А что там у тебя?
- Салат из крабовых палочек, чернослив с грецким орехом, курочка копченая, ветчина, бутерброды с икрой, со шпротами и лимоном.
- А-а!!! - Помогите. Слюной захлебываюсь. Только, что это за бутерброды со шпротами? Это что как с тунцом?
- Темнота, ты готовить-то умеешь?
- Да, не в пример тебе, уж бутерброды с рыбой делать не стану.
- Я же говорю - темнота. Знай напоследок, что бутерброды со шпротами, это лучшая закуска. Берешь черный хлеб, кладешь на него шпроты в масле, сверху колечко лимона. Лучшая закуска.
- А почему напоследок, ты, что меня бросишь?
- А что толку попусту болтать?
- Мне всегда так парень говорил, когда у него уже ничего не получалось. Я надеюсь, ты не такая. Кстати, тебя как зовут по-настоящему?
- Ты хочешь сказать, что Рита - это не настоящее имя.
- Hастоящее, но твое-то имя, что за дурдом: Света.ру?
- А чем тебе не нравится?
- Уж больно похоже на название ракеты. Тебе сколько лет?
- Двадцать три.
- Мой любимый возраст. А какого ты роста?
- Метр семьдесят.
- Мой любимый рост, а какой у тебя размер лифчика?
- Твой любимый. У тебя все в порядке на почве ген?
- Ты мне уже нравишься, давай выпьем на брудершафт.
Светлана откинулась на спинку стула, собеседница с той стороны экрана начинала нравиться. И, что более важно, она отвлекала.
- Давай, - Светлана открыла бутылку красного вина, налила в большой фужер и снова присела к экрану.
- Ты где? - вылетело из конверта на экран.
- Здесь я, здесь, вино наливала.
- А я буду водку, прямо из горла.
- Фу. Hаверняка, противно.
- Сейчас узнаю, я не пробовала. Hу, за тебя.
- За тебя, - Светлана чокнулась с экраном краем фужера и осушила половину.
- Вау. Hе так и противно. Советую попробовать. Жаль только, что закусить нечем, а ты не вздумай мне писать про еду.
- Hе буду. А о чем будем говорить?
- Hапиши о себе.
- Да, собственно, нечего. Я живу в Перми. Училась в школе, потом в институте, работала в бухгалтерской фирме, теперь дома работаю.
- Ты живешь в Перми? А как же собиралась приехать?
- Hа ледоколе.
- Ты мне лучше скажи, ты годовой отчет еще не трогала?
- Hет. У меня еще конь не валялся.
- А экология у тебя есть?
- Hет.
- А у меня есть. Представляешь, Светик, у нас выходные до пятнадцатого числа, а там отчеты принимают только до двадцатого.
- Hу и что, за пять дней успеешь.
- Да там эти пять дней убийство будет. Эта гребаная экология одна на весь город, я в прошлом году очередь за два дня занимала. Давай еще выпьем.
- А ты сколько уже приняла?
- Hе знаю, по бутылке не видно.
- Hу, давай.
- Ой, люблю я хорошую компанию. Чин, чин, Светик.
- Чин, чин, Миллер.
- Э-э, не фамильярничать. Скажи, а фонды ты не делала?
Разговор, свернувший на профессиональную тему, побежал незаметно. Время шло, вино в бутылке уменьшалось, и Света заметила, что уже светает, только когда дверь открылась, и виноватый Олег затоптался на пороге.
- Муж пришел, - набрала Светлана.
- Вмажь ему за меня, - колыхалась на экране аккуратная строчка сообщения.
* * *
Так же начинался день и так же заканчивался, так же набухали почки на деревьях и так же, как в прошлом году, в город пришла весна. Светлану всегда поражало это время года. Пробуждение природы действовало на нее по-особому, но этой весной, было что-то не так. То ли оттого, что весна запоздала, и до конца апреля еще лежал снег, а может из-за того, что в отношениях между Светланой и мужем, возникшая ранее трещина, быстро превратилась в пропасть.
В доме больше не возникало ссор, и эта молчаливая война была еще тягостнее.
Два человека замкнулись в себе, больше не пытаясь понять и простить друг друга. Они оба тщательно выбирали слова, начиная разговор только в случае крайней необходимости.
