Вы видели ее сердце? Оно стало как булыжник и совершенно утратило эластичность. Она вряд ли прожила бы еще сутки. Ей чертовски повезло, что у нас вовремя появился донор.
Донор… донор, без лица… без имени, без прошлого, просто донор; анонимное сердце в теле с лицом Мари. Все это еще трудно поддавалось восприятию. Даже после операции, за которой они наблюдали в течение четырех часов. Мел взглянула на часы и удивилась, что шел уже седьмой час, а посмотрев в окно, увидела, что солнце уже встало. Ночь прошла, и Мари жива.
– Вы, должно быть, смертельно устали. – Он внимательно посмотрел на нее и заметил темные круги под глазами – Просто стоять и наблюдать намного тяжелее, чем работать.
– Сомневаюсь в этом. – Она непроизвольно зевнула и подумала, как будет чувствовать себя Мари, когда проснется. Это – самое худшее. И Мелани не завидовала ей. Теперь ей через многое придется пройти, возможно, это будет тяжелее, чем все, что было прежде. Ей придется глотать лекарства, бороться с отторжением и инфекциями, и она будет испытывать боль после операции. Мел чуть не вздрогнула при этой мысли, и Питер, заметив, как она побледнела, без лишних слов усадил ее на ближайший стул. Он часто видел подобные симптомы и понял раньше, чем это осознала Мел, что она вот‑вот потеряет сознание. Он осторожно наклонил ее голову к коленям своими сильными руками, и Мел так удивилась, что лишилась дара речи.
– Сделайте медленный глубокий вдох и выдох через рот.
Она собралась сказать ему нечто дерзкое, но вдруг почувствовала ужасную слабость и не могла произнести ни слова, а когда пришла в себя, с удивлением взглянула на него.
– Я даже не поняла, что теряю сознание.
– Возможно, мой друг, но минуту назад вы как‑то мило позеленели. Вам следует что‑нибудь перекусить и отправиться в гостиницу спать. – Но затем он вспомнил, что она уже выписалась из гостиницы, и ему в голову пришла мысль:
– Почему бы вам не отправиться ко мне домой? Миссис Хан может устроить вас в комнате для гостей, а дети даже не узнают, что вы там. – Он взглянул на часы: время приближалось к семи. – Я позвоню ей.
– Нет, не надо. Я могу поехать в гостиницу.
– Это глупо. Зачем тратить усилия, когда вы можете выспаться у меня дома? Вас весь день никто не побеспокоит.
Это было великодушное предложение, но Мел сомневалась, стоит ли ей соглашаться. Однако, поднявшись; она почувствовала такую усталость, что была не в силах возражать или звонить в гостиницу, чтобы заказать номер. И когда Питер подошел к посту и снял телефонную трубку, она села и стала следить за ним, как изможденный ребенок. Он вернулся к ней и выглядел таким же бодрым, как и вчера утром, хотя он тоже не спал всю ночь, но он, казалось, привык к этому, к тому же находился в приподнятом настроении после удачной операции.
– Она будет ждать вашего приезда. Дети встанут не раньше восьми, кроме Марка, который уже ушел. – Питер обернулся и что‑то быстро сказал медсестре, затем обратился к Мел:
– С Мари все в порядке.
Я провожу вас вниз и сам усажу в такси, потом вернусь сюда и загляну к ней.
– Ну что вы, не стоит… это глупо… – Она не узнавала себя. Ей доводилось вести репортажи о массовых убийствах, и вдруг сейчас все ее тело обмякло, и она была признательна Питеру, когда он повел ее вниз. – Наверное, я старею. – Она печально улыбнулась, пока они ждали такси. – Странно, что я так устала.
– Вы просто расслабились. Иногда такое случается и с нами. Я пока еще держусь.
– Что вы будете делать?
– Постараюсь поспать несколько часов, если это удастся. Вчера вечером после звонка вам я позвонил секретарше, чтобы она отменила прием пациентов.
