- Я тоже.
- Мы столкуемся, - сказала она. - Выпей вина.
- Мы уже пили, - сказал Роберт Джордан. - Может, ты выпьешь?
- Нет, до обеда не стану. А то изжога будет. - Она опять увидела Пабло. -
Borracho! - крикнула она. - Пьянчуга! - И, обернувшись к Роберту Джордану,
покачала головой. - Ведь был настоящий человек! А теперь спета его песенка! И
вот что я еще хочу тебе сказать - слушай. Не обижай девушку, с ней надо
поосторожнее. Я о Марии. Ей много чего пришлось вытерпеть. Понимаешь?
- Да. А почему ты это говоришь?
- Я видела, какая она вернулась в пещеру после встречи с тобой. Я видела, как
она смотрела на тебя, прежде чем выйти.
- Я немного пошутил с ней.
- Она у нас была совсем плоха, - сказала жена Пабло. - Теперь начинает
отходить, и ее надо увести отсюда.
- Что ж, Ансельмо может проводить ее через линию фронта.
- Вот кончишь свое дело, и тогда вы с Ансельмо возьмете ее с собой.
Роберт Джордан почувствовал, что у него опять сдавило горло и что голос его
звучит глухо.
- Можно и так, - сказал он.
Женщина взглянула на него и покачала головой.
- Да-а. Да-а, - протянула она. - Все вы, мужчины, на один лад!
- А что я такого сказал? Ты же сама знаешь - она красивая.
- Нет, она не красивая. Но ты хочешь сказать, что она скоро будет красивая, -
ответила mujer Пабло. - Мужчины! Позор нам, женщинам, что мы вас рожаем. Нет!
Давай без шуток. Разве теперь, при Республике, нет специальных мест, куда берут
таких, у кого родных не осталось?
- Есть, - сказал Роберт Джордан. - Есть хорошие дома. На побережье около
Валенсии. И в других местах. Там о ней позаботятся, и она будет ухаживать за
детьми. Там живут дети, эвакуированные из деревень. Ее выучат ходить за детьми.
- Вот этого я и хочу, - сказала женщина. - А то Пабло уже сам не свой от нее.
И это тоже для него плохо. Увидит, прямо сам не свой. Ей надо уйти отсюда, так
будет лучше.
- Мы можем взять ее с собой, когда кончим здесь.
- А ты не станешь ее обижать, если я положусь на тебя? Я так с тобой говорю,
будто целый век тебя знаю.
- Так всегда бывает, - сказал Роберт Джордан, - если люди понимают друг
друга.
- Сядь, - сказала женщина. - Слова я с тебя брать не хочу, потому что чему
быть, того не миновать. Но если ты не возьмешь ее с собой, тогда дай слово.
- Почему - если не возьму с собой?
- Потому что я не хочу, чтобы она тут сходила с ума, когда тебя не будет. Я
же знаю, каково с нею, когда она сумасшедшая, а у меня и без того забот много.
- Мы возьмем ее, когда кончим с мостом, - сказал Роберт Джордан. - Если
останемся живы после того моста, тогда возьмем.
- Мне не нравится, как ты говоришь. Такие разговоры удачи не приносят.
- Это я только так, чтобы не обещать зря, - сказал Роберт Джордан. - Я не из
тех, кто любит каркать.
- Дай я взгляну на твою руку, - сказала женщина.
Роберт Джордан протянул руку, и женщина, повернув ее вверх ладонью, подержала
в своей ручище, потерла большим пальцем, внимательно вгляделась в нее, потом
отпустила и встала. Он тоже поднялся с земли, и она посмотрела на него без
улыбки.
- Что же ты там увидела? - спросил Роберт Джордан. - Я в такие вещи не верю.
Так что меня не запугаешь.
- Ничего, - сказала она. - Я ничего не увидела.
- Нет, увидела.
- Нет, увидела. Мне просто любопытно. Я в это не верю.
- А во что ты веришь?
- Во многое верю, только не в это.
- А во что?
- В свою работу.
- Да, это я видела.
- А еще что ты увидела? Говори.
- Больше ничего, - сказала она сердито. - Так ты говоришь, что мост - это
очень трудно?
- Я сказал, что это очень важно.
- А может случиться так, что будет трудно?
- Да. А теперь я пойду посмотрю на него. Сколько у вас здесь людей?
- Стоящих пятеро. От цыгана проку мало, хотя вообще-то он неплохой. У него
сердце доброе. Пабло я больше не доверяю.
- А сколько у Эль Сордо таких - стоящих?
- Человек восемь. Сегодня вечером посмотрим. Он придет сюда. Он очень
дельный, и у него тоже есть динамит. Правда, не очень много. Ну, да ты сам с ним
поговоришь.
- Ты посылала за ним?
- Он всегда приходит по вечерам. Ведь мы соседи. И он нам не только товарищ,
но и друг.
- А какого ты о нем мнения?
- Он настоящий человек. И очень дельный. Когда взрывали поезд, он просто
чудеса творил.
- А как в других отрядах?
- Если вовремя известить, то человек пятьдесят наберешь, на которых все-таки
можно положиться.
- Действительно можно?
- Это смотря как обернется дело.
- А сколько патронов на каждую винтовку?
- Штук двадцать. Смотря сколько они принесут. Если пойдут на это дело. Ты не
забывай, что тут мост, а не поезд, значит, ни денег, ни поживы и опасность
большая, раз ты об этом молчишь. И после такого дела всем придется уходить
отсюда, Эта затея с мостом многим не понравится.
- Понятно.
- Так что чем меньше говорить, тем лучше.
- Правильно.
- Ну, иди, погляди на свой мост, а вечером мы потолкуем с Эль Сордо.
- Я пойду с Ансельмо.
- Тогда разбуди его, - сказала она. - Карабин тебе нужен?
- Спасибо, - ответил он. - Карабин вещь хорошая, но мне он не понадобится. Я
иду только посмотреть место, а не поднимать шум раньше времени. Спасибо за все,
что ты мне сказала. Мне нравится такой разговор.
- Я стараюсь говорить начистоту.
- Тогда скажи, что ты увидела у меня на руке.
- Нет. - Она покачала головой. - Я ничего не увидела. Ну, ступай к своему
мосту. Я пригляжу за твоими мешками.
- Прикрой их и смотри, чтобы никто ничего не трогал. Пусть так и лежат - тут
лучше, чем в пещере.
- Будут прикрыты, и никто их не тронет, - сказала женщина. - Ну, ступай к
своему мосту.
- Ансельмо, - сказал Роберт Джордан, кладя руку на плечо старика, который
спал, положив голову на локоть.
Старик открыл глаза.
- Да, - сказал он. - Сейчас. Сейчас пойдем.
3
Последние двести ярдов спуска они прошли, держась в тени деревьев, осторожно
перебегая от одного к другому, и остановились тогда, когда до моста,
видневшегося за последними соснами крутого склона, осталось не более пятидесяти
ярдов. Солнце еще не спряталось за вершиной горы, и мост в его лучах казался
черным над пустотой провала. Мост был стальной, однопролетный, у обоих концов
его стояли будки часовых. Он был настолько широк, что на нем свободно могли
разойтись два автомобиля, и его прочная и изящная металлическая арка
перетягивала глубокую теснину, на дне которой, белый от пены, бежал по камням
ручей, стремясь к реке, протекавшей в ущелье.