Вы ее набавляете. Никогда такого не слышал.
- Я плачу по максимуму, чтобы потом вы рассказывали людям только то, что им следует знать. Если вас, конечно, спросят.
- И что я должен им рассказывать?
- Какойто мужчина, которого вы видели впервые в жизни, заплатил вам за то, что вы полетите на своем вертолете в Грейсленд, зависните над домом, сбросите веревочную лестницу, поднимите ее на борт и улетите.
Он обдумывал мои слова никак не меньше минуты.
- Так это то, о чем вы меня попросили.
- Я знаю.
- Вы хотите заплатить мне дополнительные три сотни за то, чтобы я сказал правду?
- Если ктото спросит.
- А спросят?
- Возможно. И будет лучше, если вы скажете правду так, чтобы она больше походила на ложь.
- Можете не волноваться,- вздохнул он.- Мне и так никто никогда не верит, чего бы я ни сказал. Ято парень честный, но по внешнему виду этого не скажешь.
- Вы правы. Поэтому я вас и выбрал.
В тот вечер Холли и я принарядились и на такси отправились в "Пибоди". Тамошний ресторан назывался "Князь" и в меню значилась canard aux cerises*, что мне показалось просто кощунственным. Мы заказали запеченную рыбу. Холли сначала выпила два "Роб Роя", потом практически все вино, а на десерт "Стингер". Я начал с "Кровавой Мэри", а закончил обед чашкой кофе. Словно пообедал в какойто забегаловке, а не в роскошном ресторане.
Потом мы вернулись в мой номер, где она отдала должное шотландскому, пока мы разрабатывали стратегию наших завтрашних действий. Время от времени она отставляла стакан и целовала меня, но как только дело приближалось к самому интересному, тут же высвобождалась, закидывала ногу на ногу, брала карандаш и блокнот и тянулась к стакану.
- А ты у нас динамистка,- заметил я.
- Это не так,- оправдывалась она.- Просто хочу
* утка в вишневом соусе (фр.)
приберечь самое вкусное.
- Для свадьбы?
- Для торжеств по случаю нашего триумфа. Когда мы выполним задуманное. Ты будешь героемпобедителем, а я брошу розы к твоим ногам.
- Розы?
- И себя. Я думаю, мы снимем номер в "Пибоди", и будем покидать его лишь для того, чтобы посмотреть на уток. Можешь представить себе, как они переваливаются по красному ковру и довольно покрякивают.
- А ты можешь представить себе, каково потом тем, кто должен чистить ковер?
Она притворилась, что не услышала моего вопроса.
- Хорошо, что мы не заказали утку. Както это не почеловечески,взгляд ее остановился на мне. Выпитого ею хватило бы, чтобы свалишь с ног шестисотфутовую гориллу, но глаза оставались ясными.- Ты мне очень симпатичен, Берни. Но я хочу подождать. Ты можешь меня понять, не так ли?
- Я бы тебя понял, если бы знал, что вернусь,- мрачно ответствовал я.
- Что ты такое говоришь?
- Приятно, конечно, быть героемпобедителем, и найти тебя и розы у своих ног. Но, допустим, я вернусь на щите? Меня могут и убить.
- Ты серьезно?
- Представь меня на месте паренька, уходящего в армию после ПерлХарбора, Холли. А ты - его девушка, которая просит подождать, пока закончится война. Холли, а если паренек не вернется? Если его кости останутся на какомто островке в далеких южных морях?
- Господи,- выдохнула она,- я даже не думала об этом, она отложила карандаш и блокнот.- Ты прав, черт побери. Я - динамистка, даже хуже,- она расставила ноги.- Я бесчувственная и бессердечная. О, Берни!
- Такто лучше,- отреагировал я.
Каждый вечер Грейсленд закрывается в шесть часов. В пятницу, ровно в половине шестого, некая Мойра Бет Каллоуэй отделилась от группы.
- Я иду, Элвис!- закричала она и на полной скорости рванула к лестнице. Перелезла через золоченую веревку и уже поднялась на шестую ступеньку, когда первому охраннику удалось схватить ее за руку.
