— Лер, ты опять?
— Угу.
Я машинально сунула рисунок в конец папки и под ехидную мамину улыбку пошла на кухню. Да, она вроде бы уже два раза звала ужинать… На третий раз меня просто аккуратно взяли за шиворот и стали символически тянуть из-за стола. Символически — потому что мне давно уже не три года, и маме всё равно не удалось бы сдвинуть меня с места. Только глобально переключить внимание и на время прервать пресловутую связь творца и его очередного шедевра. Впрочем, какой там шедевр…
На кухне за накрытым столом с абсолютно такой же ласковой улыбочкой восседал отец.
— А, ваше высочество, наконец, пожаловало! Какая радость, мы с королевой-матерью чрезвычайно польщены!
Поборов желание показать ему язык, я молча присела в неглубоком реверансе и уже не столь изящно плюхнулась на своё место. М-да, если бы я знала, что сегодня макароны, поторопилась бы. Наверное…
Мама взяла мою тарелку и поставила на минутку в микроволновку.
— Над чем сейчас трудимся? — невинно поинтересовался отец.
— Ничего особенного. Средневековый замок.
— А прекрасный принц к нему прилагается?
— Представь себе, нет.
— А бесстрашный рыцарь? — не отставал он. — Или хотя бы…
— Твои макароны.
— Спасибо, мама.
Я с почти не наигранным энтузиазмом принялась за еду.
— Отстань ты от неё, Олег. Твои шутки стары, как моя борода.
— О, у меня, оказывается, бородатая жена?! Не замечал!
Пока родители шутливо пикировались, я быстренько доела, налила в кружку чай и предприняла стратегическое отступление в свою комнату. Точнее, попыталась — папочка тоже любил, чтобы последнее слово оставалось за ним.
— Ты уже нас покидаешь?
— Спасибо за ужин!
— Лера!
— Мне надо доделать, правда…
— Замуж тебе надо!
— Опять… — мы с мамой синхронно возвели глаза к потолку.
— Да, опять и опять! Я хочу, чтобы моя дочь жила с нами, в этом мире, как все нормальные люди, а не витала чёрт знает где! Учти, вот устрою смотрины, как царь в твоих сказочках, и выдам тебя замуж за какого-нибудь третьего слева…
Я не выдержала и хихикнула. Да, отец мне уже плешь проел этой своей грандиозной идеей, но, как бывший комический актёр, он и возмущался очень забавно, и каждый раз злился, что я не воспринимаю его увещевания всерьёз.
— Пап, а кого ты строить-то будешь? У меня что, поклонников целый мешок?
— Ничего, придумаю что-нибудь, — отмахнулся он. — Пообещаю богатое приданое…
— Интересно, и где ты его возьмёшь?
— Это моё дело, женщина! Банк ограблю или навру поубедительнее, а после свадьбы поздно будет.
Да уж, моего деятельного папочку, если уж он вбил что-нибудь себе в голову, никакие силы не остановят! Кроме, мамы, пожалуй. Она у меня человек чуткий, понимает, что на единственное дитя давить бесполезно, а там, глядишь, и отец отвлечётся на что-нибудь ещё, и ситуация, как это часто бывает, разрешится сама собой. Вот только, наверное, не эта…
Я медленно пила остывающий чай и пялилась на разложенные по столу рисунки. Старинные замки, хитромордые драконы, рыцари в исторически неправильных доспехах, девушки с распущенными волосами до пят… И типа принцы, куда ж без них! Один особенно хорошо получился, прямо не парень, а мечта. Угу, идиотки.
Я со вздохом убрала рисунки в папку и критически уставилась в настольное зеркало. В общем-то, большинство героинь я срисовывала с себя, так удобнее, да и внешностью, честно говоря, родительские гены не обидели. И всё же конечный результат отличался от оригинала как картина маслом и незатейливый карандашный набросок. Глаза — ярче и с километровыми ресницами, волосы водопадом, роскошное платье и загадочная полуулыбка… К такой и прекрасный принц подкатить не побрезгует.
