– Наш человек доставил их вашему брату домой, в Лондон. В соответствии с нашими правилами ваш брат осмотрел товар в присутствии посыльного, взвесил и, убедившись, что все в порядке, расписался в получении. У него должна была остаться копия этой расписки. И.., э.., никаких “сопроводительных бумаг”.
– К сожалению, я не могу найти эту копию.
– Уверяю вас, сэр...
– Нет-нет, я не сомневаюсь, – поспешил заверить я. – Просто налоговые инспекторы обожают всякие документы.
– Ах да, – обида в его голосе исчезла. – Да-да, конечно.
Немного подумав, я спросил:
– Доставленные ему камни были необработанные или ограненные?
– Разумеется, необработанные. Насколько я понимаю, он сам через несколько месяцев собирался заняться их огранкой и шлифовкой по мере надобности, но нам было удобнее, чтобы он приобрел сразу всю партию. Да и ему тоже.
– Вы случайно не знаете, кому он собирался отдать их на шлифовку?
– Насколько мне известно, они предназначались для одного из его клиентов, у которого были свои определенные требования, но он не говорил, кто будет их шлифовать.
– Ну что ж, благодарю вас, – со вздохом сказал я.
– Мы готовы выслать вам копии всех документов, если они понадобятся.
– Да, пожалуйста, – ответил я. – Буду вам очень признателен.
– Мы отправим их по почте сегодня же днем.
Я медленно положил трубку. Теперь, кажется, я знал, откуда взялись бриллианты, но это никоим образом не помогло мне узнать, куда они делись. У меня появилась надежда, что они сейчас благополучно находятся где-то на обработке и мне вскоре сообщат, что они готовы. Ну что ж, вполне реально. Но если Гревил отправил их шлифовать, то почему об этом не было никаких сведений?
А может быть, и были, но их украли. Однако, если бы их украли, вор бы знал, что бриллианты на шлифовке и нет смысла искать их у Гревила дома. Бесплодные мысли, безрезультатные догадки.
Я выпрямился и расслабил некоторые мышцы, побаливавшие после аварии.
Вошла Джун.
– У вас откровенно затраханный вид, – сказала она и тут же в ужасе прикрыла рот ладонью. – Я никогда не позволяла себе говорить такое мистеру Фрэнклину.
– Я же не он.
– Да, но.., все-таки вы – шеф., – Тогда подумайте, где бы взять список людей, занимающихся огранкой и шлифовкой бриллиантов, в особенности неординарными заказами, начиная с Антверпена. Нам нужно нечто вроде “желтых листов” справочника. За Антверпеном следует Нью-Йорк, Тель-Авив и Бомбей, правильно? Кажется, это четыре основных центра? Я читал его книги.
– Но мы не имеем дела с...
– Не надо, – перебил я. – Имеем. Гревил купил алмазы для Просперо Дженкса, и тот хотел, чтобы их особым образом обработали для его изделий, или фантазий, уж не знаю, как они называются.
Непонимание в ее взгляде сменилось заинтересованностью.
– Да, хорошо. Я смогу это сделать. Вы хотите, чтобы я занялась этим прямо сейчас?
– Да, будьте добры.
Дойдя до двери, Джун с улыбкой оглянулась.
– И все-таки вид у вас откровенно...
– Гм. Идите и постарайтесь это как-нибудь пережить.
Я посмотрел, как она скрылась за дверью. Серая юбка, белая блузка. Убранные назад светлые волосы. Длинные ноги. Туфли на низком каблуке. Джун скрывается за кулисами.
День тянулся медленно. Самолично укомплектовав три заказа, я дал Аннет проверить, и, кажется, все было в порядке. Я неторопливо обошел весь офис, посмотрев, как Элфи занимается упаковкой, как похожая на тихую гувернантку Лили, курсируя от ящика к ящику, собирает заказы, как Джейсон ворочает тяжелые коробки с новыми поступлениями, как крепкая на вид Тина, знакомая мне меньше всех, сверяет их по описи и раскладывает по лоткам.
Никто из них особо не обращал на меня внимания. Я для них стал уже чем-то привычным.
