Как-то он сказал, что оно стоит пятнадцать тысяч. Белый жемчуг, сорок одна жемчужина, самая крупная диаметром примерно треть дюйма. Не знаю, сколько по весу. Я их не оценивала и не показывала ювелирам. Но я их любила из-за Стэна. Я любила Стэна. Так, как любят всего раз в жизни. Можете вы это понять?
- Как мне вас звать? - спросил я.
- Лола.
- Рассказывайте дальше, Лола.- Я вытащил из кармана новую сигарету и стал разминать ее, просто чтобы чем-то занять руки.
- На ожерелье была простая серебряная застежка в виде пропеллера. В самой середине - маленький брильянт. Фрэнку я сказала, что жемчуга поддельные и купила их я сама. Он поверил. Отличить и правда трудно. Понимаете... Фрэнк довольно ревнив.
В темноте она придвинулась ко мне, чуть коснувшись меня бедром. Но на этот раз я не шевельнулся. Завывал ветер, содрогались деревья. Я по-прежнему мял в пальцах сигарету.
- Наверное, вы читали этот рассказ,- сказала она.- Про жену и жемчуг, как она обманула мужа, сказала, что жемчуг фальшивый.
- Читал,- ответил я,- это Моэм.
- Я взяла на службу Джозефа. Муж тогда был в Аргентине. Мне было очень одиноко.
- Понятно,- сказал я.
- Мы с Джозефом часто катались на машине. Иногда заходили вместе в бар. Но больше ничего не было. Я не...
- Вы рассказали ему про жемчуг,- прервал я.- И когда ваши двести двадцать фунтов говядины вернулись из Аргентины и вышвырнули его вон, он прихватил с собой ожерелье, потому что знал, что оно настоящее. А потом предложил вам вернуть его за пять тысяч.
- Да,- просто ответила она.- Конечно, я не хотела идти в полицию. И, конечно, в этих обстоятельствах Джозеф не побоялся дать мне свой адрес.
- Бедный Уолдо,- заметил я.- Мне его даже жалко. Надо же было в такой момент нарваться на старого друга, который на тебя имеет зуб.
Я чиркнул спичкой о подошву и прикурил. Табак так высох от горячего ветра, что вспыхнул, словно степная трава. Женщина тихо сидела рядом, снова положив руки на руль.
- Ах уж эти летчики,- сказал я,- погибель для женщин. И вы все еще любите его, или вам так кажется. Где вы хранили ожерелье?
- В шкатулке из русского малахита на туалетном столике. Вместе со всякой бижутерией. Иначе я не могла бы его носить.
- А оно стоило пятнадцать кусков. И вы думаете, что Джозеф спрятал жемчуг у себя в квартире. Тридцать, первая, да?
- Да,- подтвердила она.- Наверное, это слишком большая просьба.
Я открыл дверцу и вылез из машины.
- Эту услугу вы уже оплатили,- сказал я.- Пойду посмотрю. У нас в доме двери не слишком упрямые. Когда полиция обнародует фотографию Уолдо, то узнает, где oн жил, но скорее всего это будет еще не сегодня.
- Это страшно мило с вашей стороны,- заявила она.- Мне ждать здесь?
Я стоял, опершись на дверцу, и смотрел на Лолу. На ее вопрос я не ответил. Просто постоял, вглядываясь в блеск ее глаз. Потом захлопнул дверцу и пошел к Фрэнклин-стрит.
Даже при таком ветре я все еще ощущал запах сандалового дерева от ее волос. И прикосновение ее губ.
Я отпер парадную дверь "Берглунда", прошел через тихий вестибюль к лифту и поднялся на третий этаж. Прокрался по коридору и взглянул на дверь тридцать первой квартиры. Света под ней не было. Я постучал - легко, уверенно, как стучит бутлегер с широкой улыбкой и бездонными карманами. Никакого ответа. Я вытащил из кармана кусок целлулоида, вставил его между язычком замка и косяком и сильно налег на дверную ручку, нажимая в сторону петель. Замок сухо щелкнул, словно сосулька сломалась. Дверь подалась. Внутри было темно, только с улицы просачивался свет и кое-где лежали его желтоватые отблески.
Я закрыл дверь, включил свет и постоял, осматриваясь. В квартире был странный запах. Через секунду я его распознал - запах черного табака.
