Часть первая. СЫН БРАХМАНА
Подсенью родительского дома, на солнце речного берега у лодок, в тени
салового леса, втенисмоковницвырос прекрасный сын брахмана, юный сокол
Сиддхартха,вместесГовиндой,своимдругом,сыномбрахмана.Солнце
покрывало загаром его белые плечи на берегу реки, при купании, при священных
омовениях,при жертвенныхобрядах.Тень вливалась вего черныеочи -- в
манговойроще,прииграхмальчиков,припесняхматери, присвященных
жертвоприношениях, при поучениях ученогоотца и беседах мудрецов. Давно уже
Сиддхартхапринимал участие в этих беседах; вместе с Говиндой упражнялся он
в словесных состязаниях, в искусстве созерцания, с целью самоуглубления. Уже
он всостояниибылбеззвучнопроизносить слово "Ом", этословослов,--
беззвучно выговаривать его при дыхании и выдыхании, с сосредоточенной душой,
счелом, озареннымсиянием ясной мысли. Ужев глубине своегосущества он
познавал Атмана, непреходящего, со вселенной единого.
Радостьнаполняласердцеотцапривиде сына,стольодаренного,
жаждущего знания: великого мудреца исвященно служителяпровидел он в нем,
князя среди брахманов.
Блаженствомпреисполняласьгрудь матери, когдаона глядела насына,
когдавидела,какдвигался,садилсяивставалСиддхартха,сильный,
прекрасный,какступалиегостройныеноги,скакойотменной
благопристойностью он ее приветствовал.
Любовь зарождаласьв сердцах юныхдочерей брахманов, когда Сиддхартха
проходилпоулицам города, случезарнымчелом, сцарственным взором,с
узкими бедрами. Но всех больше любил его Говинда, его друг, сын брахмана. Он
любилочи ичарующийголос Сиддхартхи, любилегопоходку иисполненные
благородства движения, любилвсе, чтоделал иговорилСиддхартха-а всего
больше любил его душу, его огненные мысли,его пламеннуюволю, его высокое
призвание. Ибознал Говинда --нерядовым брахманомстанет егодруг, не
небрежнымисполнителем жертвенных обрядов, неалчным продавцом заклинаний,
не тщеславным пустым краснобаем, не злым и коварнымжрецом,-- какне будет
ондобродушным и глупымбараном в многоголовом стаде. Нет, не будет этого!
Даион--Говинда--не хотелстатьоднимиз тех брахманов,каких
существуютдесятки тысяч.Онхотелследовать во всемза Сиддхартхой, за
любимым,чудным.И еслиСиддхартхакогда-нибудьстанет богом,еслион
приобщится к сонму лучезарных,-- тогдаи он,Говинда, последует заним,--
как друг его, как спутник, как слуга и копьеносец, как тень.
Все любили Сиддхартху. Во всех он вселял радость, для всех был утехой.
Но сам он, Сиддхартха, не ведал радости, не знал утех. Гуляя по розовым
дорожкам сада, среди смоковниц, сидя под голубоватой сенью РощиСозерцания,
совершаяежедневныеочистительныеомовения,приносяжертвоприношенияв
тенистой глубине манговой рощи, с отменной благопристойностью в каждом своем
движении, всемилюбимый,всемрадуя взоры,--сам он, однако,не находил
радости в своем сердце.
Вструях речныхвод, в мерцанииночныхсветил, в
сияниисолнечных лучеймелькалипередним образы,носилисьнеугомонные
мысли.Грезы идушевнуютревогунавевали нанего икурение жертвенного
фимиама, и стихи Ригве-ды, и поучения древних брахманов.
ИСиддхартха позналмукинеудовлетворенности. Онпо чувствовал, что
любви родителей,любви Говинды,егодруга, недостаточно, чтобы навсегда и
всецелоосчастливить,успокоить инасытить его. Он догадывался,чтоего
достопочтенный отец и другие его учителя -- мудрые брахманы уже передали ему
большуюилучшуючастьсвоей мудрости,чтоониуже передали всесвое
богатство вегоалчущийсосуд,-- но не наполнился сосуд, не удовлетворена
мысль, не успокоилась душа, не умиротворено сердце. Омовения вещь хорошая,--
но неводоюжесмытьгрех,утолитьжаждудуши, унять тревогусердца?
Превосходны жертвоприношения и вознесениямолитв к богам-- но разве этого
достаточно?Разве жертвоприношения дают счастье? Абоги? Действительноли
творцом мира был Праджапати, а не Атман -- Он, Единственный, Всеединый? Ведь
ибоги существа сотворенные, как я и ты, подчиненные времени, преходящие...
И хорошоливтакомслучае, правильно ли,имеетли смысл приноситьим
жертвы?Комужеиприноситьжертвы,Комупоклоняться,какнеЕму,
Единственному, Атману? И где искать Атмана, Где Он пребывает, где бьется Его
извечное сердце? Где, как не в собственномЯ, вего сокровенной глубине, в
том Не уничтожаемом, что каждый носитв себе? Ногде же,гдеэто Я,это
сокровенное, это начало начал? Оно не вплоти и не в крови, не в мысли и не
всознании,-- учат мудрейшие. Где оно тогда? Существует ли иной путь,чтоб
проникнуть туда, к этому Я, комне, к Атману? И стоитли его искать?увы,
никтонеможет указатьэтотпуть,никтонезнает его,--ни отец,ни
наставникии мудрецы,нисвященные жертвенные песнопения.Все-то они--
брахманы и их священные книги -- знают,всем-то идажеболее чем всем они
интересовались-творениеммира,происхождениемречи,пищи,вдыханияи
выдыхания,соотношениемчувств, деяниямибогов.Бесконечномногознают
они,-- нокакуюценуимеет всеэтознание,если незнаешьЕдиногои
Единственного, важнейшего, единственно важного?
Правда, вомногих стихахсвященных книг, вособенностив упанишадах
Самаведыговорится об этом сокровенном, изначальном... Дивныеэто стихи!
"Твоядуша--это весь мир",-- гласятони.Иеще вних говорится, что
человек в состоянии глубокого сна -- входит в свое сокровенное Я,пребывает
в Атмане. Дивная мудрость звучит в этих стихах; все знание мудрейших собрано
тут и высказано в магических словах,-- чистое, какпчеламисобранныймед.
Нет, нельзяне относиться с глубочайшим уважениемк столь огромным запасам
знания, собранным исохраненным бесчисленными поколениями мудрых брахманов.