— Лучше не трогайте ее. Она и так весь вечер, как на иголках.
Розмари беззвучно рыдала, и черные полосы туши пролегли по ее щекам. Элиза усадила ее на стул. Тайгер забрала ложку и отодвинула вазы с салатом на дальний угол стола.
Дверь приоткрылась, но Джоан подскочила и захлопнула ее. Это был Ги.
— Эй, дайте мне войти, — попросил он.
Извини, — отозвалась Джоан. — Вход только девушкам.
— Мне надо поговорить с Розмари.
— Нельзя, она занята.
— Послушай, мне надо вымыть стаканы.
— Иди в ванную. — Она прислонилась плечом к двери и не пускала его.
— Черт побери, да откройте же! — требовал он с другой стороны.
Розмари, все еще сгорбившись, плакала, руки беспомощно лежали на коленях, плечи вздрагивали. Элиза то и дело вытирала ей лицо краем полотенца, а Тайгер ласково гладила по голове и тихонько шептала какие-то слова утешения. Постепенно слезы стали стихать.
— Мне так больно! — пожаловалась Розмари. — И я так боюсь, что ребенок умрет.
— Твой врач что-нибудь делает? — спросила Элиза. — Лечит тебя как-нибудь, дает лекарства?
— Ничего, совсем ничего.
— А когда это началось? Розмари всхлипнула.
— Когда начались боли, Рози?
— Перед Днем Благодарения. В ноябре.
— В ноябре? Что?! У тебя такая боль ноября, а врач ничего не делает?!
— Он говорит, что все скоро пройдет.
— А он показывал тебя другим докторам? — спросила Джоан.
Розмари отрицательно покачала головой.
— Он очень хороший, — сказала она, пока Элиза вытирала ей щеки. — Известный.
— По-моему, он просто сумасшедший садист, — отрезала Тайгер.
— Такая боль — это сигнал, что что-то случилось, — добавила Элиза. — Я не хочу тебя пугать, Рози, но лучше тебе показаться доктору Хиллу. Кому угодно, покажись, кроме этого…
— Этого идиота, — подсказала Тайгер.
— Он не может быть прав, если позволяет тебе так страдать, — поддержала Элиза.
— Я не соглашусь на аборт, — заявила Розмари. Джоан от двери прошептала:
— А тебе никто и не говорит про аборт! Просто пойди к другому врачу, и все.
Розмари забрала у Элизы полотенце и промакнула глаза.
— Он предупреждал, что все так и будет. — Она посмотрела на следы туши на полотенце. — Что мои подружки скажут, будто у них все прошло нормально, а со мной что-то не так.
— Я не понимаю тебя, — обиделась Тайгер.
— Он сказал мне не слушать подруг, — объяснила Розмари.
— Но ты же слушаешь нас! Что за мерзкие советы он тебе дает?
— Мы просто хотим, чтобы ты пошла к другому врачу, — ласково сказала Элиза. — Я думаю, ни один уважающий себя специалист не станет возражать против этого, если так лучше для его пациента.
— Так и сделай, — добавила Джоан. — Прямо в понедельник утром.
— Ладно, — согласилась Розмари.
— Обещаешь? — строго спросила Элиза. Розмари кивнула.
— Обещаю. — Она улыбнулась. — Мне уже лучше. Спасибо.
— Ну, теперь ты еще хуже выглядишь. — Тайгер раскрыла сумочку. — На, подрисуй глаза. И все остальное. — Она выложила на стол перед Розмари все свои коробочки и тюбики.
— Мой наряд! — воскликнула Розмари.
— Мокрую тряпку! — тут же среагировала Элиза и бросилась к раковине.
— Мой наряд! — воскликнула Розмари.
— Мокрую тряпку! — тут же среагировала Элиза и бросилась к раковине.
— Чесночный хлеб! — закричала Розмари.
— Ставить или вынимать? — вскочила Джоан.
— Ставить. — Розмари щеточкой для туши указала на холодильник, на котором лежали две завернутые в фольгу буханки.
Тайгер взялась за салат, а Элиза стала вытирать длинное вечернее платье Розмари, испачканное каплями размытой туши.
— В следующий раз, когда соберешься плакать, не надевай бархат, — посоветовала она.
Вошел Ги и удивленно посмотрел на них.
— Обмениваемся косметическими советами, — сказала Тайгер. — Тебе интересно?
— Все в порядке? — спросил он у Розмари.
— Да, — ответила она, улыбаясь.
— Немного пролила заправки на платье, — объяснила Элиза.
— А кухонным работникам полагается выпить, как вы считаете? — поинтересовалась Джоан.
Запеканка пользовалась успехом, салат тоже (Тайгер чуть слышно шепнула Розмари: «Это он из-за твоих слез такой вкусный»).
Ренато выбрал шипучее вино и с хлопком откупорил его.
Брат Клаудии, Скотт, сидел в кабинете с тарелкой на коленях и вещал:
— Зовут его Альтизер и сейчас он, по-моему, в Атланте, а заявляет он следующее: «Бог умер, и это исторический факт, свершившийся уже в наше время». Причем он имеет в виду, что Бог умер в буквальном смысле этого слова.
Его внимательно слушали Каппы, Рэйн Морган и Боб Гудман.
Джимми, который стоял в гостиной у окна, вдруг радостно воскликнул:
— Ого, снег начинается!
Стэн Килер рассказал целую серию польских анекдотов, и Розмари громко смеялась над ними.
— Смотри не напейся, — тихо шепнул ей Ги. Все еще смеясь, она повернулась и показала ему стакан:
— Да ведь это же лимонад!
Приятель Джоан сидел на полу и гладил лодыжки своей подруги. Элиза беседовала с Педро, который вежливо кивал, а сам поглядывал на Майка и Аллана, устроившихся на диване в другом конце комнаты. Клаудия начала гадать желающим по руке.
Виски кончалось, но все остальное было просто замечательно.
Розмари подала кофе, вытряхнула пепельницы и ополоснула стаканы. Тайгер и Кэрол Венделл помогали ей.
Потом она села на подоконник рядом с Хьюгом Дунстаном и, попивая кофе, стала смотреть на падающие снежные хлопья. Их было много — целая армия снежинок. Время от времени самая отчаянная снежинка выбивалась из общего потока и, ударяясь о стекло, тут же таяла.
— Каждый год я даю себе слово уехать из города, — задумчиво говорил Хьюг Дунстан, — чтобы избавиться от всех этих преступлений, шума и всего прочего. Но вдруг начинается снегопад или какой-нибудь фестиваль, и я остаюсь.
Розмари улыбнулась, продолжая следить за снежинками.
— Вот из-за чего мне так хотелось получить эту квартиру, — сказала она, — Чтобы сидеть у камина и смотреть, как падает снег. Хьюг с любопытством посмотрел на нее.
— Ты, наверное, до сих пор еще читаешь Диккенса?
— Конечно. Все читают Диккенса. К ним подошел Ги.
— Боб и Тea тоже уходят, — сообщил он.
В два часа ночи все разошлись, и Розмари с Ги остались одни в огромной пустой гостиной среди грязных стаканов, салфеток и переполненных пепельниц. («Не забудь», — напомнила ей на прощанье Элиза и погрозила пальцем. Но она и так не забудет.) — Ну, а теперь — за работу! — скомандовал Ги, собравшись с духом начать уборку.
— Ги, — тихо позвала Розмари.