Странно было то, что у этой рыжей «земли» явно был виден довольно близкий «край». И небо тоже было странным, даже пугающим – не серым, а грязно-розовым с разбросанными по нему желтоватыми неровными клочками, немного напоминающими тучи на Бишто. А самым непонятным, но ужасно красивым было то, что в небе этом висел ослепительный желтый шар, на который невозможно было смотреть дольше мгновения!
Налюбовавшись фантастической картиной, Хепсу вспомнил о своем славном воинстве. И только он подумал о нем, как вдалеке из-за гряды камней показались маленькие фигурки в красных доспехах. Позади них пылили темные коробочки бронетехники. Сам он подобной техники никогда не видел, но Кызя утверждала, что такие стреляющие железные коробки бывают у настоящих вояк, и Хепсу попросил, чтобы она сама их придумала, для себя и для него.
Кызя тоже возникла рядом будто из ниоткуда. И одновременно с ней из-за далекого, но в то же время непривычно близкого «края земли», с противоположной от олрогов стороны, появились крохотные желтые фигурки.
– Э-ге-гей, залги! – истошно завопила девчонка, размахивая руками. – В атаку! Вперед! Бей этих краснопузых уродов!
Глава 32
Дети играли в войну увлеченно и долго, пока снова не захотели есть. Наверное, если бы они попробовали «добыть» пищу, находясь там же, на новостной – точнее, уже наблюдательной – башне, то все бы прекрасно получилось. Но почему-то оба, не сговариваясь, спустились по длинной каменной лестнице в знакомую и почти уже привычную туманную серость.
На этот раз «угощал» Хепсу. Он хотел вспомнить разную вкуснятину: сочные спелые фрукты родных садов, сладкие лепешки, что пекла его мама, но отчетливо вспомнились почему-то одни лишь розалики. К счастью, хорошо прожаренные, с румяной корочкой, а не сырые малоаппетитные тушки, которые пришлось есть им с Ачаду во время путешествия к краю земли. Но все равно Кызя сморщила носик. Правда, после того как она брезгливо, двумя пальчиками, отщипнула полоску розоватых волокон и, не переставая морщиться, разжевала их, то больше она уже ничего не отщипывала, а, всей пятерней ухватив розалика, кровожадно впилась в его зажаристый бок зубами. Подрумяненные тушки большими кусками исчезали за ее щеками одна за одной. Пока Хепсу обсасывал косточки первого розалика, Кызя смолотила уже четырех. Мальчику показалось сначала, что и кости она не выплевывает, а тоже глотает, но на самом деле все несъедобные отходы просто сразу же исчезали в небытие, едва покидали рты едоков.
После сытной и показавшейся обоим очень вкусной еды – зря переживал Хепсу о простоте «угощения» – веки мальчика и девочки стали сами собой закрываться; словно съеденные розалики, перед тем как стать готовой к употреблению пищей, наелись сонной травы. Так что о своих красно-желтых игрушках Хепсу и Кызя уже и не вспоминали.
Проснулся Хепсу от истошного Кызиного визга. Резко «вскочив», мальчик невольно взмахнул руками, дернулся и перекувырнулся несколько раз, отлетая от подруги. Но и вращаясь вокруг нескольких осей сразу, он сумел разглядеть возле девочки огромную, как ему показалось, красную человеческую фигуру. Или не человеческую? Уж больно большой и гладкой была голова существа. И лишь после нескольких осмысленных движений руками и ногами, почти перестав вращаться, мальчик понял, что за красное гладкоголовое создание висит в прозрачном сером тумане возле Кызи. Это был солдат. Боец его армии, олрог. В красном панцире и шлеме.
«Как же он здесь очутился? – недоумевал Хепсу, лихорадочно – отчего это плохо у него получалось – подгребая к девочке и солдату.
– Может, Кызя увидела его во сне, вот он тут и возник, словно подрумяненный розалик?»
Но самым главным вопросом было не то, как и почему оказался с ними рядом совсем не игрушечный воин, а что он собирается с ними делать? Как бы самим не оказаться в роли розаликов… Поджарить солдат их может запросто, вон и лучер на плече болтается!..
