Стукнул железной палкой по лапе клыкана, норовящего зацепить его за полу куртки:
— Не балуй!
Напротив Гырра он остановился. Постоял, поцокал языком, дивясь на широченные плечи и украшенные шрамами руки, каждая из которых не уступала толщиной его туловищу. Протянул ломоть пожирнее:
— На, держи, Дубх’кроо!
Для всех сидов Гырр был теперь Бюэханом — Победителем — и только Сенха, старательно прячущий привязанность к детенышу-салэх под напускной строгостью, звал его как и десять лет назад — Черноглазым.
Гырр подхватил еще теплую козлятину и впился в мякоть. Прибиральщик покатил тележку дальше, а в дверь уже входил, слегка пригнув голову, чтобы не зацепить притолоку, Дамах Лох Ойнах — старший распорядитель зверинца. Сразу от входа он отступил в сторону, пропуская сида в белоснежной мантии до пят. Не менее дюжины длинных косиц, спадавших с головы незнакомца, были украшены маленькими серебряными колокольцами.
— Прошу тебя, каннэс, — приглашающим жестом Лох Ойнах указал на клетку Гырра. — Будь так добр, осмотри его рану.
Человек умел слушать и запоминать. Белые одежды, косы и обращение «каннес» — мудрый — означало, что перед ним филид. Скорее всего Кондла Пестрое Крыло, придворный мудрец и советник ярла.
Рана! Какая рана?
Увлеченный утренней трапезой Гырр только сейчас почувствовал тупую боль и жар в левом предплечье — последствие прошлого боя, когда против него выпустили сразу двух северных волков. Первого он отбросил, оглушив кулаком, но второй, извернувшись в прыжке, сумел-таки вцепиться в поднятую на защиту горла руку. После этого Гырр перехватил серого за задние лапы и лупил по стенам, утрамбованному полу арены и пытающемуся подняться на ноги сородичу до тех пор, пока Сенха с напарником, Конадом, не выплеснули на него по ведру ледяной воды.
Лох Ойнах, вполне удовлетворенный результатами боя, лично осмотрел рану, наложил лепешку вонючего горного воска и забинтовал. Но вскоре Сенха обратил внимание, что подопечный осторожничает, старается меньше двигать рукой, и поднял тревогу.
Филид остановился перед Гырром, оглядел его, склонив голову к плечу.
— Нет, Дамах, — произнес он скрипучим голосом, свидетельствовавшем о бессчетном числе прожитых весен, — все-таки неправильно, не должно животное настолько походить на нас. Возможно, прав Мак Кехта, уничтожая этих тварей где только можно?
Лох Ойнах хмыкнул:
— Будь осторожнее со словами, каннэс. Погляди, он все понимает. Только говорить не может. Понимаешь, Бюэхан?
Гырр заворчал, склоняя крупную голову с космами черных волос.
— Видишь, понимает.
Кондла брезгливо поджал губы:
— Уродливая тварь. Ладно, Дамах, что там у него?
— Нагноение, жар. Вообще-то я промыл рану, как положено.
— Посмотрим. Привяжи его, а лучше, переведи в клетку поменьше, чтобы я мог…
— Не волнуйся, каннэс, он не шелохнется, — распорядитель открыл низкую дверку и, согнувшись в три погибели, забрался к человеку. Почесал его за ухом, положил ладонь на загривок. — Ведь не шелохнешься? А, Бюэхан?
Гырр басовито заворчал, зажмурил глаза и замер.
— Видишь, каннэс? Не бойся, иди.
Кондла, морща нос — салэх есть салэх, что со зверя возьмешь? — вошел в клетку. Опасливо прикоснулся к раненой лапе.
— Не бойся, каннэс, снимай повязку, — подбодрил его Лох Ойнах.
Под заскорузлым от гноя полотном оказалась синюшная опухоль, на ощупь горячая и твердая.
— Промывал, говоришь? — скептически пробормотал Кондла. — Эх, не знал бы я тебя еще до отплытия из Б'енэхт Ольен.
Дамах закусил ус, нахмурился. Вины за собой он не чувствовал, но о причине нагноения не догадывался, а потому злился.
— Сейчас поглядим, — Пестрое Крыло уже забыл и о грязи, и о вони. Отпустив края мантии, упавший прямо в желто-коричневую лужу, он поднес обе ладони к предплечью Гырра.
