Внезапно заметив его в дальнем углу гостиной, Шарлотта невольно отвела глаза: ей казалось, что он смотрит на нее как-то очень уж пристально. О, неужели он нисколько не смутился после того, что произошло между ними в его доме? Если так, то это просто несправедливо, ведь она испытывала неловкость каждый раз, когда смотрела на него.
Конечно, он мог и притворяться; возможно, он даже заявит, что совершенно ничего не помнит, так как слишком много выпил в тот день.
Что ж, не исключено, что так оно и было.
– Почему ты хмуришься, когда смотришь на него?
Голосок Бьянки вывел Шарлотту из задумчивости. Невестка, стоявшая с ней рядом, поглядывала на нее с некоторым упреком.
– Ах, не знаю… Просто я, наверное, отвлеклась, когда взглянула на него. Отвлеклась и забыла, о чем мы с тобой говорили.
Бьянка покосилась на Натаниела.
– Да, он любую способен привести в смущение
– И прекрасно знает об этом.
– Я понимаю, вы с ним не очень-то ладите, – продолжала невестка – Но тебе следует поприветливее смотреть на него – так, как смотрит твоя сестра. Ты ведь не можешь отрицать, что он оказал большую услугу и ей, и всей вашей семье.
Этого Шарлотта действительно не могла отрицать, однако ей ужасно не хотелось быть хоть чем-то обязанной Натаниелу Найтриджу, особенно сейчас.
А вчера она вдруг обнаружила, что Натаниел готов оказать ее близким еще одну услугу.
Несколько дней назад Шарлотта узнала, что Джеймсу предстоит свидетельствовать против Финли в суде. Эта новость сильно обеспокоила ее, так как она по собственному опыту знала, к чему мог привести шантаж и как чьи-то «откровения» могли очернить доброе имя человека. Само собой разумеется, что любые рассказы Финли были бы ложью, но даже ложные обвинения могли вызвать в обществе нежелательные разговоры. И вот теперь, узнав, что Найтридж выступит в суде в качестве обвинителя, Шарлотта почувствовала облегчение – она нисколько не сомневалась в том, что Натаниел сумеет защитить Джеймса и малыша Амброуза. Да, эта новость ужасно обрадовала ее и в то же время смутила; временами она даже жалела о том, что пригласила к себе Найтриджа.
– Он просто… раздражает меня, – пробормотала Шарлотта, украдкой взглянув на молодого адвоката, сидевшего в дальнем углу комнаты. Высокий, стройный, широкоплечий, он сразу бросался в глаза, и трудно было не залюбоваться этим красавцем. Чуть склонившись к Пенелопе, сидевшей с ним рядом, Натаниел о чем-то с ней беседовал и едва заметно улыбался время от времени.
Заметив, что Бьянка наблюдает за ней, Шарлотта снова нахмурилась, однако промолчала. Бьянка же тихо рассмеялась и проговорила:
– Видишь ли, дорогая, некоторые мужчины действительно способны раздражать. Например, мы с твоим братом не очень-то понравились друг другу при первой встрече.
– У вас с Леклером все было совсем иначе, – решительно заявила Шарлотта. – А мы с мистером Найтриджем давно уже недолюбливаем друг друга. – Она опять бросила взгляд в его сторону. – Он такой… такой ужасно…
Бьянка снова рассмеялась.
– То, что вы часто скрещиваете шпаги, доказывает лишь одно: он значит для тебя гораздо больше, чем остальные
Да, во много раз больше, чем кто-то еще. Но именно это и смущало. Смущало, раздражало и приводило в замешательство. Особенно же раздражало его проклятое высокомерие и чуть насмешливые нотки в голосе, когда они с ним о чем-нибудь спорили.
Но неужели Бьянка каким-то образом об этом догадалась? Нет-нет, не может быть. Ведь они с Натаниелом сегодня почти не разговаривали.
– Он для меня совершенно ничего не значит, – проговорила Шарлотта.
– Но все же он старался. Сегодня Найтридж многих очаровал ради тебя. Пойдем посмотрим на подписи под петициями. Мне очень хотелось сделать это пораньше, но я заставила себя дождаться окончания встречи.
