал ему, что специально для службы приобретаю
пару альпийских ботинок. Кроме того, он шагает так быстро, что я
прибываю на место задыхаясь и истекая потом. Роджера ходьба держит
в хорошей форме, а мне постоянно напоминает о том, что все мои
родственники по мужской линии скончались в молодом возрасте от
сердечных болезней.
— Ладно, — продолжала Шейла, — в хорошей форме или нет, но
когда в воскресение мы отправились в ресторан поужинать, он
настоял на том, чтобы взять такси. А ходу до ресторана от нашего
дома каких-то десять минут. Домой мы возвращались также на такси.
Роджер сказал, что по вечерам стало очень опасно ходить. Затем,
после того, как мы вернулись домой, он завел речь о домовладельце,
не желающем починить домофон и о том, что в наше жилье днем и
ночью может проникнуть каждый кому ни лень. Кроме того он объявил,
что намерен поставить в квартире новую дверь — стальную, с
цепочкой, глазком и настоящим замком. Но и это ещё не все. Роджер
хочет поменять наш телефонный номер. Новый номер не будет включен
в справочник. Ты ведь знаешь, что он не трусливого десятка — я
сама видела, как он разнимал драку двух здоровенных мужчин.
Теперь
же я не могу от него добиться ответа, почему он вдруг стал таким
беспокойным. Он даже сказал, что, возможно, нам придется переехать
в один из этих ужасных многоквартирных домов с этой… как её…
системой безопасности. Ты их знаешь — телевизоры в лифтах, пара
швейцаров у дверей и телефонный коммутатор, где каждый визитер
должен сообщать свое имя и ждать пока о нем не объявят. — Шейла со
встревоженным видом покачала головой и продолжила: — Все это так
на него не похоже. Он обожает нашу квартиру и, как правило,
терпеть не может что-либо менять. Я много лет донимала его, чтобы
namnbhr| стены — вся краска с них облупилась а он отказывался меня
слушать. Он не желает избавиться хотя бы от части книг,
заполонивших наше жилище.
Оливер кивнул согласно и произнес:
— Когда я робко заикнулся о том, что, может быть, наступило
время перебраться в более просторный офис, он зарычал, как
медведь, и прочитал мне длиннющую лекцию о прелестях скромной
жизни.
— По правде говоря, — сказал Шейла, — я была просто
ошеломлена. Два коротких дня, и я возвращаюсь практически к
другому человеку. — Она снова покачала головой. — Я делала все,
чтобы добиться от него объяснения, но Роджер сказал, что таково
веление времени, а мы обитаем в раю для дураков, и он вдруг это
понял. Я со своей стороны заявила, что это полная чушь и что я ему
не верю. Затем мы, естественно, разругались, а среди ночи я вдруг
услышала, как он бродит туда-сюда по гостиной, и увидела, что он
зажигает все лампы. Обычно он спит так, словно его трахнули
молотком по черепу. Честно говоря, я очень встревожена. Он
разумный человек, а это всё настолько иррационально… Я решила
встретиться с тобой, для того чтобы спросить, не заметил ли ты что-
нибудь…
Оливер молчал, ожидая пока официант не закончит расставлять
перед ними тарелки. Он барабанил пальцами по столу, серьезно глядя
на Шейлу своими печальными светло-серыми глазами.
— Да, — сказал он, когда официант удалился, — что-то
действительно происходит. Вчера утром, едва появившись на работе,
он долго расхаживал по офису, а затем принялся изучать замок на
входной двери. Мы её постоянно держим открытой. Да и что у нас
можно украсть, кроме тысячи отвергнутых рукописей? Изучив замок,
Роджер обратился к нашей милейшей секретарше мисс Волтон и
потребовал, чтобы та обеспечила замену дверей. Новые двери, заявил
он, должны иметь окно с пуленепробиваемым стеклом, с таким, какие
устанавливают в банках. Кроме того, дверь следует оборудовать
интеркомом, чтобы иметь возможность общаться с посетителем. Но и
это ещё не все. С этого момента мы не смеем поднимать трубку
телефона. Лишь мисс Волтон станет отвечать на звонки и будет
соединять нас, предварительно выяснив, кто звонит и по какому
поводу. Когда я спросил, не собираемся ли мы переключиться на
торговлю алмазами, Роджер сурово ответил: «Это — не предмет для
шуток». Затем он пояснил, что многие учреждения в городе стали
объектом грабежа, и что ему известен случай, когда секретаршу
изнасиловали в обеденный перерыв на её же письменном столе. Ты
знакома с мисс Волтон — ей под шестьдесят и тянет она не меньше
чем на двести фунтов. Я заметил, что она, случись с ней подобное,
наверное была бы в восторге, и тут же получил отповедь. «Оливер,
сказал Роджер, в твоем характере заметны элементы легкомыслия, или
даже фривольности. Я давно обратил на это внимание, но молчал.