Предисловие автора (1)
Эта книга писалась в Париже, в Ки-Уэст, Флорида, в Пигготе, Арканзас, в
Канзас-Сити,Миссури, в Шеридане, Вайоминг; аокончательная редакциябыла
завершена в Париже, весной 1929 года.
Когдая писал первый вариант, в Канзас-Сити с помощью кесарева сечения
родилсямой сынПатрик, а когда я работал надокончательной редакцией,в
Оук-Парке,Иллинойс,застрелилсямой отец. Мнееще не былотридцатико
времени окончания этой книги, и она вышла в свет в день биржевого краха. Мне
всегда казалось, что отец поторопился, но, может быть,он уже больше не мог
терпеть. Я очень любил отца и потому не хочу высказывать никаких суждений.
Я помню всеэти события и все места,гдемы жили, и что у нас было в
тот год хорошего и что было плохого. Но еще лучше я помню тужизнь, которой
я жил в книге и которую я сам сочинял изо дня вдень. Никогда еще я небыл
таксчастлив, каксочиняявсеэто -страну, илюдей,и то, что с ними
происходило. Каждыйдень я перечитывалвсессамого начала и потом писал
дальше и каждый день останавливался, когда еще хорошописалось икогда мне
было ясно, что произойдет дальше.
---------------------------------------
(1) Предисловие написано для иллюстрированного издания 1948 года.
Меняне огорчало, что книга получается трагическая, таккак я считал,
что жизнь - это вообщетрагедия, исход которой предрешен. Но убедиться, что
можешьсочинять,и притомнастолькоправдиво,что самому приятно читать
написанноеи начинатьс этого каждый свой рабочий день,-было радостью,
какой я никогда не знал раньше. Все прочее пустяки по сравнению с этим.
У меня уже вышел один роман в 1926 году. Но когда я за него принимался,
я совершенно не знал, как нужно работать над романом: я писал слишком быстро
и каждый день кончал только тогда, когда мне уже нечего было больше сказать.
Поэтому первый вариант был очень плох. Я написал его за полгода, и потом мне
пришлось все переписать заново. Но, переписывая, я многому научился.
Мойиздатель,ЧарльзСкрибнер,которыйпревосходноразбираетсяв
лошадях, знает все, что, вероятно, допустимознать об издательском деле, и,
как ни странно,кое-что смыслит в книгах, спросилменя,какя отношусь к
иллюстрациямисогласен лия,чтобымоякнигавышлаиллюстрированным
изданием. Натакой вопрос нетрудно ответить:если только художник не такой
же мастер своегодела, как писатель - своего (илилучший),ничто не может
быть ужаснее для писателя, чем видеть живые в его памяти места, людей и вещи
изображенными на бумаге кем-то, кто ничего этого не знает.
Напиши яроман, действиекоторого происходит на Багамских островах, я
хотел бы, чтобы иллюстрации к нему сделал Уинслоу Хомер, ночтобы приэтом
онничего не иллюстрировал, а просто нарисовал быБагамскиеострова и то,
что он там видел. Будь я Мопассаном (чегоможно пожелать каждому,живому и
мертвому), я взял бы в качестве иллюстрации к своим книгам рисунки и картины
Тулуз-Лотрека и кое-какиепленеры Ренуарасреднего периода, анормандские
пейзажи вовсе не позволил быиллюстрировать,потому что никакому художнику
не сделать это лучше.
Можно и еще придумывать, кого бы ты хотел взять в иллюстраторы, будь ты
темили другим писателем. Но писателей этих уже нети этих художников тоже
нет,как нет иМакса Перкинса, и многих, умерших в прошлом году.Нынешний
годхорош уже тем, что, какиебы потери ни ждали насв этом году,онне
будет хуже, чем прошлый год, или 1944-й, или начало зимы и весна 1945-го. То
были урожайные годы по части потерь.
КогдамывстречалиэтотгодвСан-Вэлли,Айдахо,сшампанским,
купленным в складчину, кто-то затеял игру, состоявшую в том, что нужнобыло
проползать наспине под натянутой веревкой илиподдеревянной палкой так,
чтобы не коснутьсяее животом, носом,шнурамитирольской курткиилиеще
чем-нибудь. Ясиделв уголке с миссИнгридБергман,попивая складчинное
шампанское,ия сказал ей: "Дочка,этотгодбудетхудшимизхудших".
(Эпитеты опускаются.)
Мисс Бергман спросила, почему ятак думаю. Длянее пока все годы были
хорошими, и ейтрудно было со мной согласиться. Я сказал, что недостаточный
запас слов иплохаядикция мешают мнеобъяснить подробнее, но естьмного
разрозненных примет, которыене предвещаютничего хорошего,а это зрелище
богачейивесельчаков, ползающихне то подпалкой, нетопод натянутой
веревкой, еще укрепляет мои дурные предчувствия. На том мы и покончили.
Итак, этакнига впервые вышлав свет в1929 году, втот самый день,
когда разразился крах на нью-йоркской бирже. Иллюстрированное издание должно
появиться нынешнейосенью. За этовремя умерСкотт Фицджеральд, умерТом
Вулф, умерДжим Джойс (чудесный товарищ, непохожий на официальногоДжойса,
выдуманного биографами, тот, что однажды в подпитии спросил меня, не кажутся
лимнеего книгичересчур провинциальными);умерДжонБишоп, умер Макс
Перкинс. Умерлои много таких, кому следовалоумереть; одни повисли кверху
ногамиукакой-нибудьбензоколонкив Милане,других повесили,худо ли,
хорошоли, вразбомбленных немецкихгородах. А сколько умерло безвестных,
безымянных, и часто очень любивших жизнь.
Называетсяэта книга"Прощай, оружие!", а кроме первых трех лет после
того, как онабыла написана, вмире почтивсевремягде-нибудь даидет
война.Многихтогдаудивляло - почему этот человек так занятипоглощен
мыслямиовойне,но теперь, после1933года, быть может,даже им стало
понятно,почемуписательнеможетоставатьсяравнодушнымктому
непрекращающемусянаглому,смертоубийственному,грязномупреступлению,
котороепредставляет собойвойна.Япринимал участиево многихвойнах,
поэтомуя,конечно,пристрастенвэтомвопросе,надеюсь,дажеочень
пристрастен.Но автор этой книги пришелк сознательному убеждению, что те,
кто сражается навойне, самые замечательные люди, и чем ближек передовой,
темболеезамечательныхлюдейтамвстречаешь; затоте,ктозатевает,
разжигаетиведетвойну,-свиньи,думающиетолькообэкономической
конкуренции ио том, что на этомможно нажиться.