Эти два дня стали для нее сплошным кошмаром. Каждый телефонный звонок порождал безумную надежду, но, увы, приносил только разочарование. Ожидаемого требования выкупа так и не поступило.
— Если это не похищение, если преступникам нужны не деньги, то что тогда? — прошептала Шэрон.
— Не говори этого!
Марк резко встал и, выбросив недоеденные сандвичи в корзину, засунул тарелки в посудомоечную машину.
Должно быть, он просто не может по-другому, подумала Шэрон. Марк Уэйд должен вести себя как ни в чем не бывало, мыслить рационально, отказываться думать о худшем. Или, как и она, он просто не в состоянии представить себе, что…
Сидеть просто так, ничего не делая, было невыносимо. Стащив скатерть со стола, Шэрон прошла в прилегавшую к кухне прачечную и увидела черную спортивную сумку, стоящую на полу. Видимо, Марк вытащил ее вчера из багажника машины и оставил там.
В сумке лежали все еще влажные скомканная майка, носки и полотенце, которыми он пользовался в спортивном зале. Машинально распаковав сумку, Шэрон начала засовывать одежду в стиральную машину.
— Мне не хотелось бы, чтобы ты чувствовала себя обязанной играть роль жены только потому, что находишься здесь.
Застигнутая врасплох, Шэрон выронила один из толстых махровых носков, нагнулась и, подобрав его, бросила вместе с остальными вещами в машину.
— Так вот как ты воспринимал все это! Как обязанность? — спросила она с грустью, потому что всегда делала все в этом доме только по одной причине — из любви к нему. Но не говорить же сейчас об этом Марку!
— А как же иначе? — только и сказал он, поднимая сумку и выходя из комнаты.
Вконец расстроенная Шэрон включила машину. И тут раздался очередной телефонный звонок.
Вбежав в спальню Марка, она замерла, затаив дыхание, потому что он уже поднял трубку.
— Слушаю.
Махнув рукой, Марк дал понять, что звонок не имеет никакого отношения к Бобби. Шэрон устало опустилась рядом с мужем на кровать.
Звонили из офиса. Там еще ничего не знали о случившемся. В полиции посоветовали пока не предавать инцидент гласности.
— Что у вас там творится? Неужели без меня вы ни на что не способны? — раздраженно спросил Марк. — Мне показалось, что я оставил совершенно ясные инструкции… — Он замолчал, видимо выслушивая объяснения подчиненного. Шэрон стало почти жаль беднягу. — Хорошо, — сказал наконец Марк и начал отдавать четкие распоряжения.
Шэрон сидела на кровати и прислушивалась к красивому низкому голосу. Когда-то это было первое, во что она влюбилась. Интересно, как было у Джулии и почему, если они до сих пор любовники, в доме нет никаких следов ее присутствия?
— Хорошо. Я перезвоню вам.
Неужели он способен работать в таком состоянии? — поразилась Шэрон. А я вот совсем расклеилась! Но именно эта способность распоряжаться, руководить людьми, чего бы это ему ни стоило, и являлась причиной успехов Марка Уэйда.
— Звонили из офиса, — неизвестно зачем объяснил он, кладя трубку и слегка морщась.
— В чем дело?
Нахмурившись, Марк стал массировать себе плечо.
— Ничего особенного, — отмахнулся он, но лицо его исказила гримаса боли.
— Я не о звонке. С тобой что-то случилось! — настаивала Шэрон. — Или ты слишком горд, чтобы признать себя таким же смертным, как и все прочие?
На мгновение лицо Марка немного разгладилось.
— За кого ты меня принимаешь? За супермена? — насмешливо протянул он. — Или думаешь, что я себя таковым считаю? Просто иногда у меня сводит плечи. Вот здесь… — Он снова сморщился. — Шея как будто в тиски зажата. — Марк явно по-прежнему испытывал боль, массаж не принес облегчения.
— Может быть… может быть, ты позволишь мне?.. — несмело спросила Шэрон.
