ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ НОВЫЙ ДРУГ
Самолетная база острова Визе радировала, что море далеко на запад от острова покрыто тяжелым паковым1 льдом и прямой путь к шахте № 6 небезопасен. С острова Уединения, лежащего почти в центре Карского моря, воздушная разведка, наоборот, доносила, что в районе острова море большей частью свободно, лишь местами встречаются скопления мелко битого льда и большие поля дрейфующего пакового льда, которые легко обойти.Рация острова Домашнего сообщала такие же успокоительные сведения, добавляя, что у западных берегов Северной Земли сейчас густо идет сайка, которую сопровождают стада белух. Сайка - чисто морская рыба, держится в холодных водах, не избегая и кромки льда. Но белуха, для которой сайка в открытом море является основной пищей, боится больших пространств, покрытых сплошным льдом. Подобно родственным ей китам, кашалотам, дельфинам, белуха должна часто подниматься на поверхность, чтобы обновлять запас воздуха в своих объемистых легких. Сплошные льды не дают ей этой возможности. Вот почему присутствие белух у западных берегов Северной Земли как бы подтверждало благоприятные сообщения с острова Домашнего.В Арктике прямой путь не всегда бывает самым коротким.Капитан "Чапаева" Василий Николаевич Левада, старый опытный полярник, знал цену этой истине. Лучше проходить длинным кружным путем, но чистой водой, чем пробиваться напрямик короткой дорогой, но сквозь тяжелые, всегда опасные льды, с риском повредить судно или надолго застрять.Капитан Левада решил вести караваны следующих за ним судов кружным путем, через район острова Уединения. Правда, на широте мыса Желания и дальше к югу миль на тридцать лежала широкая полоса сплоченного семибального льда, но капитан был уверен, что "Чапаев" сможет преодолеть ее без особого труда и провести даже такие, не приспособленные для плавания во льдах суда, как "Полтава" и "Щорс".На долготе мыса Желания "Чапаев" круто повернул на восток. "Полтава" и "Щорс", четко выделяясь огромными и в то же время изящными контурами на сером небе, последовали за своим вожаком.Капитан Левада с тревогой посматривал на них с высоты своего мостика. И о чем только думали в Москве и Архангельске, когда направляли сюда этих франтов?! Понавешали на них по ватерлинии1 стальные ледовые пояса и думают, что все сделано для их безопасности. А шпангоуты! А бимсы! А весь их деликатный скелет, совсем не созданный для могучих ледовых объятий! Хорошо, что пассажиры, все до одного, на "Чапаеве". Хоть за них-то душа спокойна. "Ну, да ладно! - встряхнулся старый капитан. - "Чапаев" пошире этих красавцев! Он проложит для них достаточно свободный канал во льдах, А сжатий летом почти не бывает".К вечеру сильно похолодало, пошел густой снег.В обоих бортах "Чапаева" во всю их длину открылись продольные щели, и из них медленно поднялись между вертикальными стойками широкие пластины прозрачного металла. Вверху пластины достигли такой же прозрачной крыши и автоматически наглухо скрепились с ней.Весь "Чапаев" оказался укрытым от непогоды, на палубах стало тепло и уютно. Автоматические снегоочистители равномерно двигались по прозрачным стенам вверх и вниз - сохранялась отличная видимость.В густой кружащейся пелене снега никто не заметил появления первых мелких льдин. Их почувствовали лишь по ударам о корпус судна.Дима стоял один на своем любимом месте - на баке, там, где у форштевня сходились углом верхние прозрачные стены корабля. Мальчик задумчиво смотрел вперед, в снежные вихри, мечущиеся перед ним снаружи, прислушивался к стонам ветра.Вот он сейчас в самом сердце Арктики, и льдины кругом, и снег и холод. И ничего особенно интересного. Даже скучно. Не то, что дома. А что теперь дома? Его, наверное, ищут. Ира плачет. А что если вернуться? Сказать Ивану Павловичу... Нет, и думать об этом нельзя.
