Костяк экипажа будет набран по комсомольскому призыву из ваших земляков. Пойдешь командиром отделения для начала? Подавай в военкомат заявление на восстановление в кадрах, я обещаю поддержать.
- С ходу такие дела не решаются, товарищ командир. Подумать надо хорошенько, со стариками посоветоваться...
- Вот и думай как следует, время еще есть. Надумаешь - не опаздывай. Неувязка какая выйдет - черкни мне несколько строк, адрес мой у Павла Ивановича возьмешь.
- Спасибо, товарищ командир, подумаю...
Павел вышел на звонок в прихожую, из-за его плеча выглядывала худенькая, похожая на девочку, жена.
- Ой, Сереженька, - нараспев, по-южному заговорила она. - Вымахал-то как! Не дотянешься и в щечку тебя чмокнуть!
- Я всегда такой был, Александра Осиповна, наоборот, уже книзу гнусь, - рассмеялся Урманов, склоняясь, чтобы поцеловать ей руку.
- Да брось ты меня навеличивать! Знакомы не первый день. А височки у тебя никак закуржавились?
- Командиры, мать, седеют рано, - сказал Павел, приглашая гостя в комнату. - Андрея в гостинице не видел?
- Точность - вежливость королей и адмиралов. Должен быть секунда в секунду.
И в самом деле Русаков-старший перешагнул порог с последним ударом настенных часов.
Когда уселись за стол, Павел спросил, открывая бар:
- Коньяк, водку?
- Водку, конечно, - откликнулся брат, - побережем печень.
- Уинстон Черчилль, говорят, кроме армянского коньяка, ничего не признавал.
- То Черчилль, у него печенка буржуйская была, а у нас пролетарская. Наливай, Павлуха, рабоче-крестьянской!
- Ну, други, за встречу, - сказал Павел. - Не так просто в наш атомный век собраться вместе. Спасибо "Горделивому" за сегодняшний вечер...
- Подождем хозяйку, - вставил словечко Урманов.
- Мать, где ты там?
- Иду, иду! - откликнулась с кухни хозяйка. - Пельмени запустила.
Вскоре она появилась в гостиной с миской дымящихся сибирских пельменей.
- Ты что, золовушка, решила нас накормить и выпроводить? подхватывая миску, сказал Русаков-старший. - Не выйдет, мы тебе сегодня спать не дадим.
- Вы сами меня усыпите казенными разговорами!
- Сергей Прокофьевич, уговор: о службе ни слова. Добро?
- Согласен, товарищ контр-адмирал.
- Здесь я тебе не адмирал, а просто товарищ!
- Хорошо, Андрей Иванович...
Некоторое время мужчины молча закусывали, первой подала голос сама хозяйка:
- Игорек-то еще не женился, Андрюша? - спросила она.
- Разве бы без вас свадьба обошлась? - хохотнул Русаков-старший. Парню надо сначала просолиться как следует, а уж потом о береговой базе думать... Кстати, Сергей Прокофьевич, - повернулся он к Урманову, - Игорь спит и видит себя на "Горделивом". Возьмешь его командиром стартовой батареи?
- О чем разговор? Конечно, возьму...
- Только соглашайся не за страх, а за совесть... Сам знаешь, у парня характер не медовый. Воспитывать его надо без оглядки на отца. Сможешь так?
- Вот и завели свою шарманку! О чем я говорила...
- Прости, золовушка, вот те крест, больше не будем!
Выпили по следующей, похваливая, принялись за пельмени.
- Ешьте на здоровье, у меня еще два решета в холодильнике.
- От доброго харча еще ни одна тельняшка не лопнула!
- Ты извинишь, Сереженька, если мы при тебе о семейных делах потолкуем? - смущенно произнесла хозяйка.
- Пожалуйста, Александра Осиповна, я же у вас в гостях...
- Андрюша, ты письмо из Куйбышева получил? - спросила она деверя.
- От Ильи? Получил перед самым отъездом. Отколола фортель сестрица.
- Может, не стоит, мать, об этом?
- Когда еще доведется посоветоваться, Павлуша?
- Я с вашего позволения подымлю на кухне, - поднялся со своего места Урманов.
- Сиди, сиди, Сереженька, у нас от тебя секретов нет!
