Когда автобус трогался с места, мужчина в кожаной куртке уже поднялся, с разбитым в кровь лицом, и прокричал им вслед что-то неразборчивое.
В автобусе Шустрик промыл царапину, продезинфицировал ее перекисью водорода. Губернатор широко улыбался.
— Не так-то просто завоевывать сердца и души избирателей. Можно найти работенку и полегче.
— Извините, — промямлил Барри Хайнс.
— Это все чертова погода, — успокоил его Уолш. Около двух часов автобусы и следовавшие за ними автомобили свернули на площадку отдыха, чтобы посмотреть выступление президента.
В салоне все молчали, пока президент зачитывал свое заявление.
— Технические достижения, имеющиеся в нашем распоряжении, особенно в области информации, пока не используются на благо народов планеты. Несомненно, что все нации только выиграют от более полного применения этих достижений в сфере образования и здравоохранения, при обмене научными данными и культурными программами, для контроля состояния окружающей среды. Поэтому сегодня я объявляю о создании специального совета Белого Дома, в состав которого войдут видные представители науки и культуры, с тем, чтобы они подготовили доклад о путях более эффективного использования научных достижений в области информации, дабы сделать еще один шаг на пути к миру и всеобщему процветанию, — президент оторвался от бумажки и оглядел собравшихся журналистов. — А теперь ваши вопросы, господа.
— Сукин сын, украл твою идею, — прокомментировал заявление президента Уолш.
Кандидат молча смотрел на экран.
Большинство вопросов касалось Центральной Америки, экономики. Среднего Востока, отношений с Россией. На вопрос о возможных дебатах с кем-либо из претендентов на его пост, президент ответил: «Пока еще рано даже думать об этом».
С окончанием пресс-конференции Барри Хайнс выключил телевизор.
— Сукин сын, украл твою идею, — громко повторил Уолш.
— Это точно, — губернатор оглядел свою команду и хохотнул. — Зато благодаря этому сукиному сыну на меня не будет дуться жена.
Глава 30
— Как дела, господин прокурор? — поднявшись в номер отеля «Первый» в Мелвилле, Флетч улегся на кровать и позвонил Олстону Чамберсу. — У меня одна минута, не более. Должен встретиться в баре с Уолшем и двумя журналистами на предмет смерти и смерти. И смерти.
— Как ты, Флетч?
— Кручусь, как белка в колесе.
Часы показывали пять вечера. В восемь начинался митинг на крытом стадионе Мелвилла…
С трех до четырех Флетч просидел в радиостудии города Маккензи, организовавшей «горячую» линию, по которой кандидат отвечал на вопросы радиослушателей. Большинство вопросов касались мер социальной защиты малоимущих, дотаций фермерам, расширения дорожного строительства. Некоторые обращались с личными проблемами.
«Моя жена сейчас работает, денег не хватает, знаете ли, даже на еду. Это означает, что мои дети приходят после школы в пустой дом, мы просим соседку присмотреть за ними, но у нее артрит, она еле ходит, мы не знаем, что делают дети в наше отсутствие. Почему жизнь теперь не такая, как раньше? Когда я был маленьким, моя мама всегда была дома…»
Не раз упоминалась поднимающаяся волна преступности, что дало возможность кандидату упомянуть о горничной, убитой в отеле, где он провел ночь. Ровно час губернатор старался честно ответить на все вопросы, чего бы они не касались.
Затем малой скоростью Шустрик доставил их из Меккензи в Мелвилл. Губернатор читал на заднем сидении. На переднем Флетч смотрел на приближающиеся, а затем проплывающие мимо знаки ограничения скорости (55 миль в час). Стрелка спидометра при этом дрожала у цифры «30».
В отеле Флетчу передали кипу записок. Журналисты, освещающие кампанию, хотели встретиться с ним. (Ленсинг Сэйер, Фенелла Бейкер, Стелла Кирчнер).
Просили позвонить журналисты со всех концов страны (плюс один из Мехико и один из лондонской «Таймс»), Рондолл Джеймс из Айовы звонил трижды.
