– Какие призраки?
– Извините, сэр, – сказал привратник. – Не хотел об этом упоминать, даже если все так думают. Я знаю, это все неправда, уомбли давно исчезли, а может, их и не было никогда.
Иоситаро хотел спросить, что такое, черт возьми, уомбли, но решил, что лучше это выяснить потихоньку потом.
– Я почему не хочу возвращаться, сэр, – продолжал его собеседник. – Все находится в Лариксе, и если ты здесь пробьешься, особенно в Агуре, то ты чего-то стоишь, сэр.
– Вы староста квартала?
– Да, сэр. – На женщину явно произвело впечатление, что она беседует с таким важным лицом, как лейтер. – Уже шесть или семь лет.
– А что случилось с прежним старостой?
– Не знаю, сэр. Говорят, он не прислушивался к тому, что говорят люди.
– А вы прислушиваетесь?
– Точно, сэр. Не хочу хвастаться, но думаю, что это такие люди, как я, обеспечивают безопасность Протектора Редрута, благослови его Бог. Особенно от камбрийских шпионов.
– Без всякого сомнения, – согласился Ньянгу.
* * *
– Так что от старост кварталов эти рапорты попадают к вам? – спросил Ньянгу.
– Да, сэр, – ответил его собеседник, худой мужчина, и указал на свое безупречно чистое рабочее место. – Заметьте, никакой необработанной документации. Я читаю рапорты и передаю их на следующий уровень в течение суток, а как правило, даже в течение нескольких часов. Потом, если мой начальник сообщает, что с кем-то надо побеседовать или… еще хуже, я отправляюсь со стражей и помогаю их забирать, если так было приказано. Я слежу, чтобы все в квартале знали, что случилось, и выдаю награду старосте, который первым информировал меня о социально неприспособленной личности.
– Все районные рапорты сводятся воедино, – деловито объяснял его следующий собеседник, – потом сводка отправляется в… – он оборвал фразу.
– Можете употребить это слово, – сказал Ньянгу.
– В разведслужбу Протектора. А там на их основе оценивают обстановку.
– Предположим, количество жалоб на… Вы, наверно, называете это социальными нарушениями – извините, я пока только учусь терминологии – удвоилось. Что случится тогда? – спросил Ньянгу.
– Тогда весь район наказывают – урезают их дополнительные рационы или даже отказывают им в разрешении провести летний отпуск в зонах отдыха. Иногда мы даже лишаем их права посещения и просмотра спортивных мероприятий. Как вы наверняка знаете, это важный район. У нас здесь на полную мощь работают верфи. Так что мы наблюдаем за всеми очень тщательно.
– Ясно, – сказал Иоситаро. – А если из района поступало меньше жалоб, чем обычно?
– Возможно, увеличится количество малых льгот, – ответил чиновник. – Или, скорее всего, на их дисплеи передадут поздравительное послание от Протектора Редрута. У нас хранится несколько вариантов таких записей.
«Сукин сын, – подумал Ньянгу. – Эти поганцы все друг на друга стучат и тиранствуют: чем выше уровень, тем больше. Это как болезнь, и у всех у них температура».
– Сразу несколько человек, с которыми я разговаривал, упоминали камбрийских шпионов, – сказал Ньянгу.
Они были в квартире Селидона – такой же полупустой, как его каюта на корабле. Селидон улыбнулся.
– Да, и что?
– Насколько мне известно, камбрийцы только недавно начали засылать шпионов на Ларикс, – сказал Иоситаро. – А откуда взялись эти? Я о них никогда не слышал.
– У Протектора Редрута необычайная способность вынюхивать шпионов из других систем, – ответил Селидон. – Он уже два или три года выявляет камбрийские шпионские сети. До этого нас сильно беспокоили анархисты с миров Конфедерации. К счастью, Протектор обнаружил и уничтожил их и не позволил им отравить обстановку.
– Понятно, – сказал Иоситаро.