Он должен найти Валю! Но легко ли найти человека здесь, в этих бескрайных льдах?Льдины стучались о борта "Чапаева" все сильней, а ветер сразу стих, как будто его и не было. Можно было различить крупные льдины вокруг корабля. "Чапаев" раздвигал их носом, и они теснились в стороны, налезая одна на другую, ломаясь. Вон впереди одна, круглая, большая, совсем как островок, даже не качается. "Чапаев" идет как будто нарочно прямо на нее, расталкивает льдины помельче, точно хочет именно с ней встретиться. Вот она все ближе, совсем близко... У Димы на мгновение замерло сердце. Ух! Легкий толчок, чуть заметное сотрясение палубы под ногами - и огромная льдина беззвучно лопнула, словно кожа на барабане: по ней побежали две змейки-трещины, они на глазах делались все шире, потом средняя из трех новых льдин наклонилась набок, стала торчком на ребро, прозрачное, чистое, как стекло - зеленое с синевой. А "Чапаев" равнодушно идет дальше, словно никакие силы в мире не могут его остановить. А льдина так, торчком, и пошла вдоль его борта, жалкая, побежденная. Она жалобно скрипит, визжит даже в груди ноет от этого визга. Впрочем, визг и скрежет несутся теперь отовсюду. Кругом, далеко-далеко - лед; ближе он розовый, а дальше фиолетовый, и вдруг весь он вспыхнул, заблестел, как на солнце. Откуда же солнце.Дима оглянулся. На небе клубились темные низкие тучи, снег уже не падал. С запада низко, совсем у горизонта, пробиралось оранжевое солнце и на прощанье раскрасило весь ледяной мир.А около Димы стоял тот высокий, со спокойными серыми глазами человек. Он смотрел вперед и молчал, точно не замечая мальчика. Так простояли они с минуту, не произнеся ни слова.Потом человек опустил глаза и посмотрел на Диму. Встретив спокойный дружественный взгляд, Дима опять почувствовал симпатию к незнакомцу, желание поговорить с ним и неловкость оттого, что это было запрещено.Человек улыбнулся и тихо спросил:- Ну, что ты думаешь об этой картине? Нравится тебе?И вдруг какое-то ожесточение охватило Диму. Что ему надо? Чего он пристает? И без него грустно. И неожиданно для самого себя мальчик ответил:- А зачем вам знать, что я думаю? Отвратительная картина!И, круто повернувшись, он побежал к трапу, бегом пронесся по палубе и ворвался в каюту.При виде Димы Плутон, дремавший на ковре, тревожно вскочил на ноги.- Лежи, лежи, Плутон, - проговорил Дима задыхаясь.Опустившись вместе с ним на ковер, он положил голову на вытянутые лапы собаки.Возмущение не проходило, и Дима прижался к Плутону, бормоча:- Смотрит и смотрит... Подглядывает, что ли? Что ему от меня надо? Как будто он что-нибудь знает...Плутон тихо заворчал и осторожно лизнул Диму в ухо.- Не надо лизать, Плутон!Плутон легонько постукивал пушистым хвостом по ковру, обнюхивал затылок Димы, щекотно шевеля волосы своим большим шершавым носом. Снаружи, за бортом, визжали и царапались льдины; казалось, будто они царапают сердце. А весь мир лежал кругом пустой и холодный, словно вымерший, и только он, Дима, остался в нем, одинокий и обиженный.Дима прерывисто всхлипнул, вскочил с ковра и сел в кресло.Плутон немедленно встал, подошел и положил тяжелую голову Диме на колени. Дима машинально почесал его за ухом.А почему, собственно, он так ответил тому человеку? Почему вдруг вспыхнула в нем такая злость? Ах, не надо было! Не надо было! Что он теперь подумает?И Дима опять увидел перед собой спокойное лицо и серые, немного удивленные глаза.Дима вскочил с кресла и выбежал в коридор.Лишь очутившись на палубе, Дима заметил, что "Чапаев" стоит на месте. Позади него среди ледяного поля виднелись огромные неподвижные силуэты "Полтавы" и "Щорса".