- Курить хочется, Александра Осиповна.
Урманов вышел из гостиной, а за столом наступила неловкая пауза.
- Илья просит меня вразумить Татьяну, - нарушил молчание Русаков-старший. - Напомнить о ее материнском долге и прочая и прочая...
- Не понимаю, что за кошка между ними пробежала, - вздохнула хозяйка. - Так ведь славно жили, другим на зависть...
- А мне, к примеру, этот лопоухий Илья никогда не нравился! - стукнул ладонью по краю стола Павел.
- Мало ли кто кому не нравится, Павлуша. Не тебе с ним жить, не тебе о нем судить...
- Променяла сокола на домашнего индюка, вот теперь ей и аукнулось!
- Она же родная сестра тебе, Павлуша! Как ты можешь...
- Характер у Танюшки крутой, уговорить ее трудно, порешит как отрежет, - вздохнул Русаков-старший.
- Были бы они вдвоем, а то ведь сын между ними. Мальчишке трудно будет без отца...
- Мальчишку в обиду не дадим!
- Ну так что же будем делать, мужики? Чего Илье Борисовичу ответим?
- Я думаю, надо повременить. Скоро я по делам буду в Москве, встречусь с Танюшкой, с отцом потолкую. Тогда и порешим, что к чему.
- Лады, Андрей. Что там у тебя еще, мать, на горячее? Баранина? Тащи ее да Серегу позови к столу. Хватит ему деликатничать.
Глава 3
Второй месяц работала Татьяна Русакова участковым врачом районной поликлиники. С утра принимала приходящих больных, а во второй половине дня моталась по вызовам. Домой возвращалась поздно, измученная.
Димка учился в школе с продленным днем. Устроил его туда дед, которого в школе хорошо знали и частенько приглашали проводить уроки мужества в старших классах. И вообще мать как-то очень быстро отошла у Димки на второй план, по вечерам в квартире только и слышно было: "Деда, а это куда?", "Деда, распишись в дневнике!" Дед с внуком старательно мастерили старинный парусник с башенкой на корме и маленькими пушками в два ряда по бортам. Мачты парусника Димка выстрогал собственноручно.
Спал Димка в одной постели с матерью, ворочаясь во сне и больно шпыняя ее коленками. Деду же купили кресло-кровать, которое раскладывалось к ночи, а днем умещалось в свободном углу маленькой кухни. Часто, пробудившись среди ночи, Татьяна слышала вздохи и покряхтывания отца.
Может быть, Татьяна и смирилась бы со своим, как ей казалось, незавидным существованием, если бы не произошла неожиданная встреча на платформе станции метро.
К ней быстрыми шагами подошел молодой мужчина в форме моряка торгового флота.
- Татьяна Ивановна, вы ли это? - радостно воскликнул он.
- Да, я Татьяна Юркевич, то есть Русакова, - растерянно ответила она. - Но вас, простите, не припоминаю.
- Вы приглядитесь получше, Танюша! Неужели я так сильно изменился?
- Нет, не узнаю...
- Тогда разрешите представиться: штурман дальнего плавания Борис Павлович Ролдугин!
- Неужели тот самый Борька?!
- Именно он, собственной персоной, Танюша! Можно полюбопытствовать: вы здесь проездом или в командировке?
- Я теперь живу в Москве.
- Илья, наверное, уже в министерстве здравоохранения?
- Нет, по-прежнему главный врач клиники в Куйбышеве.
- Вы живете врозь?
- Это долгая история, Борис... Павлович. А вы каким образом сменили военный флот на торговый?
- Вот эта история совсем не долгая... Вы из морской семьи и, конечно, помните, что в свое время проходило сокращение армии и флота, а профессиональные моряки становились вольными казаками. Вот и пошел сначала в сельдяной флот, а позже перебрался в сухогрузный. Правда, раза два приглашали в военкомат, предлагали вернуть погоны, но я сказал, что второго сокращения мне не перенести...
- А вот брат Андрей говорит, что нет худа без добра: зато теперь строим первоклассный флот.
- Ваш старший брат всегда был оптимистом. Нынче он небось в капразах ходит?
- Командует эскадрой кораблей. Павел - строитель на морском заводе. Сын Андрея - Игорек - военно-морское училище закончил.