Да и пребывание в автобусе прессы не самое радостное впечатление, которое я испытала в жизни.
— Вот-вот, — покивал Хэнреган. — «Ньюсуорлд» обеспечит Эрбатнот лимузином с водителем. А я найму вертолет. Так что, не мелите чушь, Уилер.
Уолш бросил в рот несколько орешков.
— Через несколько минут Флетч и я должны быть на совещании у кандидата. Если у вас есть вопросы, задавайте.
Хэнреган отхлебнул из кружки. Его глаза блеснули.
— Как давно вы были знакомы с Элис Элизабет Шилдз?
— Я ее знать не знал.
— Вы встретились с ней в Чикаго?
— Повторяю, я ее не знал.
— А кто знал? Ваш папаша?
— Мой отец также не был с ней знаком.
— Так почему она упала на тротуар под окном его спальни?
Уолш скорчил гримасу и промолчал.
— Уолш, — вмешалась Фредерика Эрбатнот, — мы бы продвинулись вперед, если бы получили список лиц, находившихся в «люксе» вашего отца в тот вечер, когда убили Элис Элизабет Шилдз.
— Составить такой список невозможно, мисс Эрбатнот. Там были местные журналисты. Я не знаю их фамилий. Пара координаторов предвыборной кампании, жителей этого города. Одного зовут Уильям Бурк, фамилия второго Блэкстоун. Были еще Фенелла Бейкер, Ленсинг Сэйер, ваша Мэри Райс, — он глянул на Хэнрегана, — Дикманн, кто-то еще.
— А вы там были? — спросил Хэнреган.
— Да. Приходил и уходил.
— А Солов? — спросил Флетч.
— Не помню.
— Доктор Том? — Фредди.
— Не помню. Но сомневаюсь. Он избегает контактов с репортерами.
— В родном городе вашего доктора Роберта Тома зовут доктором Хорошее Самочувствие. Он выписывает больше рецептов, чем любой другой врач. Как он стал лечащим врачом вашего отца?
— Он сопровождает отца во время избирательной кампании, не более того.
— Ваш отец постоянно живет на таблетках? — Хэнреган придвинул к себе пиво Фредди.
— Мой отец принимает таблетки очень редко, — отчеканил Уолш. — Лишь в случае крайней необходимости.
— Тогда почему три-четыре раза в год его увозят, чтобы прочистить ему голову?
— На этот идиотский вопрос я отвечать не собираюсь.
— И почему уезжает ваш отец? — спросила Фредди. — Он же действительно неожиданно исчезает на несколько дней.
— Он исчезает, но не «неожиданно». Использует паузы в своем графике, когда они возникают. Ловит рыбу. Читает книги по истории. Даже Кэкстон Уилер нуждается в отдыхе. За последний календарный год мой отец отсутствовал на работе ровно пятнадцать дней. Если хотите, можете раздуть из этого сенсацию.
— А куда, собственно, он ездит? — поинтересовался Хэнреган.
— Вам до этого нет дела.
— Но он всегда уезжает один, — уточнила Фредди.
— Нет. Его всегда сопровождает сотрудник.
— Шустрик Грасселли, — фыркнул Хэнреган. — Сундук на колесах.
— Сундук с компьютером внутри, — добавил Флетч.
— Опять же, часть вопросов снялась бы сама собой, — продолжила Фредди, если мы знали, что делал ваш отец в тот вечер, когда умерла Элис Элизабет Шилдз. Когда, только точно, до минут, он вернулся в отель, когда поднялся в номер… и так далее.
— Я сомневаюсь, чтобы он хоть что-то помнил, — покачал головой Уолш. — Наша страна лежит в четырех временных поясах. По ходу кампании мы мотаемся из одного пояса в другой. Живя в таком ритме, поневоле теряешь чувство времени. Я имею в виду точное время.
— А вот вы, по-моему, его не потеряли, Уолш.
— Заткнись, женщина, — Хэнреган допил пиво Фредди. — Не думай, что ты стала настоящей журналисткой лишь потому, что «Ньюсуорлд» позволил тебе звонить в редакцию.
Фредди улыбнулась Флетчу.
— Эта телка в Чикаго. Жена гинеколога…
Фредди хихикнула.
