Вместе с ощущением внутренней пустоты на меня нахлынули воспоминания. Злой голос Люка. Ненавидящий взгляд напоследок. Безжалостные слова.
Весь день эхо нашей ссоры звучит у меня в ушах, от него раскалывается голова.
На глаза вдруг наворачиваются слезы – ужас, только этого мне не хватало! Яростно смаргиваю, делаю глубокий вдох. Нет уж, плакать я не
собираюсь. Все образуется. Я исправлюсь, стану новым человеком, так что Люк меня и не узнает.
С новой решимостью волоку чемоданы в гору, до самой улицы Хилл-Райз. Там останавливаюсь и оглядываю ряд серых каменных коттеджей с
террасами. От предвкушения по спине бегают мурашки. Вот она. Улица Джесс. В одном из этих домов она и живет.
Лезу в карман за адресом, чтобы уточнить номер дома, и краем глаза улавливаю движение в ближайшем окне верхнего этажа. Поднимаю голову –
Джесс! Стоит у окна и потрясенно таращится на меня.
Несмотря на все, что было между нами, при виде ее знакомого лица меня переполняют чувства. Ведь это же моя сестра! Я срываюсь с места,
чемоданы наезжают мне на пятки, шляпная коробка трясется. Задыхаясь, подбегаю к двери и уже собираюсь постучать, как дверь вдруг
открывается. Передо мной стоит Джесс в светло-коричневых вельветовых джинсах и свитере. Вид у нее ошеломленный.
– Бекки, какого дьявола ты здесь делаешь?
– Джесс, я хочу поучиться у тебя, – срывающимся голосом объясняю я, и пытаюсь жестикулировать так, как учили меня актеры шекспировской
труппы. – Я буду твоим подмастерьем.
– Что? – В ужасе она пятится. – Бекки, ты что, выпила?
– Нет! То есть да. Пару «кровавых Мэри», вот и все… но я абсолютно трезвая, честное слово! Джесс, я хочу быть хорошей! – Слова рвутся из
меня потоком. – Хочу всему научиться у тебя. И поближе познакомиться с тобой. Знаю, за свою жизнь я наделала немало ошибок… но я хочу их
исправить. Джесс, моя мечта – быть такой, как ты.
Воцаряется зловещее молчание. Джесс смотрит на меня в упор.
– Такой, как я? – переспрашивает она. – То есть «скупой нудной коровой» – так, Бекки?
Черт. А я надеялась, что она забудет.
– Э-э… извини, что обидела тебя, – растерянно бормочу я. – Я не хотела…
Но переубедить Джесс не удается. Быстренько припоминаю: чему там еще меня учили на экспресс-тренинге в поезде?
– Время залечит наши раны… – начинаю я и простираю к ней руки.
Джесс отшатывается.
– Вряд ли! И как тебе только хватило наглости явиться сюда?
– Но я же прошу тебя помочь мне, по-сестрински! – в отчаянии объясняю я.
Я хочу у тебя учиться, понимаешь? Ты – Йода, а я…
– Йода? – Глаза Джесс становятся круглыми.
– Да нет, внешне между вами никакого сходства, – торопливо поправляюсь я. – Ни малейшего! Я просто…
– Это меня не интересует, Бекки, – перебивает Джесс. – Мне нет дела ни до тебя, ни до твоих идиотских затей. Уходи.
И она хлопает дверью, а я в шоке застываю. Джесс захлопнула дверь у меня перед носом? Не впустила свою сестру?!
– Но я же приехала из самого Лондона! – кричу я.
Нет ответа.
Нет, не сдамся. Ни за что. Я изо всех сил колочу в дверь.
– Джесс! Впусти меня! Пожалуйста! Я помню, у нас были разногласия…
Дверь распахивается.
– Оставь меня в покое! – И на этот раз Джесс не просто недовольная, а злая. – Бекки, разногласия ни при чем. Мы разные люди. У меня нет
времени на тебя. Честно говоря, я жалею, что мы встретились. И я понятия не имею, что тебе здесь надо.