Они с Бьянкой направились во вторую гостиную.
Когда же проходили мимо Натаниела, Шарлотта, не удержавшись, снова взглянула на него. Она уже почти отвела взгляд, но тут Найтридж тоже посмотрел на нее – и по всему ее телу словно горячая волна прокатилась.
Охваченная волнением, Шарлотта поспешила за Бьянкой. Ей с огромным трудом удалось взять себя в руки, когда они приблизились к столу с петициями.
– Весьма впечатляюще, – изрекла Бьянка, взглянув на подписи под петициями. – Причем довольно много мужчин. Очень даже неплохое начало.
– Да, неплохое, – кивнула Шарлотта. – Теперь мы должны собрать подписи торговцев и коммерсантов. Когда погода улучшится, я специально для этого отправлюсь в ближайшие графства. София предложила устроить несколько встреч в Девоне, и там мы с ней…
Шарлотта внезапно умолкла: она вдруг явственно почувствовала, что в комнату вошел Натаниел. Да-да, именно почувствовала, потому что она не слышала его шагов.
– Наслаждаетесь свидетельством своего триумфа, милые леди?
Бьянка посмотрела на Натаниела с приветливой улыбкой. Шарлотта заставила себя улыбнуться, но ее улыбка очень походила на гримасу.
– И вашего триумфа тоже, – сказала Бьянка. Она взяла со стола вторую петицию и указала на несколько имен: – Я видела, как вы беседовали с этими дамами. Думаю, что именно ваши уговоры стоят за всеми этими подписями.
Натаниел решительно покачал головой:
– Нет-нет, миледи. Я уверен, что без леди Шарлотты у меня ничего бы не получилось. Именно ее речь тронула их сердца.
– Вы очень любезны, сэр. – Шарлотта взяла все листки и убрала их в ящик стола. Затем стала убирать ручки и чернильницы. Ей надо было чем-то заняться, чтобы скрыть охватившее ее волнение.
– Пожалуй, мне пора уходить, – сказала Бьянка. – Уверена, муж уже вызвал карету. – Она обняла Шарлотту и, поцеловав ее на прощание, тихо прошептала: – Ты ведешь себя просто ужасно, дорогая. Твое поведение граничит с неприличием. Неужели не понимаешь, что тебе следует быть с ним полюбезнее?
Слова невестки тотчас же привели Шарлотту в чувство. Конечно же, Бьянка была права: она действительно вела себя ужасно.
Тут Бьянка вышла из комнаты, и они с Найтриджем остались наедине. Собравшись с духом, Шарлотта посмотрела ему в лицо и тотчас же поняла: он прекрасно помнил их последнюю встречу, помнил все подробности – в том не было ни малейшего сомнения. Выходит, не так уж пьян он был в тот день, чтобы забыть обо всем произошедшем. Но как много он знал о ней? Знал ли о том, что именно с ней он был на вечеринке у Линдейла? Разговор с Линдейлом не развеял ее опасений, напротив, вызвал новые.
Решив проявить любезность, Шарлотта проговорила:
– Благодарю вас за то, что вы пришли, мистер Найтридж. Вы очень мне помогли.
– Миледи, я просто не мог отказать вам. Видите ли, ваша просьба показалась мне чрезвычайно убедительной. Я имею в виду форму, в которой она была высказана.
Его последние слова свидетельствовали о том, что он все помнил. И он даже не собирался притворяться, будто ничего не помнил. Не очень-то любезно с его стороны, мог бы по крайней мере сделать вид…
– Я слышала, вы согласились выступить обвинителем в деле Джона Финли, – сказала Шарлотта, решив, что лучше говорить о чем угодно, только не о той «форме», в которой была высказана ее просьба.
– Да, верно, согласился.
– По-моему, вы раньше никогда не выступали в этой роли, – продолжала Шарлотта.
– На сей раз я сделал исключение. Ведь должен же я как-то извиниться перед вами. Извиниться за свое поведение во время нашей предыдущей встречи.
Казалось, он говорил вполне искренне. Видимо, и впрямь испытывал неловкость и хотел как-то загладить свою вину. Это открытие окончательно обезоружило Шарлотту и еще больше ее смутило.