— Но он так стесняется посторонних! — пробормотала Шэрон вслух. — Ему будет плохо с любым человеком. С любым, кроме меня, Марка или Габби. И, разумеется, Саманты.
Вспомнив о сестре, Шэрон сообразила, что уже почти неделю не была в ее доме, хотя обещала время от времени заходить туда и поливать цветы. Впрочем, что в этом удивительного, если вся ее жизнь пошла под откос!..
Собрав всю свою волю, Шэрон все-таки отправилась к сестре и, найдя все в порядке, полила многочисленные цветы и вытащила из ящика почту.
Ее было не слишком много — пара рекламных проспектов, листочек, весьма напоминающий счет, и яркая открытка с изображением красивого пейзажа. Машинально перевернув се и бросив взгляд на знакомую подпись, Шэрон вдруг вспомнила, что это не ее дом, следовательно, послание адресовано не ей, и быстро положила открытку на телефонный столик.
Поднявшись наверх, она включила свет в спальне, чтобы дом выглядел обитаемым. Странно, но она готова была поклясться, что уже делала это в прошлый раз!
Шэрон не имела никаких известий от Саманты со дня отлета той к Ричарду, да и не очень рассчитывала на них. Ведь бывало и раньше: когда чета Крейгов уезжала куда-нибудь, то изолировалась от всего мира, пренебрегая газетами, радио и телевидением. Поэтому они вряд ли в курсе случившейся трагедии и сейчас.
Господи, только бы у Саманты все было хорошо! Только бы ее примирение с Ричардом состоялось! После крушения брака нервы младшей сестры и так были на пределе, поэтому Шэрон боялась даже думать о том, какой будет реакция Саманты, если все опять рухнет!
Как только Шэрон переступила порог дома, Марк вышел из кабинета навстречу ей, и при одном взгляде на мужа она похолодела.
— Какие-нибудь новости? — Страх и надежда звучали в ее голосе.
Марк отрицательно покачал головой.
— Где ты была? — спросил он, следуя за ней в гостиную. — Навещала своего дружка?
Бросив сумку рядом с огромным мраморным камином, Шэрон резко обернулась.
— Если уж тебе так хочется знать, я была на своей квартире, а потом у Саманты, — огрызнулась она и не смогла удержаться от искушения добавить: — Судишь обо мне по своим меркам? Не веришь — смотри! — Открыв огромную сумку, набитую набросками и образчиками тканей, Шэрон опустилась на диван.
— Собираешься работать?
— Неужели ты действительно думаешь, что я сейчас в состоянии работать? В такое время? — воскликнула Шэрон.
Лицо Марка смягчилось.
— Что ж, наконец нашлось что-то, оказавшееся для тебя важнее работы. Тогда зачем тебе звонил Виршем? Уже соскучился?
— Он звонил? — нахмурилась Шэрон. — Что-нибудь передал?
— А как ты сама думаешь? — ядовито осведомился Марк. — Вряд ли он пожелал бы передать тебе свой поцелуй через мужа.
Сердце Шэрон ёкнуло.
— Надеюсь, ты не…
— Не сказал ли я чего-нибудь лишнего? — Марк расхохотался.
— Он просил, чтобы я ему перезвонила? — совсем не к месту спросила она и, не дождавшись ответа, прошла в кабинет.
Набирая номер Джека, Шэрон чувствовала за своей спиной присутствие мужа, но решила вести себя как ни в чем не бывало.
— Это был он? Могучий и всесильный король корпорации? — спросил Джек первым делом. Он догадался, что Шэрон вновь живет в доме мужа, хотя приличия не позволяли ему спросить, надолго ли это. — Твой муж несомненно знает толк в обхождении! Впечатляет, не правда ли? Дело даже не в словах, а в самом тоне. — И Шэрон услышала, как Джек восхищенно присвистнул.
— Может быть, заберешь эскизы и образцы? — устало предложила она. — Или пришлешь за ними кого-нибудь?
— Лучше пришлю, — быстро ответил Джек, то ли смущенный неопределенностью своего положения, то ли не желая встречаться с Уэйдом.
