Но он, в присутствии строителя, вдруг резко оборвал меня и сказал, что меня не знает, так как я ему «не являлся» на корабле.
Я ответил, что подчинен только строителю, а в штате корабля не состою. На это Юнг заявил: «Я здесь командир и желаю знать, кто у меня работает» — и, круто повернувшись, прекратил разговор.
На этот раз командир встретил меня чрезвычайно любезно, выразив удовольствие видеть меня членом корабельной семьи. Он высказал убеждение, что мое знание корабля со всеми недостатками его устройств даст возможность избежать многих затруднений в тяжелых условиях похода, а серьезное плавание принесет мне тот морской опыт, которого обыкновенно не хватает нашим строителям. Он расспросил меня об отце и матери и интересовался, сообщил ли я им о назначении меня на эскадру в поход на Восток. При прощании сказал, что уже дал распоряжение старшему офицеру выделить мне хорошую одиночную каюту. По всем вопросам, касающимся корабля, предложил обращаться к нему непосредственно.
Он произвел на меня вполне благоприятное впечатление. Небольшого роста, с быстрыми и даже стремительными движениями, прямым и твердым взглядом, он казался человеком решительным, наблюдательным и не злым. Правда, ему не хватало технических знаний, так как его служба до назначения на «Орел» протекала главным образом на наших старых броненосных фрегатах с парусным вооружением, как «Генерал-адмирал» и «Герцог Эдинбургский», но зато у него имеется настоящий опыт больших океанских походов. Он один из немногих командиров огибал мыс Доброй Надежды, обошел вокруг света и хорошо знает условия плавания в тропиках.
Старший офицер Константин Леопольдович Шведе, капитан 2-го ранга, встретил меня как давно знакомого по кораблю и кают-компании, ибо мне чаще Всего приходилось обращаться к нему по всем вопросам хозяйственной и бытовой жизни корабля. Он отвел мне удобную каюту по левому борту в батарейной палубе против барбета кормовой 12-дюймовой башни, вблизи кают-компании.
Вчера вечером я переселился на корабль, ликвидировав свою квартиру на берегу, и стал окончательно устраиваться, готовясь к длительному плаванию.
Теперь я участвую во всех моментах судовой жизни и по утрам выхожу на шканцы к подъему флага, так как «Орел» уже начал кампанию. Обедаю и получаю полное питание со всеми офицерами, механиками и врачами за общим столом в кают-компании. Итак, я стал членом «корабельной семьи», как выразился командир.
Придя по окончании дневных работ в свою каюту, я вдруг почувствовал себя частицей этого корабля, с которым я сроднился за три года учебы и напряженной работы в Кронштадте. Он стал мне дорог — наш «Орел», который скоро получит возможность расправить свои крылья и полетит через океаны в дальние края.
Я теперь начинаю ценить его по достоинству и нахожу, что он стал полноценным боевым кораблем. Как интересно будет наблюдать и изучать все его морские качества на океанской волне, в бурю и переходах в тропиках!
Мне становится понятной привязанность моряка к палубе своего корабля, которая годами может заменять ему твердую землю. Недаром за долгие годы плавания корабль начинает казаться его обитателям живым существом, со своим характером, привычками и капризами.
Вот и сейчас, сидя за письменным столом и вкушая сладость изолированного покоя, я отдаюсь потоку мыслей, перебираю дневные впечатления, но в то же время ощущаю, что корабль живет: его металлический корпус передает самые отдаленные звуки и вибрации. Я знаю, что работает донка носовой кочегарки, что на батарейной палубе равномерно жужжит динамо палубного освещения, а в корме по правому борту на нижней броневой действует вентилятор провизионной камеры.
И даже топот матросских ног на полубаке по трапу наверх едва ощутимо, но все-таки доносится до меня.
Теперь судьба надолго связала меня общими узами с броненосцем, и, содействуя его сохранности, я вместе с тем обеспечиваю безопасность не только свою, но и всех на нем находящихся.
28 августа. Работы на «Орле» близки к полному завершению. Корабль уже выходил в море на пробу машин и испытание рулевых приводов. При этом произошел весьма подозрительный случай, угрожавший тяжелой аварией механизмов. Перед самым выходом на пробу один из младших механиков, недавно назначенный на корабль из числа инженеров-технологов, мобилизованных во флот, обнаружил стальные опилки в масленках упорного подшипника. Пришлось вскрывать все подшипники и осматривать движущиеся части. Это задержало выход на несколько дней.
Снова возникли подозрения о злом умысле, имевшем целью задержать корабль или вывести его из строя. Производится следствие, но пока никаких следов преступления не обнаружено.
Старший механик Антонов, не принявший мер к охране механизмов, после этого происшествия по требованию командира списан с корабля. Вместо него на «Орел» назначен один из самых опытных механиков флота — Иван Иванович Парфенов [13] .
Незадолго до этого происшествия, ссылаясь на состояние здоровья, добился списания с корабля трюмный механик Перекрестов. На его место назначен инженер-механик Румс, окончивший Инженерное училище в 1901 г.
На пробе механизмов 26 августа «Орел» развил 17,8 узла при проектном задании 18 узлов. Учитывая перегрузку корабля, это надо считать достаточно удовлетворительным результатом.
На испытаниях было обнаружено, что вентиляция машинных отделений спроектирована неправильно: в машине можно работать только при действии двух сильных добавочных вентиляторов, недавно установленных строителем Лебедевым на батарейной палубе. На площадках у цилиндров температура на ходу доходила до 48° С. Более одной — двух минут на площадках оставаться невозможно.
Эскадра уже стоит на Большом рейде за Кронштадтом. Вчера к эскадре присоединился броненосец «Бородино», покинувший порт. Рожественский выводил свою эскадру на стрельбы в море, но был очень недоволен состоянием и подготовкой кораблей к серьезной походной службе.
Когда вчера «Орел» снялся на пробу машин, ему пришлось пройти через весь строй готовых кораблей на внешнем рейде. Вместе со 2-й эскадрой Рожественского в море также стоит «эскадра охраны портов Балтийского моря» под флагом вице-адмирала Бирилева, состоящая из кораблей береговой обороны, включая старые пловучие батареи «Первенец» и «Не тронь меня», а также учебные отряды, собравшиеся со всего Балтийского моря.
Картина при проходе «Орла» была величественная. Коридор из кораблей двух эскадр растянулся на пять миль. Все корабли приветствовали проходящий сквозь общий строй «Орел».
Какой внушительный вид имеют наши новые броненосцы типа «Суворов»! Они необычайно высокобортны, поражают обилием надстроек, высокими многоэтажными мостиками и числом орудийных башен. Но при всем том пропорции их корпусов, толстые и высокие дымовые трубы, многочисленные мостики и мачты, увенчанные боевыми марсами, создают впечатление грозной соразмерной мощи. Все их 152-миллиметровые орудия установлены в парных броневых башнях на верхней палубе в оконечностях и на бортовых срезах при миделе и могут обеспечить сильный продольный огонь по диаметральной плоскости, который составляется из четырех башен с 8 орудиями калибра 152 миллиметра.
После пробы «Орел» вернулся в гавань на свое место и вновь ошвартовался у стенки для приема снарядов и запасов. На корабле еще остается до 250 рабочих Петербургского порта.