— Элейн Рамси. Жена акушера. Интересуетесь биографическими данными, Майкл? Или мне самой позвонить в «Ньюсбилл»?
— Вы и ваш отец оба знали ее.
— Едва ли, — возразил Уолш.
— Вы разговаривали с ней на приеме в отеле «Харрис», — Хэнреган взялся за кружку Флетча. — И ваш отец тоже.
— Хэнреган, мы разговариваем с десятками людей. И десятки людей разговаривают с нами. В политической кампании иначе не бывает.
— А потом некоторые из них оказываются в морге, — Хэнреган поднес кружку Флетча ко рту.
— Ясно, — подала голос Фредди. — Из ваших слов следует, что ни вы, ни ваш отец не знали миссис Рамси.
— За отца я ничего сказать не могу. Но полагаю, что он ее не знал. Да и как они могли познакомиться? Я ее не знал.
— Вы не можете говорить за вашего отца? — вскинулся Хэнреган. — Так почему вы не привели старика сюда, чтобы я задал ему этот вопрос? Доктор Том по такому случаю мог бы вколоть ему что-нибудь тонизирующее.
Уолш посмотрел на часы.
— Может, вы ответите на вопросы о прошлой ночи? — продолжил Хэнреган. — Тут память вас не подведет?
— Какие вопросы? — полюбопытствовал Уолш.
— Коронер определил, что смерть Мэри Кантор, горничной отеля, наступила между одиннадцатью вечера и половиной третьего утра. В полночь вас в номере не было.
— А вы были? — Уолш набычился. — Я вас предупреждал, Хэнреган. Не лезьте ни в мой номер, ни в номера моих родителей.
— Так где вы были? — гнул свое Хэнреган.
— После приезда мы с Флетчем провели короткое совещание в моем номере. Примерно в половине двенадцатого, так, Флетч? Потом я пошел в «люкс» матери. Нам надо было кое-что обсудить. Вернулся к себе, поработал с документами.
— На три с половиной часа это не растянешь.
Уолш пожал плечами.
— Больше мне сказать нечего.
— Вы можете сказать, что делали в тот момент, когда Элис Элизабет Шилдз целовалась с тротуаром?
— Не помню. Кажется, был в баре. А до того — в своем номере.
— Звонили по телефону?
— Возможно.
— Телефонистка коммутатора отеля говорит, что ваш номер не отвечал с восьми вечера.
— Если я работаю, то, бывает, не снимаю трубку. Ко мне заходил Барри Хайнс. С Филом Нолтингом мы пытались выработать позицию кандидата по Южной Африке. В бар я спустился, дожидаясь Флетча. Звонки-то в основном были насчет Рондолла Джеймса, от его приятелей-журналистов, поэтому я и не брал трубку. Извините, но железное алиби я вам предоставить не могу.
— Уилер, когда вы служили в морской пехоте, вас едва не отдали под трибунал.
Лицо Уолша закаменело.
— Что вы имеете в виду?
— Вы отказались повести взвод в разведку. Взвод, который погиб до последнего человека.
— Он не отказывался, — вставил Флетч. — Мы так накурились марихуаны, что не могли пошевелиться. Все до единого. За исключением лейтенанта.
— Вы стреляете наугад, Хэнреган, — Уолш посмотрел на репортера. — Меня не отдавали под трибунал.
— Не отдавали. Ваш папаша этого не допустил.
— Мой отец не имел никакого отношения к моей военной службе.
— Однако он помог вам поскорее вернуться в Штаты.
— Меня перевели в Вашингтон, — признал Уолш. — Возможно, не без участия отца. В колледже я изучал статистику. Вот меня и направили в бюро статистики Министерства обороны, где я и служил до демобилизации. Можете написать об этом, что хотите.
— Всего два месяца?
— Да. Мой отец хотел знать, насколько реальными для молодого офицера, только что вернувшегося с поля боя, кажутся статистические данные, публикуемые Пентагоном.
— Чушь, — пробурчал Хэнреган.
— А раз мы затронули статистику, позвольте мне сказать следующее, — Уолш наклонился вперед, оперся локтями о стол. — За год убивают больше двадцати тысяч американцев. Каждый год преступления так или иначе затрагивают более тридцати процентов американских семей.