Вся комната была освещена свечами. Мы с папой стояли пораженные, потеряв дар речи. Вместо легких коктейльных угощений, которые обычно бывают на праздниках у наших родителей (блюда с несколькими отделениями, полные маринованных овощей; тарелки, усыпанные острыми закусками на салфеточках, и половинки грейпфрутов, утыканные зубочистками с насаженными на них кусочками ананаса или сыра), здесь были большие серебряные подносы с креветками, тарталетки с помидорами и моццареллой, а ещё куриное соте. По лицам гостей можно было подумать, что они не верят своему счастью; они откидывали головы и громко смеялись. Юна Олконбери выглядела так, словно съела лимон.
– Дорогая, – тихо сказал папа, проследив за моим взглядом, когда Юна устремилась по направлению к нам, – кажется, здесь устроили нечто не похожее на чашечку чая у мамы или Юны.
– Немного безвкусно, не правда ли? – раздраженно кутаясь в свою накидку, заявила Юна сражу же, как только подошла достаточно близко, чтобы мы могли её расслышать. – Думаю, если слишком уж увлечься такими вещами, можно оказаться слегка вульгарным.
– Не говори чепухи, Юна. Это восхитительный праздник, – возразил папа, угощаясь девятнадцатым канапе.
– Угу. Я согласна, – подхватила я с полным ртом тарталеток, пока мой бокал с шампанским наполнялся как будто ниоткуда. – Чертовски потрясающе.
После всех своих волнений и психозов я была в эйфории. Никто даже не спросил меня, почему я до сих пор не замужем.
– Хм-м-м, – нахмурилась Юна. Теперь на нас надвигалась мама.
– Бриджит! – воскликнула она. – Ты уже поздоровалась с Марком?
Я вдруг с ужасом поняла, что и Юна, и мама скоро тоже должны отмечать свою рубиновую свадьбу. Зная маму, можно было легко предположить, что такая маленькая деталь, как уход от мужа к туристическому агенту, не помешает ей отпраздновать годовщину, и она наверняка решит не отставать от Элейн Дарси, чего бы ей это ни стоило, даже ценой насильного замужества беззащитной дочери.
– Держись, боец, – шепнул папа, сжав мою руку.
– Какой чудесный дом. У тебя нет чего-нибудь накинуть на плечи, Бриджит? Перхоть! – пропела мама, отряхивая папе спину. – Ну, дорогая. И почему ты не хочешь поболтать с Марком?
– Э-э-э, ну… – промямлила я.
– Что ты об этом думаешь, Пэм? – напряженно спросила Юна, обводя взглядом комнату.
– Безвкусно, – прошептала мама, преувеличенно шевеля губами, как жена северного рыбака.
– Точь-в-точь что и я говорю, – торжественно зашептала Юна. – Разве я этого не говорила, Колин? Безвкусно.
Я с тревогой огляделась и чуть не подпрыгнула от ужаса. Не дальше чем в трех футах от нас стоял Марк Дарси. Наверняка он все слышал. Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать (точно не знаю, что) и как-то утрясти ситуацию. Но он уже отошел.
Ужин подали в гостиной на первом этаже, и в очереди на лестнице я оказалась прямо за спиной у Марка Дарси.
– Привет, окликнула я его, надеясь как-то загладить мамину грубость.
Он оглянулся, не обратил на меня никакого внимания и снова отвернулся.
– Привет, – повторила я и слегка подтолкнула его.
– А, привет, извините. Я вас не заметил, – отозвался Марк.
– Отличный вечер, – заметила я. – Спасибо, что пригласили меня.
Какое-то время он непонимающе смотрел на меня.
– Я не приглашал, ответил он наконец. – Вас пригласила моя мама. Хотя это не важно. Мне надо проследить за… э-э-э… размещением. Кстати, мне очень понравился ваш репортаж с пожарной станции в Левишеме.
