Господи, как она искорежена, скомкана! Редактор с присущей ему проницательностью вычеркнул все, что могло пойти на пользу "Главному агентству": допущение на биржу последних акций, а также деятельность "Главного агентства по устройству жизни" в интересах оперы, написанной высокой особой. Правда, литературно-музыкальная оценка произведения частично сохранилась.
Терра поднялся по ступенькам с сознанием: "Первая неудача! Но второе дело стоит двух. В атаку на Морхена!" Пробравшись через толпу к своей двери, он решительно распахнул ее - и так же быстро снова закрыл со словами: "Прошу прощения". Он увидел даму с фиалками в объятиях какого-то господина, но отнюдь не директора. Господин поддерживал ее за талию, а она откинула голову и весь стан так, что его лицо приходилось над ее лицом. Эта картинная поза не оставляла сомнения в том, кто она. Хотя ее наполовину скрывала фигура мужчины и она еще не успела поднять глаза, но как было не узнать в ней женщину с той стороны!
***
Они отодвинулись друг от друга, однако без излишней поспешности. Женщина с той стороны кивнула Терра так, будто лишь вчера назначила ему свидание.
- Как вам жилось это время? - спросила она по-приятельски.
- Великолепно, - ответил он ей в тон. - Иначе и не может житься заведующему отделом рекламы.
- А наше дело? Ведь у нас всех троих, по-моему, одно общее дело, - заметила она своему партнеру.
- Да ну! - воскликнул Терра, искренно удивленный. А у того лицо совсем вытянулось. Он был еще выше женщины с той стороны, казался непомерно широкоплечим и каким-то деревянным, физиономия у него была бульдожья, с глазами навыкате, коротким носом и с обвисшими, несмотря на молодость, щеками.
- Дело? Мне ничего неизвестно, - громким, но пискливым голосом произнес великан.
Княгиня Лили сказала презрительно:
- Оставьте при себе дипломатические ухищрения, господин фон Толлебен. Господин Терра - заместитель господина фон Прасса. Вы можете ошеломить его полной откровенностью, в духе вашего бывшего начальника. Господин фон Толлебен состоит в министерстве иностранных дел, - пояснила она, обращаясь к Терра.
Только теперь Терра заметил, что этот человек, когда у него на голове останется еще меньше волос, а брови станут еще кустистее, будет как две капли воды похож на Бисмарка. Сделав это открытие, он поклонился, как подобало заведующему отделом рекламы, словно отдавая себя в полное распоряжение клиента. Здесь речь несомненно шла о высочайшей опере. Но, увы, фон Толлебен, неприступный по-прежнему, с таким презрением воззрился на Терра, будто перед ним была по меньшей мере побежденная Дания <См. прим.>. Терра внутренне вскипел.
- Я вполне в курсе дела, - раболепно заверил он, приложив руку к сердцу.
- В интересах господина фон Прасса будем надеяться, что это не так, - нелюбезно возразил фон Толлебен.
"Скотина!" - всей своей закипевшей кровью ощутил Терра. Он склонился еще ниже сначала перед ним, затем перед ней.
- Княгиня! - обратился он подчеркнуто-почтительно к женщине с той стороны. - Имею честь доложить вашей светлости, что я ради успеха высочайшей оперы трудился целый день до полного изнеможения, - проговорил он, запинаясь.
- Как? Что такое? - пропищал фистулой Бисмарк.
- До полного изнеможения.
- Высочайшая опера вас совершенно не касается, поняли?
- Ваше доверие, господин барон, обязывает, - ответил Терра и протянул фон Толлебену газету с литературно-музыкальным дифирамбом.
- Вы мне неприятны, - сказал Бисмарк с той же пресловутой прямотой. Враги обменялись взглядом, который был яснее всяких слов.
В то время как фон Толлебен подошел к лампе, чтобы прочесть статью, княгиня неслышно приблизилась к Терра.
- Государственная тайна, мой друг, - прошептала она беззвучным движением губ. - Высочайшая опера создана здесь, на месте, она существует только для того, - произнесла она с полуусмешкой, взглянув на Толлебена, - кто в нее верит.
Терра безмолвно и очень ловко скривил в гримасу рот и все лицо. Женщина с той стороны засмеялась своим звонким, равнодушным смехом. Дипломат подозрительно покосился на них и поспешил подойти ближе.
- Бойкое перо, - сказал он почти вежливо, обращаясь к Терра. - Музыкальную тему божественной благодати я охотно просмотрел бы в партитуре. Нет ли ее случайно при вас?
- К моему величайшему сожалению, она в кабинете у господина фон Прасса.
Тогда дипломат потребовал, чтобы Терра принес ее, а Терра очень учтиво предложил ему самому попытаться это сделать. Фон Толлебен, в самом деле, попробовал открыть обитую войлоком дверь или же докричаться, чтобы ее открыли изнутри. Но у него не хватило голоса, и высочайшая опера осталась недоступной. Свою досаду он выместил на Терра.
- Сударь! Вы бессовестный обманщик, - сказал он откровенно.
Терра ответил холодно и корректно:
- Я забочусь о делах моей фирмы. Если бы я предоставил вам партитуру, возможно, вас, господин барон, осенила бы гениальная мысль захватить ее с собой.
- Дерзкий мальчишка! Мы с вами еще посчитаемся в другом месте.
- Например, у меня, - сказала княгиня примирительно. Она не может уйти с бароном, у нее есть маленькое дельце к этому заведующему отделом рекламы. Закрывая дверь, барон бросил на них пытливый взгляд из-под отечных век.
Терра отошел к письменному столу и принялся вертеть большой разрезной нож. Княгиня удобно уселась по другую сторону стола.
- Итак, мы встретились, - сказала она и спокойно ему улыбнулась.
Он ничего не ответил; тогда она сняла перчатку и протянула ему через стол руку.
- Я мог присягнуть тогда, что наутро вы исчезнете. Я не спал, и все-таки вы сбежали, - с усилием выговорил он.
- Все еще сердитесь? - спросила она.
Он злобно засмеялся.
- Я не желаю самому отъявленному злодею того состояния духа, в каком я, невинная жертва, вашими стараниями шатался по миру все эти годы.
- Я охотно сохраняю старые привязанности, конечно, по обоюдному желанию.
- Авантюристка! - И лицо его исказилось злобой.
- Того, что вы под этим подразумеваете, не существует вовсе. - Она презрительно скривила рот. - Условия жизни делают нас такими, призванием это не бывает.
Она встала. Она была высокого роста, лицо очень белое с темными бровями; прежняя покачивающаяся походка и голос, который он теперь назвал бы пустым. Но все же сердце его судорожно сжималось, когда он слышал этот голос.
- А вы действительно производите самое невинное впечатление, - сказал он насмешливо. - Как будто вы с тех пор вели себя примернейшим образом.
- Неужели вы все еще думаете, что у женщин моего типа нет другой цели, как губить гимназистов?
- Разумеется, есть, сударыня. Волосы у вас пожелтели, в вашей программе теперь другой номер - княгиня Лили на туго натянутой проволоке.