– Ты не понимаешь, – торопливо начинаю я, пока она снова не захлопнула дверь, – все разладилось. Мы с Люком в ссоре. Я… сделала одну
большую глупость.
– Какой сюрприз. – Джесс складывает руки на груди.
– Да, меня никто не заставлял, – у меня срывается голос, – я знаю, что сама виновата. Но по-моему, наш брак под угрозой. Я в этом уверена.
Слезы так и подступают к глазам. Я часто моргаю, сдерживая их.
– Джесс… пожалуйста, помоги мне. Больше мне не к кому обратиться. Если я чему-нибудь научусь у тебя, может, Люк вернется. Ты ему нравишься…
– у меня перехватывает горло, но я заставляю себя смотреть Джесс прямо в глаза, – больше, чем я.
Джесс качает головой – непонятно, то ли не верит мне, то ли ей все равно.
– Кто там, Джесс? – слышится голос из-за ее спины, и в дверях появляется еще одна девушка – в очках, с прямыми тусклыми волосами
неопределенного цвета и с пачкой бумаги в руках. – Снова свидетели Иеговы?
– Я не свидетель Иеговы! – возмущаюсь я. – Я сестра Джесс!
– Сестра? – Незнакомка обводит изумленным взглядом мою одежду, туфли и два чемодана. – Теперь ясно, что ты имела в виду, – говорит она
Джесс и слегка понижает голос: – И вправду слегка тронутая.
Тронутая?!
– Я не тронутая! – еще больше возмущаюсь я. – И вообще, не лезьте не в свое дело! Джесс…
– Бекки, поезжай домой, бесстрастно прерывает меня Джесс.
– Но…
– Ты по-английски понимаешь? Домой! – И она машет рукой, словно отгоняет приставшую собаку.
– Я же… тебе родня! – дрожащим голосом напоминаю я. – Родные должны быть заодно. Заботиться друг о друге. Джесс, я твоя сестра!
– Это не моя вина, – отрезает Джесс. – К тебе в сестры я не набивалась. Пока, Бекки.
И она снова грохает дверью – так резко, что я вздрагиваю. Поднимаю руку, чтобы еще раз постучаться, – и устало роняю ее. Бессмысленно.
Несколько минут стою, тупо глядя на коричневую обивку двери. Затем медленно поворачиваюсь и бреду со своими чемоданами прочь.
Такой долгий путь – и все напрасно.
Что же мне теперь делать?
О том, чтобы сразу вернуться домой, я и думать не могу. Пять часов трястись в поезде – а что потом? Пустая квартира.
И отсутствующий муж.
Мысль о Люке становится последней каплей. Не в силах больше сдерживаться, я даю волю слезам. Две мамаши с колясками с жадным любопытством
глазеют на меня, но мне уже все равно. Слезы хлещут потоками. Наверное, вся косметика поплыла… а у меня руки заняты, даже носовой платок не
достать, приходится шмыгать носом… Так, пора остановиться. И привести себя в порядок.
Впереди что-то вроде деревенской площади с деревянной скамьей в центре. Иду к ней. Бросив чемоданы, сажусь, обхватываю голову руками и еще
сильнее заливаюсь слезами.
Я совсем одна, в сотнях миль от дома, там, где меня никто не знает… И виновата в этом сама. Я сама все испортила.
И Люк меня навсегда разлюбил.
Внезапно над моей головой раздается мужской голос:
– Ну полно, полно! Что стряслось?
Поднимаю заплаканное лицо. На меня укоризненно и озабоченно смотрит мужчина средних лет, в вельветовых штанах и зеленом джемпере.
– Что, конец света наступил? – спрашивает он грубовато. – Здесь повсюду пожилые люди отдыхают, – он обводит рукой коттеджи, обступившие
площадь, – а от тебя шуму столько, что даже овцы всполошились.
Он кивает в сторону холма – и точно, две овцы удивленно таращатся на меня.