В стоячей пепельнице у окна я нашел четыре коричневых окурка ? мексиканские сигареты.
Наверху, у меня на этаже, кто-то встал с постели и отправился в уборную. Было слышно, как спустили воду. Я прошел в ванную. Легкий беспорядок, но здесь ничего не спрячешь. Кухня отняла больше времени, но я уже искал лишь для проформы. Ясно, что в этой квартире никаких жемчугов нет. Заметно было, что Уолдо собирался в спешке и что-то не давало ему покоя, когда он направлялся под пули своего старого дружка.
Я вернулся в гостиную, откинул кровать от стены и заглянул за зеркальную дверь в гардеробную, потом откинул кровать еще больше. Тут я перестал искать ожерелье. Я нашел человека.
Он был невысокий, с седыми висками, очень смуглый, в бежевом костюме с галстуком винного цвета. Аккуратные смуглые руки бессильно свисали по бокам. Маленькие ноги в остроносых блестящих ботинках почти касались пола.
Он был привязан к металлической спинке кровати ремнем, захлестнутым вокруг шеи. Язык у него был высунут неправдоподобно далеко, я и не знал, что такое бывает.
Все это мне не понравилось, поэтому я задвинул кровать на место, и он уютно устроился там между двумя подушками. Я к нему так и не притронулся. И без того было ясно, что он холодный как лед.
Я вошел в гардеробную и обтер платком дверные ручки. Вещей почти не было - так, всякая мелочь, необходимая одинокому мужчине.
Выйдя оттуда, я все-таки занялся покойником. Бумажника при нем не было. Уолдо, конечно, забрал его и выбросил. Плоская наполовину пустая коробочка для сигар с надписью золотом: Louis Tapia y Sia, Calle de Paysandu, 19, Montevideo. Спички из клуба "Спецциа". Под мышкой - кобура из грубой темной кожи, в ней маузер тридцать восьмого калибра.
Маузер свидетельствовал о том, что его хозяин профессионал, от этого мне стало как-то легче. Впрочем, не такой уж классный профессионал, иначе его не прикончили бы голыми руками, когда в кобуре спокойно лежало оружие, которым можно стену разнести.
Кое в чем я разобрался, но не до конца. Были выкурены четыре коричневые сигареты, значит, либо он здесь сидел в ожидании, либо они беседовали. Потом, должно быть, Уолдо схватил человечка за горло и прижал так, что тот через секунду потерял сознание, и толку от его маузера оказалось не больше, чем от зубочистки. Потом Уолдо повесил его на ремне, возможно, уже мертвого. Из-за этого, видно, Уолдо и спешил забрать из квартиры все свои вещи, а потом нервничал, не застав в условленном месте Лолу. Из-за спешки, кстати, он и машину возле бара оставил незапертой.
Все эти объяснения вполне годились, если человечка убил Уолдо, если это и вправду была квартира Уолдо и вообще если меня не водили за нос.
Я снова стал рыться в карманах убитого. В левом кармане брюк нашел золотой перочинный ножик, несколько серебряных монет. В левом заднем кармане - аккуратно сложенный надушенный платок. В правом - еще один, не сложенный, но чистый. В правом боковом - штук пять бумажных платков. Чистюля... Под бумажными платками был футлярчик с четырьмя новенькими ключами от машины. На нем золотом было написано: "Компания Р. К. Фогельзанг, Инк. Магазины фирмы "Паккард".
Я положил все на место, задвинул кровать, вытер платком ручки, а также другие выступы и поверхности, выключил свет и высунул нос за дверь. Коридор был пуст. Я спустился на улицу и свернул за угол. "Кадиллак" стоял все там же.
Я открыл дверцу и оперся на нее. Лола, казалось, так и не сменила позы. Выражение ее лица трудно было разглядеть. Да и вообще трудно было что-нибудь разглядеть, кроме ее глаз и подбородка. Легко улавливался лишь запах сандалового дерева.
- От этих духов,- сказал я,- и священник спятит... Жемчуга там нет.
Что ж, спасибо за попытку,- сказала она мягким вибрирующим голосом.Наверное, переживу. Теперь... Нам нужно?.. Или...
- Вы поезжайте домой,- велел я.