Марк отвернулся и устремился вверх по лестнице, обгоняя гостей и извиняясь. У меня подкосились ноги. Ох-х-х.
Когда он добрался до верха, появилась Наташа в ошеломительном золотом облегающем платье. Она по-хозяйски схватила Марка за руку, но в спешке задела ногой одну из свечек, и капелька воска попала на край платья.
– Черт, – расстроилась она. – Черт. Пока они не скрылись окончательно, я успела услышать, как Наташа отчитывает Марка:
– Говорила я тебе, нелепо весь день расставлять свечки так, чтобы люди об них спотыкались. Ты бы с гораздо большей пользой провел время, если бы проверил, правильно ли рассажены гости…
Однако размещение оказалось вполне приличным. Маму посадили не с папой и не с Хулио, а с Брайаном Эндерби, с которым ей всегда нравилось флиртовать. Хулио поместили рядом с очаровательной пятидесятипятилетней тетушкой Марка Дарси, и она была в полном восторге. Папа порозовел от удовольствия, когда оказался рядом с потрясающим существом, похожим на Фэй Данауэй. Я очень волновалась. Вдруг меня посадят между двумя приятелями Марка Дарси, высококлассными адвокатами, или американцами из Бостона, например. Но когда я отыскала свое имя на табличке, то услышала рядом знакомый голос:
– Как поживает моя маленькая Бриджит? Скажите, что мне не повезло! Смотри, ты прямо рядом со мной. Юна сказала мне, что ты порвала со своим парнем. Ну, не знаю. Фр-р-р. И когда же мы наконец выдадим тебя замуж?
– Надеюсь, когда нам это удастся, я буду совершать обряд венчания, – послышался голос с другой стороны. – Я мог бы надеть новую накидку. М-м-м. Из абрикосового шелка. Или сутану от Гамирелли, тридцать девять пуговок, очень милая.
Марк посадил меня между Джеффри Олконбери и викарием-геем.
Но по ходу дела, когда мы приняли по несколько бокалов, разговор стал более непринужденным. Я спрашивала викария, что он думает по поводу чудесной индийской статуи Ганеша – бога слонов, которая «пьет молоко». Викарий отвечал, что в церковных кругах поговаривают, будто чудо свершилось благодаря физическому воздействию на терракоту холодной зимы, последовавшей после жаркого лета.
Когда ужин закончился и гости начали спускаться вниз, чтобы потанцевать, я все обдумывала слова викария. Меня обуревало любопытство; кроме того, мне дико хотелось избежать твиста с Джеффри Олконбери. Я извинилась, незаметно прихватила со стола чайную ложечку и кувшинчик с молоком, а затем проскользнула в комнату, где лежали подарки, уже распакованные и выставленные напоказ (что вполне подтверждало мнение Юны об элементе безвкусицы во всем происходящем).
На поиски терракотового подсвечника у меня ушло какое-то время, потому что его запихнули в самый угол. Когда я нашла его, я просто налила в ложку немного молока, наклонила её и поднесла к краю отверстия, куда надо вставлять свечку. Я не могла поверить собственным глазам. Терракотовое масло впитывало молоко. Было видно, как оно исчезает с ложки.
– Боже мой, да это просто чудо! – воскликнула я. Откуда мне было знать, что как раз в этот момент Марк Дарси проходит мимо комнаты?
– Что вы делаете? – поинтересовался он, появляясь в дверях.
Я не знала, что сказать. Он наверняка подумал, что я пытаюсь стащить подарки.
– М-м-м? – поднял брови Марк.
– Подсвечник с терракотовым эфирным маслом, который я подарила вашей маме, пьет молоко, – невнятно пробормотала я.
– Не говорите глупостей, – рассмеялся он.
– Он действительно пьет молоко, – возмущенно повторила я. – Смотрите.
Я налила в ложку ещё немного молока, наклонила её, и подсвечник на глазах начал впитывать белую жидкость.
– Видите, – гордо объявила я. – Это чудо.