Приходите и вы
тюремные надзиратели, так же как и те, кто карабкается на самый
верх или безостановочно катится вниз. Одним словом, приходите как
истинно верующие, так и исповедующие ложную веру, чтобы преклонить
колена перед Богом, который создал вас по Своему образу и подобию.
Последнее, впрочем, вовсе не обязательно.
Деймон заворочался в постели. Из-за отсутствия рядом Шейлы он
чувствовал себя несколько странно. Вспомнив о ночном звонке, он
посмотрел на часы. Девять. Обычно к семи часам утра он уже был на
ногах. Природа оказалась к нему милостивой, одарив сном с четырех
до девяти. Пять часов забвения. Воскресный дар.
Деймон толчком поднялся с постели, но вместо того чтобы
отправиться в ванную, дабы почистить зубы и принять душ, он
босиком затопал в гостиную. Все лампы продолжали сиять. Демон
прошествовал к входной двери взглянуть, не валяется ли рядом с ней
на полу конверт или какое-либо иное послание. Ничего.
Он внимательно изучил дверной замок. Хилое, простое
устройство. Его без труда при помощи перочинного ножа мог открыть
даже ребенок. За все годы жизни в Нью-Йорке Деймона не
обворовывали, и он никогда не задумывался о замках. Дверь была
деревянной и очень старой. Её навесили ещё во время строительства
дома. Когда это было? В 1900-ом? 1890-ом? Её давно следовало бы
заменить новой — со стальной обшивкой, надежным замком, глазком и
цепочкой. Консьержа внизу не было и все обитатели дома, включая
Шейлу и его самого, безмятежно нажимали открывающую нижний замок
кнопку, как только в квартире звучал сигнал. Переговорное
устройство, по которому можно было узнать, кто пришел, сломалось
много лет назад. Насколько знал Деймон, ни один из его соседей
жалоб по этому поводу домовладельцу не высказывал и не требовал,
чтобы домофон привели в порядок. Невинные, испытывающие чувство
ложной безопасности, души. Их вечный девиз — «Завтра…».
Затем Деймон приготовил себе завтрак. Когда Шейла по
воскресениям бывала дома, она потчевала его отжатым из свежих
апельсинов соком, оладьями под клиновым сиропом и беконом. На сей
раз ему пришлось ограничиться чашкой кофе и ломтем вчерашнего
хлеба.
Его обычный воскресный ритуал был несколько иным. Пока Шейла
готовила завтрак, он выходил из дома, чтобы купить два экземпляра
воскресного выпуска «Таймс». Две газеты покупались потому, что как
он, так и Шейла любили решать большой воскресный кроссворд, не
мешая друг другу. Супруги проводили утро, расположившись на
противоположных концах кухонного стола и заполняя в дружелюбном
молчании клеточки головоломки. Для них было делом чести вписывать
слова сразу чернилами, не допуская помарок. Покупка двух
толстенных пачек бумаги, напичканных новостями, мнениями,
спортивными результатами, рекламой, похвалами и хулой, выглядела
несколько экстравагантно. Однако, почему не порадовать себя и не
провести приятно час, или даже чуть больше, после воскресного
завтрака?
Деймон оделся и спустился вниз по тускло освещенной и тихой
лестнице. Похоже, что все его соседи очень любят поспать.
Интересно, случалось ли так, что кому-нибудь из них звонили средь
ночи, думал он. В почтовом ящике ни писем, ни записок тоже не
оказалось.
Ощупав карманы и убедившись, что ключи на месте и он сможет
вернуться домой, Деймон вышел на наружную площадку, от которой к
rpnrs`ps вели несколько ступеней. Дул холодный порывистый ветер.
День был промозглым и серым. Весна в этом году запаздывала.
День был промозглым и серым. Весна в этом году запаздывала. Деймон
внимательно посмотрел по сторонам. Все уличное движение в это
воскресное утро ограничивалось жирной дамой с парой крошечных
собачек и молодым человеком, толкавшим перед собой детскую
коляску. Никакой опасности себе Деймон не узрел. Но лишь опытный
взгляд способен сразу обнаружить зловещие приметы, подумал он, и
скривился, разозлившись на себя за нелепую нервозность.
Перед киоском он немного потоптался в раздумье, не зная,
сколько экземпляров купить — один или два. В конце концов, Деймон
взял два, испытывая, при этом раздражение из-за объёма и веса
воскресного издания. Сомнительно, что Шейла сможет раздобыть в
Вермонте воскресный выпуск «Таймс». Жена будет благодарна ему за
то, что он думал о ней и сберег воскресный кроссворд, хотя и знал,
что у неё не будет времени на его решение. Он бросил взгляд на
первую полосу. Имени Заловски на ней не оказалось. Не исключено,
что это вообще не подлинное его имя. Возможно, что он на самом
деле — Смит или Браун, а Заловски всего лишь боевой псевдоним —
nom de guerre, так сказать, — и на внутренних полосах газеты
окажется статья, описывающая множество совершенных им ужасных
преступлений, за которые его разыскивает полиция десяти штатов.
Хотя выбор такого псевдонима, как Заловски, какое бы преступление
или акт мести этот человек не замышлял, даже Деймону показался
чрезмерно хитроумной затеей. Эта мысль заставила его улыбнуться.
По дороге домой он взирал на прохожих без всякого подозрения. Утро
постепенно начинало следовать обычному воскресному образцу, а
когда облака на время разошлись и на улицу упали лучи солнца,
Деймон, подходя к дому, вдруг обнаружил, что напевает какую-то
приятную мелодию. Но усевшись за кроссворд, он с трудом мог решить
лишь несколько слов. Или кроссворд был сложнее, чем обычно, или
его ум был занят чем-то иным. Отбросив в сторону журнальное
приложение, Деймон открыл секцию книжного обозрения на той
странице, где публиковался перечень бестселлеров. «Надгробная
песнь» Женевьевы Долгер стояла в списке под четвертым номером.
Несмотря на название книга находилась в числе бестселлеров вот уже
двенадцатую неделю. Деймон удрученно покачал головой, вспомнив,
что лишь по настоянию Оливера Габриельсена он согласился работать
с автором и попытаться продать опус. Из-за этого творения они с
Оливером едва не переругались окончательно.
Оливер Габриельсен был помощником Деймона и работал в
агентстве добрых пятнадцать лет. Читая все подряд, он обладал
прекрасной памятью и тонким, хотя, может быть, несколько
эксцентричным умением разглядеть необычный материал. Оливер
повстречал миссис Долгер на какой-то вечеринке неподалеку от
Рослина на Лонг-Айленде. Одним словом, совсем не в том месте, где
обычно обнаруживаются бестселлеры. Автором оказалась
пятидесятилетняя дама, супруг который служил вице-президентом
небольшого банка. У неё было четверо детей, раньше она ничего не
писала и, как казалось Деймону, принялась за роман, утомившись от
однообразного существования матроны из нью-йоркского пригорода.
Роман являл собой бесхитростную фантазию о бедной девушке,
сумевший проложить себе путь наверх с помощью своей красоты,
своего тела и своей тяги к мужчинам. В конце повествования героиню
ожидал трагический конец. Это был древнейший из всех сюжетов, и
Деймон не мог понять, почему Оливер так ухватился за роман. Их
вкусы почти всегда совпадали, но, когда Оливер сказал:
— Деньги. Из этой книженции они так и прут.