Зато у меня-реальной сейчас сразу два ухажёра: недавно вернувшийся из армии сосед Игорь по кличке Валенок (такой же простой — до зубовного скрежета) и однокурсник Вовка, с точностью до наоборот, ботан и жуткий зануда. Пока более-менее успешно бегаю от обоих…
Неужели папа всерьёз хотел бы одного из них себе в зятья? Ни за что не поверю. В конце концов, мне только двадцать один, это по средневековым меркам уже «старушка», а сейчас хоть до сорока можно будет резину тянуть. Пацаны, между прочим, ещё менее склонны обременять себя в столь нежном возрасте, так что с реальными женихами папе грозит безоговорочный облом. Сам он женился в девятнадцать, как ни странно, на маме — то есть у них оказался ранний, но на редкость удачный брак. Так что я вот уже два года «наслаждаюсь» чуть не ежедневными советами последовать их примеру и обрести, наконец, натуральное женское счастье взамен нарисованного. Как ещё с ума не сошла, не знаю…
На самом деле отец весьма гордится моим художественным талантом, сам в своё время отдал меня в детскую школу живописи, но не настаивал на последующей Академии. Вместо этого я поступила на исторический, выбрав рисование в качестве жизненно важного хобби. Потому что любила рисовать не то, что скажут (от гипсовых голов и ваз меня уже давно трясло), а то, что нравится мне самой. А нравились мне в основном сентиментальные «девчачьи» сюжеты. Кстати, не мне одной. Я посылала свои работы на разные интернет-выставки, конкурсы рисунков в стиле фэнтези, на лучшую иллюстрацию к книге и тому подобное — и даже снискала себе определённую славу. Там же, в и-нете, меня заметили сразу два издательства, и теперь время от времени я поставляла на их обложки всё тех же драконов и принцесс. Платили, между прочим, неплохо, и я почти всё отдавала родителям, дабы не уподобляться сидящей на их шее великовозрастной корове. А они ещё и недовольны!
Представляю, если бы я завтра заявила папе, что и в самом деле выхожу замуж, неужели он распрыгался бы от радости? Уверена, он подверг бы жениха суровому допросу с пристрастием и доказал, что этот индивидуум категорически недостоин его единственной дочери. Так что можно смело считать его матримониальные планы надоедливой, но безобидной «пластинкой» и спокойно продолжать витать в своих любимых, оторванных от реальности, облаках…
Я сидела на кровати, заплетала на ночь косу и рассеянно думала о завтрашнем экзамене, к которому из-за срочного заказа совершенно не успела подготовиться. Ну и что, не впервой, выкручусь как-нибудь… Прежде, чем окончательно погасить свет, метнулась к своей заветной папочке, вытащила портрет самого любимого «принца» и решительно засунула под подушку. Сама себе покрутила пальцем у виска, сама себе показала в ответ язык. Ну и пусть ребячество, Святки ведь! Если не этот красавчик, так хоть кто-нибудь путный приснится, почин задан. Только бы не Валенок с ботаном и не Филипп Киркоров, как в прошлом году, я этого не заслужила!
Скороговоркой пробубнив «Суженый-ряженый…», я поворочалась-поворочалась, да и заснула.
И проснулась от того, что что-то маленькое и щекотное поползло по моей ноге. Первой мыслью было «таракан!!», второй «дура, их у нас нет!», а третьей «надо хотя бы глаза продрать, а потом уж панику разводить…» К ней-то я и прислушалась.
Открыла глаза и обнаружила сидящую на ноге… мышь. Обычную маленькую полёвку, которая оказалась не очень-то довольна таким вниманием к своей персоне. Я дёрнулась, пуская наглого грызуна в незапланированный полёт, и он, мелькнув светлым брюшком, с возмущённым писком шлёпнулся куда-то в траву.
В… траву? В какую ещё траву?!
Я огляделась и поняла, что повод завизжать у меня всё-таки есть.