Утром меня в больнице подменит кто‑нибудь из моих коллег, а я сделаю обход во второй половине дня. – Но она знала, что он тоже валится с ног, хотя и не подает виду. Питер казался таким же энергичным и оживленным, как несколько часов назад. Он нежно взглянул на нее, усаживая в такси. – Когда вы улетаете в Нью‑Йорк?
– Я должна вернуться сегодня ночью. Мне не разрешат остаться еще на день.
Он кивнул, радуясь, что поймал ее вчера вечером.
– В любом случае вам тут больше нечего снимать, Мел. Теперь мы будем наблюдать за ней, подбирать необходимые дозы лекарств. Все самое интересное вы видели сегодня ночью.
Она вновь посмотрела ему в глаза:
– Спасибо, что разрешили нам присутствовать на операции.
– Мне было приятно, что вы рядом. Теперь поезжайте и поспите.
Он назвал водителю свой адрес и закрыл дверцу, и такси исчезло в потоке машин Лос‑Анджелеса и направилось в сторону Бел‑Эра. Глядя вслед, он вдруг обрадовался, что она еще здесь и что через несколько часов он снова увидит ее. Он, как и Мел, был в некотором замешательстве от своих чувств. Но что‑то он испытывал по отношению к ней. Это уж точно.
Глава 9
Миссис Хан уже поджидала ее, стоя у окна на Бед‑Эре, и, сухо поздоровавшись, повела наверх в комнату для гостей. Мел поблагодарила ее и огляделась, умирая от голода и усталости, мечтая о горячей ванне, но слишком утомленная, не в силах что‑либо делать. Она уронила портфель и сумку возле постели, подумав, найдет ли свой чемодан в Нью‑Йорке, но в данный момент ее это не очень‑то волновало. Она прилегла на кровать полностью одетой и стала уже засыпать, думая о Питере и о Мари, когда услышала тихий стук в дверь. Она с удивлением повернулась и с трудом приоткрыла глаза.
– Да?
Вошла миссис Хан с маленьким плетеным подносом.
– Доктор сказал, что вы должны поесть.
Она почувствовала себя в роли его пациентки, взглянув на тарелку с дымящейся яичницей и поджаренным хлебом и на чашку с горячим шоколадом, запах которого еще с порога донесся до нее.
– Я не принесла вам кофе, чтобы вы могли заснуть.
– Большое спасибо. – Мел смутилась, что ей прислуживают, но еда показалась ей восхитительной, и она села на край постели в мятом жакете и юбке, с растрепанными волосами. Не сказав больше ни слова, миссис Хан поставила поднос на маленький столик возле кровати и снова вышла из комнаты.
У Мел внезапно прорезался волчий аппетит, и она с жадностью набросилась на яичницу с хлебом. В это время наверху послышались тихие шаги, и она подумала, что это Мэтью или Пам собираются в школу.
Но у нее не было сил подняться наверх и поздороваться с ними. Она выпила горячий шоколад с остатками хлеба и снова легла, насытившаяся, измученная, довольная своей ночной работой, а когда проснулась, было уже три часа. Она с ужасом взглянула на часы, вскочила с постели, но вдруг осознала, что ей некуда идти. У нее мелькнула мысль, что подумает миссис Хан о том, что она проспала весь день, что в любую минуту дети вернутся домой. Они собирались в школу, когда она уснула. А затем, пройдясь по комнате, она забеспокоилась, как дела у Мари, ведь прошло уже семь часов. Мел увидела телефон на столе в другом конце комнаты и пошла к нему в чулках, глядя на свою измятую одежду. Она набрала номер больницы, попросила соединить ее с кардиологическим отделением, а затем с самим Питером, но женщина ответила, что не может позвать его к телефону, и Мелани подумала, что, может быть, он тоже спит.
– Я звоню, чтобы узнать о самочувствии Мари Дюпре, которой сделали пересадку сердца. – На другом конце молчали. – Это звонит Мелани Адамс.
Я была в операционной прошлой ночью. – Но больше ей ничего не надо было говорить. В больнице все знали, кто она такая и что она делала репортаж о Питере Галламе и Патти Лу Джонс.