В конечном итоге допрос перерос бы в одну из их
редких семейных распрей, в которых она пускает в ход такие фразы
как: «твои хорошо известные склонности» и «с твоим прошлым». По
своей природе Шейла была женщиной спокойной, но терпеть не могла
никаких тайн. В тех случаях, когда ей приходилось за него
волноваться, или когда чудилось, что супруг, уберегая её от
проблем, злонамеренно что-то скрывает, Шейла становилась вздорной
бабой, способной на оскорбление. Может быть, разумнее вообще не
говорить ей о звонке, подумал Деймон. До её возвращения он
изобретет предлог, чтобы поменяться с ней местами на кровати. В
таком случае на телефонные звонки придется отвечать ему. Правда,
это тоже породит в ней подозрения, так как ей хорошо известна
ненависть мужа к телефонным разговорам. Шейла была его второй
женой. С первой супругой он прожил меньше года и успел развестись
ещё до того, как ему стукнуло двадцать четыре. Вторично он женился
в возрасте сорока лет, и вот уже более двух десятилетий — ровно
столько сколько продолжался их брак — Шейла измышляла (а если быть
честным, то не совсем измышляла) картины той мерзкой жизни,
которую вел супруг до момента их встречи. Она была на пятнадцать
лет моложе его, и по логике вещей ревновать следовало ему. Но
разве можно искать какую-либо логику в браке?
Вероятно это была одна из тех шалостей, которыми так любят
забавляться детишки, подумал Деймон. Набрав наугад номер из
справочника, они делают непристойные предложения или произносят
немыслимые угрозы, в то время как за их спиной хихикают приятели.
Но голос, который он слышал, был не детским, и хихиканья в трубке
не раздавалось. Как бы то ни было, но Шейле он ничего рассказывать
не станет. Этот тип сказал, что может вообще больше не позвонить.
До тех пор, пока не раздастся следующий звонок, в семье будет
царить мир. Оставалось лишь надеяться, что супруге понравится
визит в Вермонт, и она вернется в хорошем расположении духа.
Тем временем… Тем временем, что?
Он вздохнул и зажег свет. В помещении было холодно, и Деймон
накинул на себя шерстяной халат, тут же припомнив произнесенные
язвительным тоном слова о «теплом коконе». Затем он направился в
гостиную. Там было темно. Несмотря на то, что недавно ему удалось
заработать кое-какие деньги, привычка к экономной жизни
сохранилась. Деймон включил все лампы. Гостиная выглядела уютной,
хотя была немного потертой и заваленной книгами. Их квартира
размещалась на верхнем этаже особняка, превращенного ныне в
муниципальный жилой дом с контролируемой квартплатой, и все
комнаты в их жилье были небольшими. Супруга постоянно донимала
Деймона, требуя избавиться хотя бы от части книг. Он со своей
стороны исправно обещал ей сделать это, но книги каким-то
непостижимым образом продолжали множиться.
Несмотря на теплый халат Деймон не мог согреться, и его била
легкая дрожь. Ноги у него слегка задеревенели, и передвигался он с
некоторым трудом. Ему уже перевалило за шестьдесят, он был крепко
qjpnem, а физиономия его была обветрена, как у человека, много
времени проводящего на свежем воздухе. Здоровый цвет лица являлся
результатом как ежедневных — при любой погоде — двухмильных
прогулок с непокрытой головой от дома до офиса и обратно, так и
длительных одиночных восхождений в горы во время вакаций. Тем не
менее, ноги согрелись только через полчаса после того, как он
выбрался из постели.
Достав с нижней полки одного из книжных шкафов телефонную
книгу Манхэттена, он положил её на стол под лампой.
Достав с нижней полки одного из книжных шкафов телефонную
книгу Манхэттена, он положил её на стол под лампой. Деймон
гордился тем, что, пользуясь в случае необходимости очками для
чтения, он мог без их помощи разбирать буквы и цифры в телефонном
справочнике — при хорошем освещении, естественно.
Он открыл книгу на букву «Д» и нашел свою фамилию и адрес:
Деймон, Роджер, Десятая Западная Улица. Это был единственный
Роджер Деймон, обитающий на Манхэттене. Правда, его можно было
найти в справочнике и в другом месте, под другой буквой: «Грей,
Деймон и Габриельсен, Литературное агентство». Грей основал фирму
и пригласил Деймона себе в партнеры, когда тому ещё не исполнилось
и тридцати. Грей умер много лет назад, но храня верность старику,
Деймон не стал менять название агентства. Верность прошлому имеет
свои достоинства — особенно в наше время. Фамилия Габриельсена
появилась в названии агентства недавно, и произошло это в
результате весьма специфических обстоятельств.
Деймон закрыл справочник и аккуратно вернул его на полку. Ко
времени возвращения Шейлы не должно остаться никаких улик. А чтобы
сказать ей о том, что случилось, он подождет подходящего момента.
Если для этого вообще может быть подходящий момент.
Он отмерил себе добрую порцию виски с содовой, взяв бутылки
со стоящего у стены стола, и неторопливо высосал напиток, глубоко
погрузившись в любимое кресло. Выпивка, однако, не помогла ему
лучше понять то, что произошло в половине четвертого. Вообще-то в
Нью-Йорке полным-полно психов. И не только в Нью-Йорке. В Америке.
Во всем мире. По улицам городов рыщут убийцы. Их жертвами
становятся Президенты, священники, люди, ждущие на железнодорожных
платформах, обыватели, выходящие из церковных врат или дверей
универмагов. Жизнь и смерть, сказал этот тип. Твоя жизнь и твоя
смерть.
Если это не нелепая шутка, то где-то его поджидает незнакомец
(а, может быть и тот, кого он знает) с целью причинить ему зло.
Сейчас он слишком обессилен для того, чтобы строить догадки о том,
кем мог быть этот человек и почему он так долго выжидал. По
крайней мере до этого момента.
Ночные мысли.
Деймона начала бить дрожь, и он вернулся в спальню, чтобы
попытаться уснуть. Все лампы в гостиной остались включенными.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Деймон проснулся от колокольного звона. Перед этим он смотрел
сон. И снова в его сне присутствовал отец — на сей раз один. Отец
был залит светом, исходившим от его улыбающегося, исполненного
любви лица. Во сне он остался молодым, таким, каким был в то
время, когда Деймону ещё не исполнилось и десяти, и совсем не
походил на худого, изможденного человека, которым стал ближе к
концу. Отец стоял, прислонившись к мраморной резной балюстраде, и
кого-то манил одной рукой. В другой руке он держал маленькую
пеструю лошадку. В жизни отец занимался тем, что мастерил детские
игрушки, безделушки и всякие пустяковины вроде брелоков. Со
времени его смерти прошло двадцать лет.
Звонил на сей раз не телефон. Церковные колокола. Воскресное
srpn. Колокола призывают Нью-Йорк вознести молитвы.
Придите все вы, верующие Имперского города — придите
прелюбодеи и клятвопреступники, шантажисты и биржевые жучки,
пьяницы и наркоманы, грабители и убийцы, побирушки и психи из
дискотек, любители бегать трусцой и марафонцы. Приходите и вы
тюремные надзиратели, так же как и те, кто карабкается на самый
верх или безостановочно катится вниз.