— Тебе? — Он посмотрел на нее так, будто ему предложили в подарок Луну с неба.
— Разве это так уж странно? — пожала плечами Шэрон. Что такого в том, если она хочет помочь ему? — Я не люблю смотреть, когда кто-то страдает.
— Даже такой монстр, как я? — язвительно поинтересовался Марк, но прежде чем Шэрон успела ответить, буркнул: — Если хочешь…
Нерешительно подняв руку, она коснулась его мускулистой спины. У Марка Уэйда было прекрасное, покрытое бронзовым загаром тело и черные, густые, вьющиеся волосы, в которые ей сейчас же захотелось запустить пальцы…
— Ну, чего ты ждешь? — спросил Марк с некоторым нетерпением.
Отогнав предательские мысли, Шэрон приступила к массажу со старательностью и умением, на которые только была способна.
— Будет лучше, если ты ляжешь, — предложила она, найдя, что работать, согнувшись, крайне неудобно.
Подчинившись, он лег, подложив под голову мускулистые обнаженные руки.
— Так-то лучше, — сказала Шэрон, чувствуя, как начинают расслабляться его напряженные мышцы.
— Ты даже не представляешь себе — насколько. — Марк удовлетворенно вздохнул. — Однако не всегда же под рукой оказывается личный массажист. Обычно приходится мириться с болью. Учиться жить с ней.
— И как давно это у тебя?
— Месяцев семнадцать-восемнадцать, — хмыкнув, ответил он.
— Восемнадцать?.. — Шэрон остановилась. Так, значит, он мучился от боли, еще когда они жили вместе. И ни разу не сказал ей, не пожаловался…
— Это наступает лишь в очень напряженных ситуациях.
Как сейчас! — подумала она.
— Никак не могу забыть, — шепотом сказала Шэрон, глядя на гладкое, загорелое тело под своими пальцами. — Как он рос. Как в первый раз назвал меня мамой. Его первый шаг…
— К несчастью, я не был столь удачлив, — хрипло произнес Марк. — Полагаю, тебе ни разу даже не пришло в голову, что твое бегство многого лишило меня?
Внезапно Марк повернулся и схватил ее за руку.
— Отпусти меня! — Шэрон попыталась освободиться.
— Но почему? В чем дело? Разве тебе недостаточно того, что ты лишила меня сына, даже не подумав о моих чувствах?
И прежде чем она что-либо сообразила, Марк опрокинул ее на постель, навалившись сверху всем телом, так что трудно стало дышать. Ощущая свою полную беспомощность, Шэрон даже застонала: ему просто хотелось наказать ее за исчезновение Бобби! Боже мой, разве она заслуживает это?
— Поэтому ты и разгуливаешь по дому полуголым? — обвиняющим тоном произнесла Шэрон, сверкая зелеными глазами и прекрасно понимая всю несуразность замечания, — Марк был действительно не одет, но ведь он находился в своей спальне! — Улучшится ли твое самочувствие, если ты возьмешь меня против моей воли?
— Взять тебя?.. — Его лицо исказилось. — Дать тебе реальный повод ненавидеть меня? Полагаешь, мне легко простить тебе все пережитые унижения и тревоги? — Интересно, какие тревоги и унижения он имеет в виду, подумала Шэрон, может быть то, что она забрала сына с собой? — Извини, дорогая, но я вовсе не собирался заниматься с тобой любовью, как бы нам обоим этого ни хотелось!
Неожиданно отказ обидел Шэрон еще больше, чем предполагаемое насилие.
— Если это может успокоить твои беспочвенные подозрения, поясню: когда ты вошла, я как раз собирался одеться.
Звук открываемого ящика подтвердил его слова.
Конечно! Ведь спальня принадлежит ему, напомнила себе Шэрон, приподнимаясь на локте. Посторонняя здесь — она!
