— Но ничего ведь не случилось. — Джереми накрыл ее руку своей. — Я только немного проморозился, и все.
— Может быть, еще не все, — сказала Саманта и вскочила. — Не нравится мне твое лицо. Я сейчас дам тебе градусник.
— Мне и самому оно не очень нравится, — грустно произнес Джереми. — Градусник вряд ли сделает мой нос короче, а глаза выразительнее…
— Не говори глупостей, — засмеялась Саманта. — У тебя замечательный нос. А глаза еще лучше. А не нравится мне твой румянец. Какой-то он слишком яркий, неестественный. И глаза какие-то…
— Сумасшедшие?
— Что-то вроде того.
Температура оказалась нормальной, и Саманта успокоилась.
— Пойду поищу тебе какую-нибудь одежду, — сказала она. — А эту нужно развесить. А потом приготовлю ужин. Я как раз собиралась. А ты лежи тут и грейся. А лучше поспи.
11
Джереми закрыл глаза, как он думал, на несколько секунд, а проснулся через два часа. С кухни доносились аппетитные запахи, возле дивана на стуле лежали джинсы и рубашка вполне подходящего размера. Он потянулся, с удовольствием пошевелил совершенно отогревшимися пальцами рук и ног и быстро оделся.
Когда он появился на кухне, Саманта издала радостный возглас.
— О! Уже встал? Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — ответил Джереми. — Никогда еще так хорошо себя не чувствовал. Просто как новорожденный младенец.
— И такой же голодный? — со смехом произнесла Саманта. — Может, тебе молочка дать?
— Честно говоря, я бы съел что-нибудь более существенное. Гораздо более существенное.
— Тогда садись. Все уже готово.
— Нет, лучше ты садись. А я за тобой поухаживаю. Тебе и так пришлось сегодня со мной понянчиться…
— Ну, если ты действительно так хорошо себя чувствуешь… тогда, пожалуйста.
Джереми разложил по тарелкам приготовленное Самантой рагу, нарезал хлеб, достал из холодильника салат и ветчину и вскипятил чайник.
Во время еды они почти не разговаривали, так как оба основательно проголодались. За чаем Саманта спросила:
— Ты мне уже рассказал, как ты здесь очутился, но не объяснил почему…
— Ты хочешь знать, чего это я сюда приперся? — с усмешкой спросил Джереми.
Он уже вспомнил о том, что ему предстоит нелегкое объяснение с Самантой, но хотел пока отложить его. Похоже, не получается… Ну что ж, путь будет, что будет. Хватит прятать голову в песок, он же не страус. Но начинать надо как-то постепенно, не заявлять же все сразу в лоб…
— В прошлый раз ты приезжал по заданию своего журнала, — продолжила Саманта. — Это понятно, Ледовый фестиваль — действительно грандиозное событие. Но, по-моему, в Гроссвиле в ближайшее время не ожидается абсолютно ничего интересного.
— Кое-что интересное здесь все же есть, — сказал Джереми, кладя сахар в свою чашку с чаем.
— И что же это?
— Это ты, — просто сказал он.
— То есть ты хочешь сказать, что приехал ко мне в гости?
— Ты не рада?
— Нет, наоборот, я очень рада. Просто это так неожиданно… От Флориды до нас больше тысячи миль.
— Это не слишком далеко для того, чтобы тебя увидеть. — Джереми вдруг почувствовал ужасную робость и неловкость от того, что собирался сказать.
— Ты говоришь странные вещи…
Саманте, похоже, тоже передалось его волнение. Интересно, что он имеет в виду? Неужели он сейчас скажет… А что скажет ему она? У нее было состояние, близкое к панике.
— Эмили мне сказала, что она… — Джереми запнулся. — Что ты все знаешь.
Саманта кивнула.
— Конечно, это глупо, и ты, наверное… — Он замолчал и сделал глоток из своей кружки. — В общем, я все равно набрался наглости и приехал.
Джереми не смотрел на Саманту, но он каждой клеточкой своего тела ощущал ее присутствие.
— Я собиралась после урагана поехать во Флориду, — сказала Саманта.
