И одна из новых шляпок – вдруг попаду на свадьбу? Заодно беру и дорожный
трик-трак – на случай, если заскучаю в поезде (и познакомлюсь с кем-нибудь, кто научит меня в него играть).
И «ангельскую сумочку» я тоже беру. А когда мельком вижу себя в зеркале, в ушах вдруг раздается голос Люка: «Надеюсь, сумка этого стоит,
Бекки».
Я замираю. Меня вдруг начинает подташнивать.
Еще немного – и я решу оставить сумку дома.
Но это же смешно. Разве я могу бросить без присмотра свое главное сокровище?
Вешаю сумочку на плечо и смотрюсь в зеркало, вспоминаю, в каком была восторге, когда впервые увидела ее. Это же не что-нибудь, а
«ангельская сумочка», с вызовом напоминаю я себе. Вещица, о которой мечтает чуть ли не весь мир. Из-за таких сумок вспыхивают драки.
Жаждущие лезут в списки всеми правдами и неправдами.
Но сумочка что-то потяжелела. Очень странно. Сумки ведь не тяжелеют сами по себе.
А, ясно. Там зарядное устройство для мобильника. Вот в чем дело.
Ну все, хватит. Выхожу. И сумку беру с собой.
Спускаюсь на первый этаж, выкатываю чемоданы на улицу. Очень кстати мимо едет свободное такси. Я поднимаю руку, и машина останавливается.
– Вокзал Юстон, пожалуйста, – говорю водителю срывающимся голосом. – Я еду мириться с сестрой, которую недавно нашла, а потом снова
потеряла.
На лице таксиста – ноль эмоций.
– Вас к самому зданию вокзала подвезти, дорогуша?
Ну вы только подумайте! Ни капли сострадания у этих таксистов.
Нигде ни одной пробки, улицы свободны, и мы подъезжаем к Юстону через десять минут. Ковыляя через весь зал и волоча за собой два чемодана,
я чувствую себя героиней старого черно-белого фильма. Не хватает только клубов пара, пронзительных паровозных свистков, и одета я должна
быть по-другому – в облегающий твидовый костюмчик и меховую горжетку. И поправлять круто завитые локоны.
– Один билет до Камбрии, будьте добры, – волнуясь, прошу я, просовывая в окошечко кассы пятидесятифунтовую купюру.
Вот сейчас незнакомец с элегантно-впалыми щеками должен пригласить меня на коктейль или вынуть из моего глаза соринку. Вместо этого
кассирша в оранжевой нейлоновой форме смотрит на меня как на идиотку.
– До Камбрии? А до какой станции?
Хм. А мне-то откуда знать? Есть ли станция в деревне, где живет Джесс?
Внезапно у меня перед глазами точно вспыхивает молния. Адрес на конверте…
– До Норт-Коггентуэйта. Пожалуйста, в оба конца. Но с открытой датой. – Я смело улыбаюсь кассирше. – Еду мириться с. сестрой, которую
недавно…
Женщина в окошке равнодушно перебивает меня:
– С вас двести семьдесят семь фунтов. Что? Сколько-сколько? Да за такие деньжищи можно в Париж слетать!
– Э-э… вот, пожалуйста, – и я протягиваю остатки денег, вырученных за те злосчастные часики от Тиффани.
– Девятая платформа. До отхода поезда – пять минут.
– Ясно. Спасибо.
Я начинаю торопливо пробиваться сквозь толпу к девятой платформе, но, когда впереди появляется гигантский поезд дальнего следования,
невольно замедляю шаг.
Живой поток обтекает меня со всех сторон, люди окликают друзей, обнимаются, тащат багаж, стучат в двери вагонов. А я не двигаюсь с места.
Сердце бьется, ладони, сжимающие ручки чемоданов, взмокли. До сих пор мне казалось, что идет увлекательная игра. Но сейчас выяснилось, что
все это – взаправду. Поверить не могу, что я решилась на такое.
Неужели я на самом деле еду за сотни миль в совершенно незнакомое место – только чтобы повидаться с сестрой, которая меня смертельно
ненавидит?