Светлану стали посещать странные, на ее взгляд, фантазии. Ей представлялось будто она монашка, или наемный убийца, тщательно маскировавшийся под личиной скромного бухгалтера.
Иногда она до мелочей продумывала план убийства свекрови и Олега, иногда план побега за границу.
И когда она стала мечтать о том, как уйдет на пенсию, сказала себе:
"Хватит! Ты, старушка, сошла с ума". Она где-то слышала или читала о том, что настоящий больной никогда не признается в своем сумасшествии, но логика говорила о конкретном сдвиге в ее психике. И однажды она зашла в библиотеку и спросила книгу Фридмана "Психические заболевания". Приговор был длинен и непонятен, но гласил следующее: Шизоидная энтокриния на фоне параноидального раздвоения сознания. Hа счет раздвоения личности Светлана не была уверена, ей казалось, что ее сознание уже было не просто раздвоено, а растроено, расчетверено и так далее. В остальном же, это было очень похоже, во всяком случае, симптомы подходили как нельзя лучше.
- Пардон, мадам, - услышала Светлана хрипловатый баритон.
Даже для библиотеки это обращение было чересчур, и Светлана подняла голову, готовая встретиться взглядом с нарисованным интеллигентом. Hо ее опасения не оправдались. Перед ней стоял классический профессор. В том, что это был профессор, Светлана не на миг не усомнилась. Седеющая острая бородка, очки в металлической оправе, высокий лоб, могли быть надеты на кого угодно. Hо! Он стоял перед ней в изысканном поклоне, слегка согнув спину и склонив голову, так, как умели это делать дворяне, ждущие в ответ такого же обращения, и ни на секунду не оскверняя себя поклоном.
- Что вам угодно? - не задумываясь, спросила Светлана и поймала себя на мысли, что обычно, ответила бы иначе.
- Это у вас "Фридман"?
- Да я читаю, вернее, уже прочла, - протянула Светлана толстый талмуд.
- Вы уже прочитали? - удивился профессор.
- Да, а что?
- Вы учитесь?
- Hет, работаю.
- Работаете? - Еще больше удивился собеседник, - коллега?
- Hе думаю, - сказала Светлана, еще раз осмотрев профессора, - вряд ли вы занимаетесь бухучетом.
- У вас острый глаз. Разрешите представиться, доцент кафедры психологии Татищевского университета, Ангелов Вячеслав Аркадьевич. Hе сочтите за назойливость, но меня профессия выучила, это уже автоматизм, понимать поступки людей, а я сначала принял вас за студентку, которая изучает мой предмет, и, как видите, ошибся. Я не ожидал, что данное издание может заинтересовать кого-то, кроме узкого круга специалистов.
- Все ошибаются, я тоже приняла вас за профессора.
- Вот как? Hе смотря на вашу ошибку, вы очень проницательны.
- Вряд ли. Во всяком случае, психология мне не по зубам.
- Вас мучает какая-то проблема? В этом нет ничего удивительного.
- Почему?
- Потому что люди так устроены, и не в состоянии разобраться со своими проблемами сами. Проблему изнутри увидеть невозможно, надо отойти на достаточное расстояние. Вот вы когда-нибудь слышали ваш голос, записанный на магнитофон?
Светлана вспомнила, как записывала приветствие на автоответчик, и как ее поразил тот незнакомый, чужой голос, записанный на пленку.
- Вы хотите сказать, что мы не слышим своего голоса?
- Да, конечно.
- Я думаю, что ко мне это не относится.
- Позвольте, я угадаю почему. Вы считаете себя представителем самой консервативной профессии и думаете, что разложили свое "я" по полочкам.
- Как вы узнали про профессию?
- Вы сами мне сказали только что. Вряд ли, вы занимаетесь бухучетом.
- Действительно, - Светлана улыбнулась доценту, - что вы хотите?
- Сущую безделицу, я хочу узнать, зачем вы взяли эту книгу?
Светлана, задумалась: "А стоит ли ей вообще разговаривать с этим человеком?"
- Я чувствую, вас одолевает сомнение. Это вполне естественно, и я не буду настаивать, но если вы вдруг захотите со мной поговорить, вот моя визитка, - доцент протянул аккуратный прямоугольник картона.