Вы пожертвовали даже своими жемчугами.
- Деньги не имеют значения там, где речь идет о более важном, - ответила она горделиво. И торжественно, почти с нежностью: - Вы, милый друг, уберегли меня от такого скандала, который никак не может быть на пользу женщине. Этого я не забуду никогда. Рассчитывайте на меня. Я приду вам на помощь при любых обстоятельствах. Клянусь в этом памятью покойного, - закончила она и стала спускаться впереди Терра по ступенькам.
- Ваша квартира носит отпечаток изысканного вкуса, - констатировал он внизу.
Она поджала губы.
- Он вас уже не слышит. К счастью, все записано на мое имя и полностью оплачено.
В одной из комнат, весело взвизгивая, без устали бегал из угла в угол ребенок, совсем еще крошка. Няня исчезла при их появлении.
- Мама! - радостно крикнул малыш, бросил куклу, которую таскал за собой, и повис на матери.
- Он умеет радоваться, - заметил Терра. - И у меня, говорят, была сильно развита эта способность.
- Он все еще неразрывно связан со мной, - сказала мать. - Когда я волнуюсь, его невозможно унять.
- До сих пор? А сколько ему лет?
- Ему два года и три месяца, мой друг, - ответила она и посмотрела на него. Взгляд Терра, выдержавший ее взгляд, дрогнул, он сам не знал, больно ли, или сладостно. Он засмеялся.
- И три года прошло со времени нашего близкого знакомства. Вы строго выдержали законный срок, Лили.
- Это мальчик, - деловито пояснила она, - зовут его Клаус, как и полагается. Дай ручку дяде, Клаус!
Терра наклонился, чтобы взять ручку ребенка. Его темные глаза с жгучим вниманием впились в карие глаза ребенка, в личико с красками блондина. Он едва удержался, чтобы не покачать головой. В конце концов это могло быть даже и правдой. Факт, не менее невероятный, чем многие другие. Нетрудно принять эту версию, как и всякую другую... Испуганный ребенок поспешил ускользнуть от назойливого гостя. Он поплакал минутку, а потом, весело взвизгивая, снова принялся бегать по комнате.
- Позвольте выразить вам мою искреннюю, глубокую признательность, - произнес Терра и с изысканной любезностью поцеловал унизанную кольцами руку княгини.
- Благодарность взаимная, - ответила она и налила ему ликера.
- Разрешите задать вам только один скромный вопрос: почему именно на мою долю выпало это незаслуженное счастье?
- Оно было не так уж не заслужено, - ответила она, пожимая плечами. - Ведь вы настоятельно требовали ребенка.
- А до меня? - начал он злобно.
- До вас, если вам угодно знать, никто этого особенно не требовал.
Тяжело дыша, он устремил взгляд в одну точку.
- Каковы же будут дальше наши отношения? - миролюбиво спросила она.
- Проще всего было бы нам остаться добрыми друзьями, - живо предложил он.
- Итак, если я ваш добрый друг: как у вас с финансами? Я не имею права оставить вас на произвол судьбы. Вы были заведующим отделом рекламы в агентстве, которое вряд ли будет существовать впредь.
Он поспешил отклонить всякую заботу.
Но она:
- Мне вы ничего нового не скажете о том, как гнусна жизнь. В свое время вы всем пожертвовали для меня.
Он возразил, что то было другое дело.
- А кроме того, вы отец моего ребенка.
За это он категорически не примет платы.
- Но вы меня оградили от нелепого скандала.
В ответ он засмеялся, и она вместе с ним. Это как будто разрядило атмосферу, и она дала волю слезам. Когда она встала, он поднялся вслед за ней. Они прошлись еще раз по комнате; ребенок стоял и злыми глазами следил за каждым их шагом. Терра держал ее под руку. Лили снова касалась его бедром; ее щека нежно льнула к его плечу, он чувствовал ее дыхание.
- Мне кажется, случилось не такое уж большое несчастье, - сказал он резким тоном.
- Ах, милый друг, вы еще не понимаете, что случилось. - Всхлипывая: - Господин фон Толлебен ускользнет теперь из моих рук.
- Этот Бисмарк? Да пусть его! Он в долгу как в шелку.
- Но его положение! Реклама! Клаудиус, помогите мне.
- Он же не человек, а недоразумение, - рассуждал Терра. - У него нет темперамента. Что привязывало его к вам, мой друг? Высочайшая опера. Следовательно, нужно, чтобы этот шедевр был в вашем распоряжении. После смерти директора опера перешла к вам. Или, еще лучше, покойный хотел унести ее с собой в могилу и бросил в огонь. Вы с опасностью для своих прекрасных рук выхватили ее из пламени.
- Какое пылкое воображение! - сказала женщина с той стороны и обняла его.
- Если и после этого он не будет раболепствовать перед вами, то я готов стать вашим рабом.
- Но вы как-нибудь натолкните его на это.
- Возможность, пожалуй, представится, - сказал он и поджал губы. Он вспомнил о графине и тут же осознал, что ни разу не подумал сегодня о ней, о той, ради кого он вынес столь богатый событиями день. Она отдалилась от него за этот один день так, словно их прошло не меньше ста. Рядом с ним стояла женщина с той стороны и выжидательно смотрела на него. В это время к ним подбежал ребенок и первый раз прижался к его колену. В приливе еще не изведанного чувства Терра сел, чтобы приласкать ребенка, а кроме того, у него ослабели ноги.
- Вы, вероятно, прервали учение, но, конечно, не забросили совсем? - спросила Лили. - Это было бы недостойно вас. Тот, кто поддержит вас, пока вы не закончите образования, отнюдь не прогадает. Скажем, вот я... Как знать? - заключила она мечтательно, положив руку ему на плечо.
Он понял: "Может быть, вы женитесь на мне, скоро я приду и к этому, и сделаете карьеру при помощи моих сбережений и связей". Ему предлагалась комбинация, которая оскорбляла буржуазные приличия и была сама по себе унизительна. Ни под каким видом нельзя соглашаться - и все же это предрешено судьбой, приведшей его сюда. "Иди на унижение! Дерзай ради меня!" - твердила его судьба. Рука женщины с той стороны все еще покоилась на его плече. Он схватил эту руку, приблизил к ней лицо и вдруг в необузданном порыве прижал ее сначала к своему влажному лбу, а потом к скорбным губам.
***
Куршмид и писатель Гуммель все еще стояли в подъезде.
- Какие здесь разыгрались потрясающие сцены! - сказал поэт. - Социальный вопрос - самая благодарная из тем.
- Хорошо, что хоть вы не потерпели ущерба, - заметил Терра. Это относилось, правда, только к моральной стороне дела. Как Гуммель, так и Куршмид предвидели, что на заседании общества "Всемирный переворот", куда они направлялись, начнется форменная паника. Они пригласили Терра пойти с ними. Ему было не по себе, - ведь он немало содействовал катастрофе. Но Куршмид представил Гуммелю Терра как слушателя, способного оценить ту драму, которую Гуммель собирается прочесть нынче вечером членам правления "Всемирный переворот".