Флетч отзвонился лишь Олстону Чамберсу.
— Хотел сказать тебе, что нашел ответ на вопрос, который задавал вчера вечером.
— Какой вопрос?
— Насчет неожиданного отъезда Уолша с военной базы. После того, как мы три дня просидели на деревьях.
— А что тебя удивило? Он устал. Наелся войной досыта. Его папашка подергал за какие нужно веревочки. Я бы сам смотался оттуда при первой возможности. Да и другие тоже.
— Тут дело другое. Уолш обхамил старшего офицера.
— Подумаешь, событие.
— Я переговорил с капитаном Уолтерсом. Между прочим, у него оптовый книжный магазин в Денвере.
— Приятный человек. Всегда приносил нам книги. В любой ситуации сохранял хладнокровие.
— А вот Уолшу в какой-то момент оно изменило. Он последними словами изругал майора Лесли Хант.
— Не знал, что ее фамилия начинается с буквы «X». [16]
— Тем не менее. Ты ее помнишь.
— Мерзкая тварь. Презирала солдат за то, что они — мужчины.
— Помнишь ее любимого конька?
— Конечно. Палатка-столовая должна располагаться в центре лагеря. Таково требование устава. А снайперов побоку. То-то они пользовались нашей глупостью.
— Двух парней из роты Кей подстрелили, когда они шли на завтрак. Одного в ногу, другого в спину.
— Вот этого я не помню.
— Уолтерс говорит, что с этого все и началось. Уолш накричал на майора на заседании штаба.
— И за это Уолша услали в Штаты? Следовало наградить увольнительной.
— Не за это. Потом он угрожал ей.
— Отлично.
— Замахнулся прикладом карабина. Произошло все при свидетелях. Если бы не отец, говорит Уолтере, Уолш загремел бы под трибунал.
— Черт, Уолш пережил три или четыре жутких дня. А эта баба-майор круглая дура. Сама-то никогда не была на передовой, а потому хотела, чтобы мы показывали чудеса героизма на пути в столовую.
— Именно так. Я подумал, что тебе это небезынтересно.
— Значит, Уолш спустил на нее всех собак. Молодец.
— Уолтерс помнит тебя. Просил рассказать, как ты поживаешь. Я сказал, что ничего не знаю.
— Уолш парень не промах. Напугал до смерти эту сучку и быстренько смотался домой. У его мамочки не может быть глупых детей.
Глава 31
— Я согласился встретиться с вами вопреки собственным убеждениям.
Они сидели за круглым столиком в темном углу бара в квартале от отеля «Первый». В центре столика стояла вазочка с орешками. Перед каждым, Уолшем, Флетчем, Майклом Джи. Хэнреганом и Фредерикой Эрбатнот официантка поставила по кружке пива. Хэнрегану принесли и стопку виски.
Из музыкального автомата лилась тихая, успокаивающая мелодия.
Хэнреган первым делом приложился к виски.
— Флетч, однако, настоял на этой встрече, вероятно из-за того дерьма, что вы напечатали этим утром в «Ньюсбилл», Хэнреган, — продолжал Уолш тихим голосом. — Вы не провели с нами и нескольких часов, а уже пишете, что никто не хочет разговаривать с вами по поводу каких-то убийств, случившихся бог знает где и когца, — Уолш посмотрел в потолок и покачал головой. — Полагаю, что с тем же успехом вы можете поинтересоваться у нас о кражах со взломом и разбоях, имевших место в тех городах, где мы побывали. И не забудьте о прелюбодеяниях. В мотелях этого хватает с лихвой, — голос его звучал устало. — А повод, по которому мы встречаемся, весьма простой. Вы — не политические репортеры. Флетчер говорит мне, что ваша специализация — преступность. И в общем-то я не понимаю, почему мы должны возить вас в своем автобусе. Вы настаивали на встрече, и я согласился. Но пока у меня есть все основания просить Флетча отказать вам в аккредитации.
— Вы закончили? — поинтересовался Хэнреган. Фредди повернулась к Флетчу.
— Отказ в аккредитации не пойдет вам на пользу.