— Сейчас, сейчас…
Между сухими ладонями целителя и опухолью возникло слабое свечение.
— Промывал, говоришь… Верю. Промывал.
Филид выпрямился, опять брезгливо сморщился, подобрал испачканный подол.
— Там застряло что-то твердое. Щепка или кость. Дай нож.
Лох Ойнах вытащил из ножен и протянул рукоятью вперед корд — почти что короткий меч.
— Не бросится? — примериваясь, снова недоверчиво произнес Кондла.
— Терпи, Бюэхан, терпи, — вместо ответа Лох Ойнах чуть сильнее прижал пальцы к загривку человека.
Когда филид сделал два быстрых разреза клинком, Гырр не дернулся. Только напряглись и расслабились шейные мускулы.
— Хорошо, Бюэхан. Молодец, — похвалил сид.
Кондла надавил на края раны и вместе со сгустком зеленоватого гноя наружу выскочил обломанный волчий клык.
— Вот оно что! — пробормотал Лох Ойнах. — Ну, теперь до травли все заживет.
— Промоешь и забинтуешь сам? — Пестрое Крыло вытер пальцы об одежду — все равно выбрасывать.
— Конечно. Благодарю тебя, каннэс, — церемонно поклонился распорядитель зверинца и уже в проходе между клетками добавил. — А с Мак Кехтой я не согласен. Салэх понятливые, учатся на лету. Дай мне срок и у нас будут новые домашние звери. Сильнее собак и умнее коней.
— Смотри, Дамах, чтобы твой Бюэхан не свернул однажды тебе шею, — с сомнением покачал головой филид.
— Не свернет, — усмехнулся Лох Ойнах. — А вот кикиморе Сенлайха из Ласточкина Гнезда через пол-луны придется туго. К кикиморам у него особый счет, но Сенлайх-то об этом не знает. Мой совет — заключи с кем-нибудь пари. Не прогадаешь.
Холодный горный воздух пьянил, врываясь в легкие. Снег с перевалов сошел, но зима изредка напоминала о себе утренними заморозками, иголочками инея на замшелых валунах по обе стороны наезженной тропы.
Гырр бежал легко и размеренно, бесшумно опуская на камни босые ступни. Только поскрипывал новый кожаный ошейник с шипами — подарок ярла Маг Гегры. Тонкая цепь соединяла ошейник с седлом Лох Ойнаха, рысящего на соловом, косящем глазом, скакуне.
Позади тянулся караван поставленных на колеса походных клеток — и ярл и Лох Ойнах достойно подготовились к предстоящим травлям. Сам Эохо Бекх — верховный король сидов — обещал посетить развлечение, приуроченное к празднику Начала Весны — Арэх Фьелэ.
Далеко опередивший процессию ярл натянул поводья и дождался, пока Лох Ойнах с Гырром поравняются с ним.
— Жарковато для начала абр'аана, — не то спросил, не то утвердительно сказал Мак Гегра, расстегивая вычурную пряжку, и сбросил шерстяной плащ на заднюю луку.
— Твоя правда, мой феанн, — отозвался Дамах, подставляя нежным лучикам поочередно обе щеки, — но в долинах в это время уже распускаются цветы.
— Как Бюэхан? — этот вопрос Мак Гегра задавал в сотый, должно быть, раз.
— Пышет здоровьем. Гляди, феанн.
Лох Ойнах мимолетным движением правого шенкеля и левого повода поднял коня в галоп. Гырр помчался рядом, не отставая. Чувство рвущейся наружу силы переполняло его настолько, что он задрал лицо к небу, издавая протяжный клич.
— Просто чудо, — продолжил распорядитель зверинца, когда ярл нагнал их. — Такого салэх я еще не встречал. Он способен голыми руками задушить молодого грифона, не говоря уж о кикиморе Сенлайха.
Он хитро прищурился и подмигнул феанну. Ярл ответил улыбкой.
— Знаешь, феанн, что я думаю? — вел дальше Лох Ойнах. — Я хочу научить его драться оружием.
— В своем ли ты уме, Дамах? — поразился Мак Гегра. — Зверь с оружием? А правила травли?
— В правилах об оружии ничего не сказано, мой феанн. Кому в голову приходило, что звери будут сражаться мечами или секирами? А Бюэхан справится, я уверен. Вчера, — Лох Ойнах оглянулся на Сенху, правившего первой повозкой. Сид кривился и держал руку за перевязью.