– Обычно предатели появляются, когда у Протектора возникает интерес к какому-то району.
Вполне понятно, что предполагаемый враг творит ужасные дела и этим оправдывает беспокойство Протектора.
– А вы, очевидно, уверены, – заметил Ньянгу, – что эти комнаты Протектор не прослушивает.
– Ничего подобного я не предполагаю, – ответил Селидон. – Я преданный слуга Протектора, и мне нечего бояться.
– Боже, опять? – прошептала блондинка.
– Хочешь, чтобы я остановился, Эниде?
– Нет, я просто… устала, пытаясь угнаться за тобой. Мне еще двадцати нет, а тебе сколько, под тридцать?
– Немного побольше, дорогая.
– Ты никогда даже не выглядишь усталым.
– Это все гигиена и святость характера.
Эниде хихикнула:
– У меня нога выскочила. Привяжешь опять?
Ньянгу надеялся, что Эниде просто глуповата, а не пытается постельными разговорами заставить его сбиться в легенде. Он предпочитал тупых агентов тупым контролерам. Ему вовсе не хотелось из-за недоразумения попасть на допрос третьей степени.
– Опять ремнем?
– О да, пожалуйста.
– Конечно, я люблю спорт, – соврал Ньянгу одному из своих телохранителей, которого он про себя называл Громила А. – Какие виды спорта у вас здесь на Лариксе?
– Ну, – сказал тот, – сейчас осень, так что играют в «Вызов». Это как военные игры в старину, с затупленными копьями, луками и стрелами, фехтованием и тому подобными штуками.
– Мне это нравится, – вставил Громила Б. – У меня хорошо шли кулачные бои, когда я еще только поступил в армию.
– Ага, армия самое место для боев, – отозвался первый телохранитель. – Это не для меня. На Куре они это любят, им только бы гоняться друг за другом с дубинками вокруг холмов. Да, а после «Вызова» начинается раттес.
Это была командная игра, в которую играли на стадионах, с длинными ракетками, затянутыми сеткой, и мячом с изменяющимся центром тяжести.
– Недурно, – сказал Громила Б, – для зимы-то. А весной играют в хэрнхан. Я это люблю.
– Да, неплохой спорт, – согласился первый телохранитель. – Один человек бежит, остальные за ним гонятся. Поймают – ему несдобровать.
В хэрнхане район соревновался с районом, город с городом, пока не определялся чемпион.
– Но лучше всего моббал. В него играют летом, – сказал А, и Б усердно закивал в знак согласия. – Там я почти добрался до профессионального уровня. Когда играется финал, вся планета замирает.
Объяснение правил или, скорее, их отсутствия заняло несколько часов. Играли с мячом на открытом воздухе. На уровне района или пригорода играли в местном парке, где на каждом конце ставились ворота. О количестве игроков договаривались, или просто играло столько народу, сколько хотело. Цель была в том, чтобы загнать мяч в ворота, используя любые средства, кроме, по мнению Ньянгу, разве что ножей или ядерных взрывных устройств.
Команды городов, провинций и миров были профессиональными и играли более организованно. Часто, когда проигрывали фавориты или судьи принимали «неправильные» решения, игры заканчивались бунтами, и их даже приходилось усмирять армии.
Ньянгу сделал еще один вывод: «Если людям не позволено участвовать в политике и их жестко контролируют, то пусть они выплеснут агрессию в спорте. Спорт специально делается жестоким и помогает выявить потенциально хороших солдат». Он начинал восхищаться ловкостью Редрута, или, скорее, его предшественников.
Ньянгу пытался побольше узнать об истории системы. Не было известно почти ничего, кроме того, что первые колонисты двух систем прибыли сюда несколько сотен лет назад, скрываясь от кого-то или чего-то. Как они так быстро застроили Ларикс, записано не было. И про четверых или пятерых – тут в записях отсутствовала ясность – предшественников Редрута тоже мало что было известно. Кое-что он нашел в одном из файлов «Планетной Энциклопедии».