Вероятно, и то, и другое, подумала Шэрон, кладя трубку.
— Удовлетворен? — бросила она, пытаясь пройти в дверь.
— Отнюдь нет! — Марк стоял в дверном проеме, не пропуская ее. — Сегодня вечером мне надо будет уйти. Деловой ужин, — вдруг начал он. — Наша корпорация ведет переговоры с одной европейской фирмой. Возможно, мы примем участие в их проекте. Джон Саттон, их глава, весь этот месяц провел в Нью-Йорке, но завтра улетает домой. И перед тем как я приму окончательное решение, нам надо переговорить еще раз. Я рассчитывал, что Майкл Форд, наш новый финансовый директор, займется проектом до окончания всего этого… — На мгновение маска безразличия как будто сползла с его невозмутимого лица. — Ну, ты знаешь…
Да, она знала! Когда дело касалось Бобби, Уэйд вовсе не был бесчувственным.
— Но дело в том, что мне до сих пор так и не удалось основательно проинструктировать Майкла. Кроме того, Саттон вообще хочет обсудить это дело только со мной. — Уэйд снова превратился в жесткого, не упускающего своей выгоды бизнесмена. — Если я не пойду, мы можем потерять контракт. Майкл тоже будет… с женой, потому что Джон Саттон любит общество. Я знаю, что прошу слишком многого, но мне бы хотелось, чтобы ты пошла со мной…
Только и всего?!
— Я не могу! — Шэрон посмотрела на мужа с болезненным недоумением. — Не могу вести светскую беседу в то время, как мой ребенок… находится неизвестно где! Не мо-гу! — истерично прокричала она.
Марк устало опустил голову.
— Поверь, я сам бы не пошел, не будь это совершенно необходимо, — сказал он с тяжелым вздохом. — Но дело обстоит именно так! Кроме того, я чувствую, что вечер на людях принесет тебе пользу, нам обоим… Делать хоть что-нибудь все-таки лучше, чем сидеть в ожидании телефонного звонка. Я не могу оставить тебя одну, ты совсем изведешься! А Тори сегодня сидит с внуком. — И, видя, что Шэрон отрицательно качнула головой, прошептал: — Прошу тебя, пожалуйста…
Он знал, как ее уговорить!
— Что я должна надеть?
Не проскользнула ли в его глазах тень торжества? Или это была благодарность?
— Что-нибудь не слишком официальное, — ответил он, наконец освобождая ей проход.
Выбирать, к счастью, было из чего. Год назад, уходя, Шэрон забрала с собой только самое необходимое и оставила здесь почти весь гардероб. Открыв один из высоких белых шкафов, она взяла первую попавшуюся на глаза вещь.
Это было легкое шелковое синее платье и серебристый пиджак. Что и требовалось — элегантно и без излишнего официоза.
Увлекшись, Шэрон порылась в шкатулке для драгоценностей итальянской работы, подаренной Марком в день ее двадцатичетырехлетия. Шкатулка по-прежнему стояла на туалетном столике. Выбор был недолгим. Она остановилась на серебряных серьгах и броши, изображавшей длиннохвостую птицу, — еще один подарок мужа, сделанный во время их свадебного путешествия на Гавайские острова…
Марк в ванной завязывал перед зеркалом галстук.
— Так подойдет?
Повернувшись, он долгим взглядом окинул безупречные черты ее лица с минимумом косметики, огненно-рыжий водопад распущенных волос и элегантный туалет. Ему, казалось, не хватало слов.
— Ты… очень красива, — наконец вымолвил Марк.
Он и сам выглядел неплохо. Черные волосы были аккуратно причесаны, белоснежная сорочка заправлена в темные, прекрасно пошитые брюки, выгодно подчеркивавшие тонкую талию и узкие бедра.
— А ты порезался, — заметила Шэрон, довольная тем, что может отвлечь его внимание от своей персоны.
— Да? — Он озабоченно провел ладонью по подбородку.
— И на рубашке тоже кровь, — добавила она.
— Где? — Марк нагнул голову, пытаясь рассмотреть пятно.
— Чуть ниже воротника. — Нетвердой рукой Шэрон коснулась его груди. — Вот здесь.