— Хочешь вернуться? — спросил Джереми.
— Я хотела… посмотреть на тебя.
— Посмотреть… на меня? По-моему, со времени нашей последней встречи я ничуть не изменился. Разве что немного постарел, — попробовал пошутить Джереми.
— Зато я изменилась.
Он наконец, решился поднять на нее глаза.
— Каждый раз, когда я тебя вижу, — сказал он, — я вижу, что ты стала еще красивее. Что у твоей красоты появился какой-то новый оттенок. В прошлый раз это была детская беззаботность, ты выглядела совсем девчонкой. Такой милой с этой твоей косичкой и веселой улыбкой. Сейчас я вижу оттенок грусти на твоем лице. Мне больно это видеть.
— Наверное, я повзрослела, — сказала Саманта. — Это всегда немного грустно.
— Не грусти. — Джереми улыбнулся.
— Я в последнее время много думала, — тихо продолжила Саманта. — О тебе, — добавила она еле слышно и замолчала.
— Обо мне? — Джереми развернулся всем телом к Саманте. Теперь он смотрел на нее не сбоку, украдкой, а прямо. — Наверное, ты думала: ах, этот старый осел Джереми…
Она невольно улыбнулась.
— Ну, не совсем так.
— Странное ощущение, — пробормотал он.
— Какое?
— Я всю жизнь — вернее, с того момента, как тебя увидел, — изо всех сил скрывал свои чувства. А теперь… Теперь моя тайна раскрыта. И, как ни странно, мне даже стало легче. Я знаю, что ты пошлешь меня… куда подальше. И это произойдет в течение ближайших минут, потому что я чувствую, что разговор идет к этому. И если ты не сделала этого сразу, то только из христианского милосердия, ведь я был такой замерзший и жалкий, как брошенный щенок.
— Ты был как Санта-Клаус, против которого взбунтовались его олени, выбросили в сугроб и оставили там замерзать. У тебя на усах были сосульки.
— У меня нет усов! — возмутился Джереми.
— Тогда были, — произнесла Саманта с улыбкой.
— Так вот, я хотел сказать… Я хотел это сказать, глядя тебе в глаза: я люблю тебя.
Голос Джереми еле заметно дрогнул, но он не отвел взгляда от Саманты. Это пришлось сделать ей.
— Я люблю тебя так сильно… что думаю о тебе днем и ночью, вот уже много лет. Ты мое наваждение. Ты — смысл моей жизни. Даже если ты никогда не ответишь мне взаимностью, а я понимаю, что это самое вероятное развитие моего сценария… для меня это ничего не изменит. Я все равно буду любить тебя, так уж я устроен. Ты не волнуйся, я не собираюсь все время мозолить тебе глаза…
— Джереми, — почти прошептала Саманта и приложила палец к губам. — Подожди. Ты меня не дослушал.
— Извини, я думал… Я просто должен был это сказать.
— Я тоже должна тебе кое-что сказать.
После этих слов Саманты Джереми как-то сразу поник, его плечи опустились, взгляд потускнел… Теперь он смотрел в пол, а не на Саманту.
— Так вот, я говорила, что собиралась поехать во Флориду. И что думала о тебе. Очень часто… почти все время… — теперь уже Саманта запиналась и неровно дышала.
Она поднесла руки к голове и потерла виски. Потом крепко сцепила пальцы и опустила их на колени.
— Сначала я очень удивилась, когда Эмили сказала мне, что ты… что ты сходишь по мне с ума. Это ее слова. — Саманта нервно улыбнулась. — Я даже не поверила ей сначала. Но потом, когда начала думать, вспоминать… Я поняла, что она говорит правду. И как только я ничего не замечала!
— Я старался, — пробормотал Джереми.
— Это же было так очевидно, — продолжила Саманта. — Ты… с тобой всегда было легко и весело, ты приходил на помощь в трудную минуту, исчезал, когда я… увлекалась кем-то другим. Потом появлялся снова, чтобы меня утешить и развеселить. Ты всегда был… самым-самым лучшим другом. А я была… дурой.
