Ты ещё не научился ощущать своего
превосходства над теми, кто своими амбициями ускоряет свой же путь
к могиле. Их честолюбивые устремления пока ещё тебе не чужды.
Взгляни на меня. В жизни я не болел ни одного дня, у меня нет
язвы, мне не известно, что такое высокое кровяное давление, и я не
знаком с психиатрами. В больнице я побывал лишь раз, да и то это
случилось лишь потому, что меня сбил автомобиль, когда я переходил
skhvs, и повредил мне ногу.
— Постучи по дереву, — сказал Оливер. — Немедленно постучи по
дереву.
Деймон понял, что Оливер не слишком благосклонно воспринял
его лекцию.
— Видит Бог, — продолжал Оливер, — я вовсе не предлагаю тебе
арендовать Тадж-Махал. Но мы не сдохнем, если у каждого из нас
будет по кабинету и достаточно места, чтобы посадить ещё одну
секретаршу, которая могла бы разобраться с этой проклятой почтой.
Кроме того, мне кажется, что единственная телефонная линия при той
лавине звонков, которая обрушилась на нас в последнее время, есть
не что иное, как вызов обществу. На прошлой неделе один парень из
Рэндом Хаус сказал, что названивал нам два дня, прежде чем сумел
пробиться. Заявил, что в следующий раз, когда ему потребуется
наладить с нами связь, он воспользуется тамтамом. Если мы
установим коммутатор, то никто, поверь мне, не подумает, что ты
продал свою душу филистимлянам. И не будет греховной роскошью,
если раз в полгода нам станут мыть окна. Пока же для того, чтобы
узнать, какая на дворе погода, мне приходится включать радио.
— Когда я уйду, — с нарочитой высокопарностью произнес
Деймон, — ты можешь арендовать хоть целый этаж в Рокфеллеровском
Центре, а в приемной у себя посадить победительницу конкурса «Мисс
Америка». Но пока я здесь, всё останется по-прежнему.
Габриельсен в ответ шмыгнул носом. Он был тщедушным очень
светлым блондином — почти альбиносом, и чтобы компенсировать эти
недостатки держался чрезвычайно прямо, развернув по-военному
плечи. Шмыганье носом было для него совершенно не типичным
поведением.
— Когда ты уйдешь… — сказал он. — Да ты не уйдешь и через
тысячу лет.
Они, были хорошими друзьями, какими обычно бывают люди,
встречающиеся каждый день для того, чтобы, усевшись друг против
друга, вкалывать засучив рукава. Церемоний во время разговора они
не признавали.
— Как уже неоднократно мною говорилось, — сказал Деймон, — я
намерен уйти на покой, как только позволят обстоятельства, дабы,
наконец, обратиться к тем книгам, которые не успел прочитать,
столь успешно руководя данным учреждением.
— Поверю лишь после того, как увижу это собственными глазами,
— ответил Оливер. При этом он улыбался.
— Клянусь, никогда не навещать тебя в твоем новом королевском
кабинете, — произнес Деймон. — Я буду вполне удовлетворен теми
чеками, которые ты, согласно нашему контракту, должен будешь мне
высылать. При этом я стану уповать на то, что ты не нанял для себя
жуликоватого бухгалтера, который будет подделывать счета.
— Облапошу тебя как милого. Обдеру как липку, — осклабился
Оливер. — Обещаю.
— Да будет так, — вздохнул Деймон, похлопывая коллегу по
плечу. — А пока пусть все остается, как есть. Идя навстречу твоим
чувствам, клянусь пригласить завтра мойщика окон и заплатить ему
из своего кармана.
Обдеру как липку, — осклабился
Оливер. — Обещаю.
— Да будет так, — вздохнул Деймон, похлопывая коллегу по
плечу. — А пока пусть все остается, как есть. Идя навстречу твоим
чувствам, клянусь пригласить завтра мойщика окон и заплатить ему
из своего кармана.
Они оба рассмеялись и вернулись к своей работе.
Сидя с развернутой на списке бестселлеров газетой в довольно
захламленной гостиной и слушая продолжающийся колокольный звон, он
припомнил разговор с Оливером и слова, которые тот произнес:
«Деньги. Из этой книженции они так и прут».
Оливер оказался прав. Как это ни прискорбно.
Деймон вспомнил и то, что сказал Заловски: «Я, как и многие
другие, читаю газеты». Однако Заловски не мог знать того, что
k|bhm` доля комиссионных ушла на оплату старых долгов и на самый
необходимый ремонт их домика на берегу пролива Лонг-Айленд в
городке Олд Лайм в штате Коннектикут. Владение перешло к Шейле по
завещанию её страдавшего старческим слабоумием бездетного дяди.
Они проводили там летние отпуска, а в тех случаях, когда могли
себе позволить, и уикенды. Пребывая на отдыхе, они изо всех сил
старались не обращать внимание на плачевное состояние этой
развалины. Теперь дому предстояло получить новую крышу, новую
водопроводную и отопительную системы и свежую краску. Все работы
планировалось закончить к тому времени, когда Деймон решит, что
пора уйти на покой.
Простой случай шантажа или вымогательства, подумал Деймон.
Цена нескольких газетных строчек, попавшихся на глаза в трудный
момент. А, может быть, все не так просто?
Однако в его распоряжении есть кое-какие ходы. Он набрал
номер в Рослине.
— Женевьева, — спросил он, когда леди лично подняла трубку, —
вы видели сегодняшний номер «Таймс»?
— Разве это не чудесно? — сказала Женевьева. Она говорила
негромким, настороженным голосом, словно привыкла к тому, что
супруг и дети ей на каждом шагу противоречат. — Неделя за неделей.
Как в сказке.
Даже больше, чем ты думаешь, любовь моя, подумал Деймон. Но
вслух он сказал:
— Вам удалось прикоснуться к душе читателя даже в самых
отдаленных краях страны. — Раньше, до того, как издание в бумажном
переплете разошлось таким тиражом, он залился бы краской стыда,
произнося эти слова. — Я хотел вас спросить, не звонил ли вам
случайно человек по имени Заловски?
— Заловски, Заловски… — неуверенно начала Женевьева. — По
совести говоря, не помню. Сейчас мне звонит такое множество людей.
Телевизор, радио, интервью… Мой муж говорит, что потребует для нас
новый номер, не включенный в телефонную книгу…
Еще один секретный телефон, подумал Деймон. Преуспел и
прячься. Американский Образ Жизни.
— Заловски… — продолжала Женевьева. — Почему вы спрашиваете?
— Мне позвонил какой-то человек. По поводу книги. Выражался
весьма туманно. Сказал, что позвонит ещё раз, и я подумал, что,
может быть, он предпочел связаться непосредственно с вами. Ведь вы
знаете, что в нашем агентстве работают всего три человека —
Оливер, секретарь и я, — нам крайне трудно удовлетворять все
просьбы… Мы не похожи на другие конторы с десятками сотрудников,
разными отделами и тому…
— Да, я знаю.