Увидев пятно в зеркале, он чертыхнулся.
— Принести тебе чистую?
— Нет, — ответил он, — у нас нет времени.
— Я могу попробовать оттереть, — предложила Шэрон.
— А получится? — с надеждой спросил он.
— Без гарантии!
Выйдя, она вскоре вернулась с чистым косметическим тампоном и смочила его в холодной воде.
— Обычно ты не бываешь столь неосторожным, — заметила она просто для того, чтобы что-нибудь сказать, и занялась пятном. — Тебе нужно научиться пользоваться электрической бритвой.
— Может быть, — ответил Марк со странной чувственной улыбкой.
Покраснев, Шэрон тут же вспомнила, как однажды сказала ему, что предпочитает мужчин, пользующихся станком с лезвиями, это, по ее словам, добавляло им мужественности. И вскоре поплатилась за это, зайдя в ванную комнату, когда муж брился. Марк тогда втащил ее обратно в спальню и занялся с ней любовью, поцелуями размазывая мыльную пену по ее телу…
— Ты не хочешь сменить пластинку? — попросила Шэрон, не отрывая глаз от мокрого подтека на рубашке.
— Тебе не нравится? — вкрадчиво поинтересовался он, пожалуй, даже слишком вкрадчиво.
— Скажем так: я бы вряд ли выбрала ее.
— А раньше, по-моему, ты любила Бернстайна. — В следующую минуту она почувствовала его руку на своей. — Помню, когда ты услышала эту мелодию в первый раз, она потрясла тебя до слез.
— Так то в первый раз! — Шэрон освободилась, впрочем, без особого труда. — Ну вот, — добавила она дрожащим голосом. — Никто никогда и не догадается, что здесь что-то было. — И, повернувшись, вышла из ванной.
5
Отель, в котором должна была состояться встреча, представлял собой солидное светло-желтое здание в колониальном стиле, с ухоженным газоном перед входом. Вполне подходящее, чтобы принимать здесь богатых англичан, цинично подумала Шэрон.
Джон Саттон, уже седеющий, но не потерявший спортивную форму мужчина лет пятидесяти, прибыл с женой, миниатюрной симпатичной блондинкой. Следом за ними подъехали Майкл и Кортни Форд. Все они присоединились к Марку и Шэрон в элегантном небольшом зале, где уже был сервирован стол, а в углу располагался бар с напитками. Гости, разумеется, знали о Бобби, об этом теперь знали все.
— Думаю, что говорю от имени всех присутствующих, выражая соболезнование по поводу постигшего вас несчастья, Шэрон, и весьма ценю ваше мужество. Спасибо за то, что пришли сегодня вместе с мужем. — Эту преисполненную почтения речь англичанин произнес сразу же после того, как были сделаны все необходимые представления и они уселись за длинный стол. — Анабелла и я — и, уверен, каждый сотрудник моей компании в Европе — хотели бы выразить самые искренние надежды на то, что все разрешится с наименьшими потерями для вас.
А что еще он способен был сказать? — с болью в сердце подумала Шэрон. Никто даже с уверенностью не мог утверждать, жив ли Бобби или нет.
Однако ужин прошел бы вполне спокойно, если бы через несколько минут после короткой речи мистера Саттона не появилась Джулия Блакстер. Как всегда, уверенная в себе, она роскошно выглядела в кофейного цвета шелковом брючном костюме, прекрасно гармонировавшем со светлыми, эффектно подстриженными волосами. На ней было жемчужное ожерелье и такие же серьги. Очевидно, жемчуг был искусственно выращенный, как и сама его владелица, отметила про себя Шэрон. Ухоженная, практичная, само воплощение изящества, которого так не хватало ей самой! Возможно, это приходит с годами, размышляла она без всякого злорадства. Джулия была лишь на год или два моложе Марка.
Сидя рядом с мужем, Шэрон вся внутренне напряглась, когда, предварительно пожав руку англичанину, Джулия заняла свободное место по другую сторону от Уэйда. Ее даже не надо было представлять Джону Саттону. Как коммерческий директор корпорации она, без сомнения, встречалась с ним раньше.