Зазвенели звонки, завыли сирены, разверзся ад.
- Элвис меня зовет,- вопила Мойра Бет.- Я ему нужна, он меня хочет.
он любит меня нежно. Уберите ваши грязные руки. Элвис! Я иду, Элвис!
Из удостоверения личности, найденном в сумочке девушки, следовало, что Мойре Бет Каллоуэй семнадцать лет и она учится в горной академии святого Иосифа в Миллингтоне, штат Теннесси. Сведения эти не соответствовали действительности, потому что на самом деле ей было двадцать два года, она состояла в Актерской гильдии и жила в Бруклинхейтс. И звали ее не Мойра Бет Каллоуэй, а Рона Джеллико. Я подозревал, что ранее, до Актерской гильдии, она носила совсем другое имя, попроще, но кому охота ворошить прошлое?
Пока сбежавшийся народ, как туристы, так и сине-белые сотрудники музея успокаивали Мойру Бет, пришел черед пары среднего возраста в биллиардной.
- Воздуха!- прохрипел мужчина, схватившись за шею.- Воздуха. Нечем дышать!- и он повалился, цепляясь за стену, задрапированную, как говорила нам Стейси, семьсот пятьюдесятью ярдами плиссерованной материи.
- Помогите ему!- закричала его жена.- Он не может дышать! Он умирает!она подбежала к ближайшему окну и распахнула его, включив звонки и сирены тех систем сигнализации, что не отреагировали на рывок Мойры Бет.
Тем временем в Телевизионной комнате, выдержанной в желтосиних тонах униформы младшей группы скаутов, серая белка пронеслась по ковру и запрыгнула на музыкальный автомат.
- Посмотрите на эту ужасную белку!- истерично завопила женщина.- Пусть ктонибудь ее поймает! Она нас всех убьет!
Ее страхи показались бы людям надуманными, узнай они, что бедный зверек прибыл в Грейсленд в сумочке женщины, и освободила она его, воспользовавшись переполохом в соседних комнатах. Но сие осталось неизвестным, поэтому толпу охватила паника.
В комнате Джунглей, где Элвис записал альбом "Плохое настроение", женщина упала в обморок. Ей заплатили деньги, чтобы она это сделала, но другие люди, по всему особняку, начали следовать ее примеру, причем по собственной инициативе. Когда же паника и суета достигли максимума, к Грейсленду подлетел вертолет и на несколько долгих минут завис над особняком.
Охрана Грейсленда проявила себя с самой лучшей стороны. Тут же два охранника вытащили из какогото сарая раздвижную лестницу. Приставили ее к стене. Один остался внизу, второй забрался на крышу.
Вертолет в тому времени уже улетал и скоро исчез на западе. Охранник обошел крышу, но никого не нашел. Через несколько минут к нему присоединились еще двое. Тщательные поиски позвонили обнаружить одну кроссовку, но ничего более.
На следующее утро, без четверти пять, я вошел в свой номер в отеле "Говард Джонсон" и постучал в дверь комнаты Холли. Никакой реакции. Я постучал еще раз, громче, вздохнул, взялся за телефонную трубку. Я слышал, как звенит звонок, а вот она, похоже,- нет.
Пришлось воспользоваться способностями, дарованными мне Господом Богом и открывать дверь без ее помощи. Она распласталась на кровати, одежда лежала там, где она ее бросала. Раздевалась она на ходу, следуя от телевизора, на котором стояла практически пустая бутылка шотландского, к кровати. Телевизор работал, и какойто джентльмен в пиджаке спортивного покроя и улыбкой во все тридцать два зуба разъяснял, как можно получить денежный заем при помощи кредитной карточки и купить дешевые носки. Мне показалось, что занятие это куда более рискованное, чем грабеж особняков с использованием вертолета.
Холли никак не желала просыпаться, однако, когда я всетаки разбудил ее, с ней произошла разительная перемена. Секунду назад она чтото невнятно бормотала, а тут уселась на кровати, со сверкающими глазами, ожидая результатов.
- Ну что?
- Я отснял всю пленку.
- Ты туда пробрался!
- А ты как думала?
- И выбрался оттуда?
- Именно так.