Как ни спешил на выручку подруге Хепсу, расстояние между ним и олрогским бойцом сокращалось до отчаяния медленно. Мальчику показалось, что солдат уже тянет к Кызе руки. Та верещала, не умолкая. И тогда Хепсу что есть силы закричал:
– Эй, ты! Не трожь ее! Сразись сначала со мной!..
Человек в красном панцире резко повернулся, отчего, медленно заваливаясь набок, полетел навстречу мальчику. И во время этой невольной атаки «лоб в лоб» мальчик впервые увидел лицо олрога. Знакомые до сладкой дрожи глаза впились в него недоумевающим взглядом. Они становились все ближе и ближе, словно встречные взгляды переплелись между собой, скрутились прочным жгутом и стягивали теперь солдата и мальчика… И все же Хепсу не успел сам догадаться, чьи же такие знакомые глаза видит он на незнакомом, молодом и гладком лице. Солдат крикнул первым. В голосе его, тоже очень знакомом, который Хепсу вспомнил сразу – его-то уж он ни с чьим другим спутать не мог, – послышалась столь искренняя радость, что даже Кызя перестала визжать.
– Хепсу! Как ты здесь…
– Учитель!!! – заорал мальчик, и как раз в этот миг их выброшенные навстречу друг другу руки сомкнулись, притягивая летящие тела в объятия.
– Хепсу, мальчик мой! Я так боялся, что потерял тебя навсегда! – Ачаду прижал мальчика к титановой кирасе так сильно, что тот ойкнул. Солдат ослабил объятия и нежно провел ладонью по коротко остриженным черным волосам ученика. – Ты стал таким взрослым!..
– А ты стал таким молодым! – Неудержимая улыбка растянула губы Хепсу. – Я даже не узнал тебя сразу.
И оба одновременно спросили одно и то же:
– Как ты здесь оказался?!
Первым рассказал свою историю Хепсу. Пока он говорил о том, как его забрали люди Шагрота, как тот, в свою очередь, отвез его умникам, Ачаду лишь кивал – все это он и так уже знал, только без подробных деталей. Рассказ о научном городке умников вызвал в нем больший интерес; тут он стал задавать вопросы, а кое-что просил объяснить подробней. Особенно впечатлил Ачаду полет Хепсу и Кызи на «занебесном» корабле. Он сразу же вспомнил корабли отурков, которые тоже могли летать, хоть и не столь высоко. А когда мальчик стал рассказывать о странных, но воистину спасительных свойствах серой пустоты по исполнению желаний, Учитель вновь замолчал, да и кивать перестал тоже. Он словно насторожился. И стоило Хепсу перейти к описанию их с Кызей игры в солдатики, Ачаду занервничал, сжал белую голову ладонями, замотал ею, словно у него заныли зубы.
– Что с тобой? – испугался мальчик, прервав рассказ.
– Продолжай… – сквозь зубы процедил Учитель.
– Это… мы тобой играли? – догадался Хепсу.
– Продолжай! – прикрикнул Ачаду.
Мальчик вздрогнул и стал рассказывать дальше.
Когда он закончил, Учитель, не глядя на Хепсу и Кызю, словно ему это было неприятно, заговорил тусклым, равнодушным голосом:
– Вы играли нами. Живыми людьми. Нет, не совсем живыми… На самом деле мы все уже умерли. Я – даже два раза: на земле отурков – в нашем с вами общем мире, и на планете… вы еще не знаете, что это такое… еще в одном мире, совсем другом, но очень похожем на наш. Хотя для меня и он был «моим». Я везде воевал. И везде погиб, как солдат. Но вы заставили повоевать меня в третий раз. А может, и не в третий, просто я не помню, в какой… Но самое страшное, что на этой вашей игрушечной войне я убивал своих. Убивал друзей, убивал русских солдат первой и второй мировых войн, Афгана и Чечни… Вы про это тоже не знаете… А я, как я не догадался раньше, что в этом можешь быть замешан ты, Хепсу?..