Едва войдя в библиотеку, Джордж поглядел на Марион и сразу почувствовал, как в нем нарастают беспокойство и тревога. Слишком уж хорошо он знал, что означают эти напряженные морщинки в уголках губ и странная бледность, разливавшаяся по коже ее скул под слоем пудры и румян.
– Марион, с тобой все в порядке?
Этот вопрос вырвался у него непроизвольно, поскольку Джордж был осведомлен о состоянии здоровья Марион гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Много лет назад она сама посвятила его во все подробности: хотя бы в интересах бизнеса кто‑то должен был знать, что у нее опасно высокое давление и серьезные проблемы с сердцем.
Ответ Джордж получил не сразу. Несколько мгновений Марион оставалась неподвижной. Потом, с трудом оторвав взгляд от сына, она повернулась к своему давнему другу и партнеру:
– Д‑да, пожалуй… Все в порядке. Извини, Джордж, добрый вечер. Заходи.
– Может быть, я не вовремя?
– Совсем нет, Джордж, совсем нет. Я все равно собирался уходить. – Майкл тоже повернулся к нему, но лицо его осталось напряженным и хмурым. Потом он снова бросил быстрый взгляд на мать. – Спокойной ночи, мама, – проговорил он.
– Я позвоню тебе завтра, Майкл, – отозвалась Марион, уже вполне владея собой. – Мы можем закончить наш разговор по телефону.
Майклу захотелось ответить ей резкостью, чтобы если не напугать, то, по крайней мере, заставить задуматься, но он не знал, что сказать. Да и будет ли толк?..
– Майкл…
Но он не откликнулся на ее призыв. Обменявшись с Джорджем преувеличенно вежливым рукопожатием, Майкл вышел из библиотеки. Он не обернулся, поэтому не видел ни тревоги во взгляде Джорджа, ни того, какие глаза были у его матери, когда она опустилась в свое любимое кресло возле камина и поднесла к губам дрожащие ладони. Ей хотелось плакать, но она сдерживалась, сдерживалась из последних сил.
– Что случилось? – спросил Джордж, как только дверь за Майклом закрылась.
– Майкл… Он готов совершить большую глупость.
– Ну, не преувеличивай. В конце концов, все мы время от времени совершаем те или иные безумства.
– В нашем возрасте только грозят, в его возрасте – делают. – Марион отняла руки от лица. Столько усилий, и все напрасно. Доклад частного детектива, телефонные звонки, увещевания…
Она со вздохом выпрямилась.
– Ты принимала сегодня лекарство? – спросил Джордж.
Марион покачала головой, и он быстро огляделся по сторонам.
– Где оно?
– В моей сумочке. Вон там, возле стола… Делая вид, будто не замечает разбросанных повсюду листов бумаги, Джордж подошел к столу и, наклонившись, взял в руки изящную сумочку крокодиловой кожи с золотой застежкой. Эта сумочка была хорошо ему знакома – он сам подарил ее Марион на позапрошлое Рождество. Найдя внутри стеклянный флакончик с таблетками, Джордж вернулся к камину и, вытряхнув на ладонь две маленькие белые пилюли, протянул ей.
Марион подняла голову и улыбнулась.
– Спасибо, Джордж. Что бы я без тебя делала… «Что бы я без тебя делала…» Сама мысль о том, что кому‑то из них придется рано или поздно остаться одному, была неприятна Джорджу, и он нахмурился.
– Может быть, мне лучше уйти? – предложил он. – Мне кажется, тебе надо как следует отдохнуть.
– Да нет, ничего, обойдется. Просто Майкл немного меня расстроил.
– Надеюсь, он не передумал работать на фирму?
– Нет, не передумал. Дело не в этом…
Джордж не стал больше ни о чем спрашивать. Ему и так было ясно, что тут замешана женщина. Подробностей он не знал, но сейчас это было не важно; к тому же Джордж видел, что Марион храбрится и что на самом деле она расстроена гораздо сильнее, чем хотела бы показать.
Как бы там ни было, лекарство уже начинало действовать, и щеки Марион под слоем пудры слегка порозовели.
Еще через несколько секунд Марион шумно вздохнула и, потянувшись к сумочке, которую Джордж продолжал держать в руках, достала оттуда сигареты. Он поднес ей зажигалку и, пока она задумчиво курила, молча любовался ее лицом. Марион была очень красивой женщиной – он всегда знал это. Даже теперь, когда усталость и болезнь начали сказываться на ее внешности, она все еще оставалась весьма и весьма привлекательной. Интересно, задумался он, знает ли Майкл, насколько серьезно больна его мать? По‑видимому, нет, иначе он не решился бы так ее расстраивать.
Джордж не мог знать, что сам Майкл в эти минуты был взволнован и расстроен не меньше матери. Бессильные злые слезы душили его, пока, сидя на заднем сиденье такси, он несся в аэропорт.
Когда Майкл вошел в здание терминала, до его рейса оставалось еще около двадцати минут, и он заскочил в бар, чтобы позвонить Нэнси.
– Ну, как все прошло? – спросила она, не в силах понять по его короткому «привет», какие новости, хорошие или плохие, Майкл готов ей сообщить.
– Все нормально, Нэн. А теперь я хочу, чтобы ты кое‑что сделала. Собери вещи, которые могут понадобиться в дороге, оденься и жди меня. Я буду у тебя через полтора часа.
– Зачем? Что‑нибудь случилось? – Ее голос звучал удивленно, и Майкл ясно представил себе Нэнси сидящей на диване в ее маленькой гостиной. Он немного помолчал, потом улыбнулся. За последние два часа это была его первая улыбка.
– Я задумал одну сногсшибательную штуку, Нэн. Когда приеду, я все тебе расскажу. Тебе понравится, вот увидишь.
– Ты сошел с ума! – Нэнси рассмеялась своим удивительным мягким смехом.
– Ты права – я схожу с ума по тебе! Майкл наконец‑то взял себя в руки. Теперь у него была ясная цель, и он хорошо представлял, как ее достичь. Он вернется к Нэнси, и никто никогда не отнимет ее у него. Никто и ничто. Он поклялся в этом на берегу, над тем камнем, под которым они закопали голубые бусы Нэнси, и не собирался брать свое слово назад.
– О'кей, Нэн, давай, делай, что я тебе сказал. И не забудь надеть что‑нибудь новенькое и что‑нибудь старенькое… Ну, поняла теперь? – Майкл не просто улыбался – он смеялся от счастья, и Нэнси тоже догадалась, что он имеет в виду.
– Ты хочешь?.. – Она не договорила – так велико было ее удивление.
– Вот именно, любимая. Я хочу жениться на тебе сегодня же вечером. Ты согласна?
– Да, но…
– Почему «но»!..
– Но почему сегодня? Куда мы так спешим?
– Мой инстинкт подсказывает мне, что лучше сделать это как можно скорее. Кроме того, сегодня полнолуние.
– Полнолуние? Возможно, но я… – Нэнси тоже улыбалась. Она станет его женой. Наконец‑то они с Майклом поженятся!
– Через час я буду у тебя, малыш. И еще, Нэн…
– Да?
– Я люблю тебя.
Он повесил трубку и бросился к выходу на летное поле. В самолет он поднялся одним из последних. Бостонский рейс выруливал на взлетную полосу, а Майкл сидел, прижавшись лбом к прохладному иллюминатору, и думал о том, что теперь ничто не может его остановить.
Он снова постучал, и вот наконец за дверью послышались неуверенные шаги, забренчала цепочка, и щелкнул замок. Дверь распахнулась, и Майкл увидел на пороге Бена.