17
Уфф.
Господи. Наконец-то я на месте.
За пять часов поезд доставил меня в Кам-брию, а такси – в деревню, где живет Джесс. Я на севере!
Шагаю по главной улице Скалли. Как здесь живописно! Точь-в-точь как рассказывал Гэ-ри, всюду каменные заборчики и все такое. По обе стороны
улицы стоят старинные каменные дома под черепичными крышами, а за домами виднеются высокие холмы, на которых овцы щиплют травку. И над всем
этим возвышается один огромный холмище, больше похожий на гору.
Проходя мимо шикарного коттеджа, я замечаю, как дергается занавеска: кто-то подглядывает за мной. Наверное, я и впрямь заметная фигура, да
еще с этими чемоданами, красным и зеленым. Колесики чемоданов грохочут по мостовой, картонка со шляпой подскакивает на каждом шагу. Проходя
мимо скамьи, на которой сидят две пожилые дамы в ситцевых платьях и вязаных кофточках, ловлю их подозрительные взгляды. Одна из старушек
тычет пальцем в мои розовые замшевые туфельки. Дружески улыбаюсь им и уже собираюсь объяснить, что туфли купила в «Барниз», как старушки
вдруг подхватываются и, шаркая ногами, спешат прочь, то и дело оглядываясь на меня. Делаю еще несколько шагов по улице и останавливаюсь,
чтобы перевести дух.
Как– то здесь слишком… холмисто. Вообще-то против холмов я ничего не имею. Для меня это не проблема. Просто постою минутку-другую,
полюбуюсь окрестностями, а заодно и отдышусь. Таксист предлагал доставить меня прямо к дверям, но я сказала, что лучше пройдусь пешком -
просто чтобы успокоиться. И тайком глотнуть водки из миниатюрной бутылочки, которую прикупила в поезде. Что-то я опять разволновалась перед
встречей с Джесс, и совершенно напрасно: за пять часов в поезде я прекрасно подготовилась ко всему.
Я даже проконсультировалась у специалистов! В поезде я зашла в бар и заказала для храбрости «кровавую Мэри». А в баре как раз сидела целая
труппа актеров из шекспировского театра. Они пили вино, курили и обсуждали гастрольный тур с «Генрихом V». Мы разговорились, в конце концов
я все им рассказала и объяснила, что вот теперь еду мириться с Джесс. И все они словно разом спятили! Закричали, что это прямо «Король
Лир», дружно заказали «кровавую Мэри» и давай репетировать со мной примирительную речь.
Пожалуй, я последую не всем актерским советам. Рвать волосы или пронзать себя бутафорским кинжалом все-таки не стану. Но кое-что мне очень
даже пригодится! Например, теперь я знаю, что ни в коем случае нельзя переигрывать собрата-актера, то есть вставать так, чтобы ему пришлось
отвернуться от публики. Все актеры согласились, что подложить большей свиньи сестре просто невозможно, а если я на такое способна, значит,
шансов на примирение у меня ноль, и не по вине Джесс. А мое робкое возражение, что публики не будет, они попросту отмели и заверили, что
толпа обязательно соберется.
Ветер разворошил мне прическу, губы уже наверняка обветрились от безжалостного северного воздуха, поэтому я достаю бальзам для губ. Намазав
губы, вынимаю мобильник, чтобы уже в тысячный раз убедиться, что Люк не звонил. Но сигнала нет. Наверное, я вне зоны действия. Минуту стою,
тупо уставившись в крохотный экранчик, а в сердце просыпается нелепая надежда. Если сигнала нет, значит, Люк вполне мог звонить! Вдруг как
раз в эту минуту он набрал номер, а дозвониться до меня не может…
Но в самой глубине души я знаю, что это неправда. Люк уехал шесть часов назад. Если бы он хотел меня услышать, позвонил бы давным-давно.
Вместе с ощущением внутренней пустоты на меня нахлынули воспоминания. Злой голос Люка. Ненавидящий взгляд напоследок.