Элфи уже не делал выпадов против Дазн Роузез, Джейсон хоть и бросал на меня косые взгляды, но держал свои реплики при себе. Аннет выглядела озабоченной, Джун была занята. Я вернулся в кабинет Гревила и в очередной раз попытался взяться за письма.
К четырем часам, помимо обычной информации о наличии товара, Джун уже получила результаты своей, как она выразилась, “разведки” в виде длинного списка специалистов по огранке в Антверпене и списка покороче – в Нью-Йорке. На подходе был Тель-Авив, испытывавший языковые трудности, а Бомбей молчал, и она сомневалась в том, что мистер Фрэнклин решил бы иметь дело с Бомбеем, так как Антверпен был гораздо ближе. Положив списки, она удалилась.
"Учитывая, с какой скоростью работают эти осторожные ювелиры, – подумал я, просматривая результаты “переклички”, – не меньше недели уйдет лишь на то, чтобы получить лаконичные “да” или “нет” по списку из Антверпена. Возможно, и стоило бы попробовать”. Я был готов ухватиться за любую соломинку. Одно из писем было из банка, в нем напоминалось о том, что пришел срок уплаты процентов по займу.
Крохотный будильник Джун неожиданно запикал. Все остальные стоявшие на столе штуковины не шелохнулись. Влетевшая в кабинет Джун шустро осмотрела их.
– Еще пять минут, – успокоил я. – Все игрушки на виду?
Она быстро проверила все ящики и заглянула в картотеки, оставляя по моей просьбе все открытым.
– Больше ничего не вижу, – сказала она. – А какая разница?
– Не знаю, – ответил я. – Хочу все попробовать.
Она внимательно посмотрела на меня. Я криво усмехнулся.
– Гревил оставил головоломку и мне, – пояснил я. – Я пытаюсь найти разгадку, хотя не знаю, где ее искать.
– А-а. – Она что-то уловила и без дополнительных объяснений. – Нечто вроде повышения моей зарплаты?
– Что-то вроде этого, – кивнул я.
"Но не совсем, – подумал я. – Несколько сложнее. Ей он хоть сказал, чтобы было что искать”.
Шли минуты, и в четыре двадцать по часам Джун исправно раздался сигнал. Очень отдаленный, совсем не громкий, но настойчивый. Поспешно окинув взглядом все собранные безделушки, Джун приникла к ним ухом.
"Я думаю о тебе каждый день в четыре двадцать, любимый”.
Так написала Кларисса на своей карточке на похоронах. Гревил несомненно делал то же самое в своем офисе. Они вдвоем придумали для себя этот тайный способ общения. И к бриллиантам он не имел абсолютно никакого отношения. Я с сожалением признал, что мне ничем не поможет то, что напоминало ему об их взаимной любви.
Тихий сигнал умолк. Нахмурившись, Джун подняла голову.
– Это что-то другое, – сказала она.
– Да. Где-то в столе.
– Но этого не может быть. – Она выглядела озадаченной. – Я все вытащила.
– Должно быть, есть еще ящик. Она покачала головой, но это было единственным логичным объяснением.
– Спросите у Аннет, – предложил я.
Озабоченно нахмурившись, Аннет ответила, что ничего не знает о существовании какого-то потайного ящика. Мы втроем смотрели на черную деревянную бездушную столешницу необъятного размера и толщиной в три дюйма. Она никак не могла оказаться ящиком, но и других вариантов тоже не было. Я вспомнил про зеленую каменную шкатулку, про скважину, оказавшуюся не скважиной, и про ее сдвигающееся дно.
К изумлению Аннет и Джун, я опустился на пол, залез под стол и посмотрел на него снизу. Он казался" сплошным, но в центре, на расстоянии трех дюймов от края, было что-то вроде кнопки. Довольный, я опять уселся в черное кожаное кресло и нащупал под столом эту кнопку. Я понял, что на нее надо было слегка нажать, и нажал, но ничего не произошло.
"Но должно же было что-то произойти, – здраво рассудил я. – Не просто же так там была эта кнопка. “Просто так” – это не в духе Гревила”.