-С чего вы взяли, что я смеюсь над вами; я не способен на такие вещи. Просто мне показалось, что седьмой Тарукин звучит не совсем обычно… Постойте, седьмой римский царь… э-э, как его… точно не помню, но, кажется, это был Тарквиний Гордый. Ну, да неважно… Так что же случилось с этим царем?
-Как-то к нему пришла женщина с девятью книгами и предложила купить их у нее.
-Так, так.
-«За сколько же ты их продаешь?» - спросил царь. Та назвала очень высокую цену. «Это слишком дорого, - сказал царь, - может, уступишь немного?» Женщина тут же взяла три книги и бросила их в огонь.
-Это она зря.
-А в книгах тех были написаны не то предсказания, не то еще что-то, чего нигде больше нельзя было найти.
-Ой, ой, ой.
-Царь подумал: «Раз из девяти книг теперь осталось только шесть, то и цена, наверное, меньше стала», - и спросил: «Сколько же ты просишь за шесть книг?» Женщина назвала прежнюю цифру и не хотела уступить ни мона [53]. «Это же грабеж!» - возмутился царь, но желание приобрести эти книги, видно, не покидало царя, и он спросил: «А за сколько ты продашь три книги?» - «За ту же цену, что и все девять». Из девяти книг осталось шесть, потом только три, а цена не уменьшилась ни на рин. «Чего доброго, и последние три окажутся в огне», - подумал царь, перестал торговаться и, заплатив большие деньги, купил уцелевшие от сожжения книги… «Ну, надеюсь, ты поняла теперь, что значат книги», - старался всеми силами объяснить муж, но мне по-прежнему невдомек, в чем их ценность.
Изложив свою точку зрения, хозяйка дала понять Мэйтэю, что ждет от него вразумительного ответа. Однако тут даже Мэйтэй, видимо, оказался в тупике. Он вытащил из рукава кимоно носовой платок и принялся дразнить меня, потом, словно надумав что-то, воскликнул:
-Однако, хозяюшка! Ведь его только потому и считают ученым, что он без разбору покупает книги и загромоздил ими весь дом. Недавно о Кусями-куне писали в одном литературном журнале.
-Правда? - Хозяйка подалась всем телом вперед. Наверное, муж ей все-таки не совсем безразличен, если ее интересует, что о нем говорят. - И что же там писали?
-Немного, всего несколько строчек. Что Кусями-кун пишет так, как будто облака плывут по небу, как будто река катит свои воды.
Хозяйка радостно заулыбалась.
-И только?
-Дальше было вот что: «Только подумаешь, что вот-вот доберешься до истины, как вдруг все исчезает и растворяется в тумане».
Лицо у хозяйки в эту минуту было какое-то странное.
-Хвалили, наверное? - с беспокойством спросила она.
-Должно быть, хвалили, - произнес Мэйтэй и принялся с бесстрастным видом водить платком у меня перед глазами.
-Что ж, если книги нужны ему для дела, то тут ничего не поделаешь, но у него слишком много странностей.
«Ага, на этот раз повела наступление с другой стороны», - подумал Мэйтэй, а вслух сказал, уклончиво, чтобы и хозяйку не обидеть, и хозяина защитить:
-Да, он действительно несколько странный, да ведь они, то есть люди, занимающиеся наукой, все такие.
-Недавно приходит он из школы и говорит, что должен немедленно куда-то идти и что переодеваться поэтому не стоит. Потом, представляете, прямо в пальто садится на стол и принимается за еду.
Потом, представляете, прямо в пальто садится на стол и принимается за еду. Дзэн [54] он поставил на котацу. Я сидела рядом с миской в руках, и мне было очень странно видеть такую картину…
-Он, наверное, в эту минуту был похож на воина, рассматривающего отрубленную голову врага, только вместо кольчуги этот воин одет в модное пальто. Однако это весьма характерно для Кусями-куна - во всяком случае, не банально. - Мэйтэй изо всех сил старался выгородить своего приятеля.
-Банально или нет - женщине все равно не понять, но что бы вы ни говорили, его поведение переходит всякие границы.
-Банальность - самое худшее, - продолжал Мэйтэй. Однако его ответ совершенно не удовлетворил хозяйку. Она вдруг переменила тон и строго спросила:
-Вот вы без конца твердите: банальность, банальность. А что это такое - банальность?
-Банальность? Банальность - это… Трудновато объяснить сразу…
-Если это такая неопределенная вещь, ваша банальность, то навряд ли она означает что-то хорошее, - с чисто женской логикой напустилась хозяйка на гостя.
-Почему же неопределенная? Здесь все определенно, просто трудно объяснить.
-Во всяком случае, вы называете банальностью все, что вам не нравится, - сама того не сознавая, хозяйка попала в самую точку. Обстоятельства сложились так, что Мэйтэю нужно было срочно что-то предпринимать в отношении банальности.
-Хозяюшка, - сказал он, - примером банальности могут служить люди, которым «нет еще двадцати восьми - двадцати девяти лет, которые всем довольны и живут легко и бездумно», а если сказано «стоит прекрасный солнечный день», то можете быть уверены, что они непременно «отправятся гулять на дамбу Сумитэй, прихватив с собой сакэ во фляге из тыквы».
Хозяйка ничего не поняла из этого объяснения.
-Разве есть такие люди? - только и смогла промолвить она, а потом добавила, окончательно сдаваясь: - Уж очень сумбурное объяснение, мне его не понять.
-В таком случае приставьте к туловищу Бакина [55] голову майора Пенденниса [56] и пустите их на год-другой в Европу.
-И тогда получится банальность?
Мэйтэй ничего не ответил, а только засмеялся. Через минуту он сказал:
-А вообще-то можно сделать даже проще. Возьмите гимназиста, прибавьте к нему приказчика из магазина «Сирокия» и разделите пополам. Вот вам, пожалуйста, прекрасный образчик банальности.
-Даже так? - сказала хозяйка и погрузилась в раздумье - видно, ей было трудно переварить в своем сознании все сказанное Мэйтэем.
-Ты все еще здесь? - спросил хозяин, входя в гостиную и располагаясь рядом с Мэйтэем. Никто не заметил, когда он вернулся.
-Что значит «все еще здесь»? Ты же, сказал: «Подожди немного, я сейчас вернусь». Он всегда так, - вставила хозяйка, обращаясь к Мэйтэю.
-Пока тебя не было, я всю твою подноготную узнал.
-Женщинам только дай поболтать. Вот если бы люди умели так же молчать, как этот кот, - проговорил хозяин и погладил меня по голове.
-Говорят, ты хотел накормить младенца тертой редькой…
-Хм, - усмехнулся хозяин, - сейчас знаешь какие умные пошли младенцы. Спросишь его: «Детка, где горько?» - а он язык высовывает. Забавно!
-Фу, какая жестокость, будто собаку дрессируешь.