— Марк…
Он остановился на пути к двери с перекинутой через плечо чистой рубашкой. Сколько раз Шэрон наблюдала его в такой позе — на пути в душ, после возвращения домой с работы, перед вечерним выходом в город, после незабываемых ночей любви…
— В чем дело? — безразличным тоном спросил он.
У Шэрон перехватило дыхание. Что она могла ему сказать? Я тебя ненавижу? Или нет, я тебя…
И это после всех клятв, которые она дала сама себе за последний год: начать жизнь сначала и никогда больше не связываться с мужчинами! Неужели жизнь ничему не научила ее — хотя бы на примере матери?
— Ничего…
Шэрон пошла на попятный, подчиняясь инстинкту самосохранения. Ведь что бы ни произошло, что бы ни сделал Марк, это не меняет того факта, что ее муж изменил ей с Джулией Блакстер! Она не знала, по-прежнему ли продолжаются их отношения, да это было и не важно — возврата к прошлому нет!
— Ничего особенного, — вновь пробормотала Шэрон.
Марк помедлил, как бы ожидая чего-то, но потом, пожав плечами, вышел из спальни.
Каким образом ей удалось пережить следующие два дня, Шэрон не знала.
Поскольку с требованием о выкупе так к ним никто и не обратился, происшедшее решили предать гласности: последовали объявления по телевизору и по радио. Теперь их повсюду преследовали жадные до информации журналисты. Какие чувства она испытывает? Что, по их мнению, случилось с Бобби? Не нанимал ли мистер Уэйд за последнюю пару лет кого-нибудь, кто впоследствии был уволен и мог бы пожелать отомстить? Не отдалились ли они друг от друга после похищения сына?
Марк, казалось, относился к надоедливым представителям прессы довольно терпимо — до тех пор, пока не был задан этот последний, самый интимный, вопрос. Они как раз направлялись к Габби Брэм, намереваясь в который раз обсудить с ней все подробности исчезновения ребенка. Как будто именно в этот раз она могла поведать им нечто такое, что дало бы ключ к разгадке. Шэрон показалось, что Марк собьет репортера с ног.
— Он всего лишь делает свою работу, — как ни странно, попыталась защитить молодого человека Шэрон, когда они сели в машину.
— И ты полагаешь, что это включает и вмешательство в личную жизнь членов моей семьи? — резко спросил он, захлопывая дверцу.
Итак, несмотря на историю с Джулией — неважно, кончился ли их роман или нет, — Марк хочет, пока это возможно, скрыть, что они живут врозь. Должно быть, решила Шэрон, он воспринимает их разрыв как одну из неудач в своей жизни, а Марк Уэйд никогда не причислял себя к разряду неудачников!
Сообщение о похищении наследника главы корпорации Уэйда появилось почти во всех газетах, в новостях теле- и радиоканалов. Стали поступать многочисленные выражения сочувствия от коллег и людей, которых Шэрон когда-то считала своими друзьями. Правда, они совершенно забыли о ней после ее отъезда в Канаду… Прочитав одно или два послания, она перестала вскрывать их — избитые, тщательно взвешенные и неискренние фразы только растравляли ее рану.
Как-то, убедив себя в том, что должна что-то делать с заказом Хартов, Шэрон заехала к себе на квартиру и обнаружила на автоответчике сообщение от Джека Виршема.
Она перезвонила ему, и голос Джека показался ей несколько неуверенным. Поняв, что Шэрон вовсе не собирается плакаться ему в жилетку, а хочет просто обсудить ситуацию с заказом, Виршем несколько повеселел.
— Ты должен заняться Хартами вместо меня. Сейчас я не в состоянии работать в полную силу, — честно призналась Шэрон и, боясь услышать очередную порцию соболезнований, торопливо добавила: — Если я тебе зачем-то понадоблюсь, можешь найти меня по этому телефону. — Продиктовав номер Марка, она повесила трубку.
По почте ничего важного не поступило. Марк каждый день сам проверял, не пришло ли на его или ее имя какое-либо сообщение, способное пролить свет на местопребывание ребенка. Оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что о Бобби, по крайней мере, заботятся.