— Что?
— Я сказала, что я была дурой, — внятно повторила Саманта. — Потому что только слепая дура, полностью зацикленная на себе, могла ничего не замечать. И нужно было особенно отличиться полным отсутствием всякого соображения, чтобы ничего не понять тогда, в Новый год.
— Саманта, я… — начал Джереми.
— Потом ты уехал, — перебила она его. — А я… почему-то все время тебя вспоминала. И даже начала по тебе скучать. Потом позвонила Эмили…
— И… что? — робко спросил Джереми.
— Не знаю, — ответила Саманта. — Я, правда, ничего не знаю. Я думала, что увижу тебя и все пойму.
— Не получилось?
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Когда ты ввалился, весь белый, замерзший, да еще и так неожиданно, я и думать забыла о каких-то там своих чувствах. Я просто очень за тебя испугалась. Ты же мог отморозить ноги, руки или серьезно заболеть от переохлаждения… Холод — это очень опасно, тем более что ты не привык.
Саманта замолчала. Она нервно теребила застежку своего мехового жилета.
— Со мной все в полном порядке, — сказал Джереми. — Благодаря твоим стараниям. Я здоров и отогрет. И мне бы очень хотелось, чтобы ты… улыбнулась. Просто улыбнулась мне, как старому другу. Ведь, несмотря ни на что, я по-прежнему твой лучший друг…
Саманта взглянула на него. Он увидел, что она прикусила губу, а глаза ее наполнились слезами.
— Саманта, что с тобой? — встревожился он. — Это все я виноват.
Она помотала головой. Джереми придвинул к ней поближе свой стул, но не решился взять ее за руку.
— Я не понимаю, что со мной творится, — еле слышно сказала Саманта. — Как будто что-то разрывается внутри, вот здесь. — Она приложила руку к груди. — Я, наверное, сейчас разревусь.
— Ну и пожалуйста, — разрешил Джереми. — Реви на здоровье, если тебе так хочется. Можешь даже выть в голос. Я сейчас платочки принесу и буду вытирать тебе слезы. Где у тебя платочки лежат, кстати?
Саманта улыбнулась, хотя глаза ее еще блестели от слез.
— Я, кажется, передумала плакать, — пробормотала она.
— Ну и правильно.
— Джереми, а вдруг я тоже… люблю тебя? — произнесла Саманта, с трудом выговаривая слова.
Джереми несколько секунд смотрел на нее растерянно, ошарашенный таким неожиданным заявлением.
— Я был бы счастлив, — прошептал он.
— Я никогда ничего похожего не чувствовала, — сказала Саманта. — То мне хочется плакать, то смеяться, то… поцеловать тебя…
Джереми взял ее за руку.
— Давай я пока буду держать тебя за руку, а ты подумаешь, чего тебе больше хочется: поцеловать меня или поплакать надо мной. Мне бы не хотелось… воспользоваться твоей минутной слабостью.
— Да. — Саманта кивнула. — Сначала мне самой нужно разобраться в своих новых чувствах к тебе.
— А когда ты разберешься, ты мне скажешь? — спросил Джереми.
— Скажу.
Они сидели несколько минут, молча держась за руки. Потом Джереми неожиданно обхватил Саманту, поднял ее на руки и отнес в гостиную. Там он усадил ее на диван, поближе к камину.
— По-моему, ты замерзла, — пробормотал он.
— Нет, — отрицательно помотала головой Саманта.
— Ты дрожишь.
— Да? Я как-то не замечала.
Джереми сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Она прижалась к нему, и дрожь ее немного утихла.
— Джереми, — тихо сказала Саманта. — Слышишь, как бушует буря?
За окном слышались громкие завывания ветра, потоки мелкого колючего снега то и дело обрушивались на крышу и бились о стекла.
— Честно говоря, я совсем забыл о буре. Я слышу, как громко бьется мое сердце, оттого что ты рядом.
Он обнял ее еще крепче. Саманта закрыла глаза и уткнулась лицом в его плечо. Джереми сам не заметил, как его рука начала осторожно гладить волосы Саманты.