Нет, ну а как бы поступила любая уважающая себя девушка, внезапно проснувшись посреди какого-то леса, хотя ложилась спать в городе и зимой. Правда, надолго меня не хватило, зато начался «весёленький» нервный колотун. Я поплотнее запахнулась в толстую серую накидку с капюшоном и обнаружила к ней в довесок длиннющее платье и немилосердно расшитые камушками светлые туфли. Блин, ну что за дурацкий сон, в таком виде только по лесу и шляться! То, что это всё-таки сон, я решила принять для себя априори, просто чтобы не начать прыгать по травке с воплями «а я сошла с ума, какая досада!»
Ну что ж, наверное, нет смысла тупо сидеть на одном месте с надеждой проснуться, можно и прогуляться, посмотреть, что тут есть… хм… интересненькое. Сказано — сделано. Я сделала вид, что моё бесцельное шатание между деревьями на самом деле исполнено глубокого смысла, и некоторое время добросовестно блуждала, пока не напоролась на какие-то колючие кусты. Выдирая из них край накидки, я искололась до крови и зашмыгала носом. Не от боли, а от окончательного осознания реальности этой непонятной пугающей реальности. Что же это, в самом-то деле!! За что?!
Начинающуюся истерику загубил на корню приближающийся собачий лай. Я застыла в нерешительности — то ли привлечь к себе внимание (у собак ведь должны быть хозяева) или, наоборот, на всякий случай попытаться залезть на дерево (угу, в таком платье), если это вдруг окажется агрессивная бродячая стая. Пока я раздумывала, затрещали ветки, и первая собака, похожая на перекормленного волкодава, выскочила из кустов и затормозила прямо передо мной. Воцарилось непродолжительное молчание — зверюга изучала меня, а я мысленно подсчитывала, на сколько кусочков она меня порвёт, прежде чем появятся остальные. Остальные — ещё две тупорылые собачьи морды, не заставили себя долго ждать.
Я каким-то чудом удержалась на ослабевших от страха ногах и словно со стороны услышала дрожащий писк:
— Хорошие собачки, хорошие…
Хорошие собачки подумали ещё немного и неторопливо приблизились. Первая внимательно обнюхала мой локоть (кисти я успела спрятать в широкие рукава), а потом неожиданно завиляла хвостом, две другие согласно поддержали.
— Ой… Вы хорошие, да? Вы умные собачки, не будете меня есть, правда? — засюсюкала я, не веря своему счастью. — А хозяин у вас есть?
Ответом мне послужил новый треск веток и легкомысленный мужской голос:
— Эй, Мит, Чорро, где вы?! Гияна, девочка моя, гони этих бездельников, нечего на белок глазеть, мы ищем медведя! Давайте-давайте, шевелитесь!
Собаковладелец, весело ругаясь на колючие кусты, продрался к нашей скульптурной группе и тоже замер, с успехом «влившись в коллектив». Я же в это время, кажется, забыла, как дышать.
Потому что это был Он. Парень с моей картинки.
Не обращая внимания на радостно заскакавших вокруг него питомцев, «принц» ещё какое-то время поизображал столб, а потом медленно и как-то неуверенно приблизился. Безупречно «скопированные» прекрасные серые глаза так пристально изучали моё лицо, что мне стало неловко. Интересно, о чём он сейчас думает? «Что за дура в таком виде шляется по кустам?» Или, и того хуже, «а у неё вся тушь размазалась, хи-хи…» Я на всякий случай провела рукой по щеке и украдкой скосила глаза на палец. Вроде всё чисто. Тогда в чём дело, что он так на меня смотрит?!
Я занервничала, и тут он, наконец, спохватился и отвесил мне церемонный поклон. Стебётся…
Я кивнула и ответила вопросительным взглядом.
— Простите, если мои собаки напугали вас. Они не причинят вам вреда…
— Я это уже поняла, спасибо.
Я легонько погладила по голове ближайшую зверюгу, и она с новой силой замолотила хвостом. На лице же её хозяина отразился чуть ли не священный ужас. Впрочем, он быстро справился с собой и задал тот вопрос, которого я больше всего опасалась: