После того как Пузан рысью выбежал из комнаты, алхимик некоторое время разглядывал потолок. Затем он достал крошечный клочок тонкого пергамента, разыскал в куче хлама на рабочем столе перо и написал очень короткую записку. После чего, подойдя к клеткам с белыми голубями, черными петухами и прочими опытными экземплярами, он вытащил гладкую, лоснящуюся крысу, засунул свернутую записку в маленькую бутылочку, привязанную к задней ноге зверька, и выпустил животное на свободу.Крыса ткнулась носом в пол и исчезла в норе у дальней стены.Примерно в это же самое время одна гадалка, славящаяся никогда не сбывающимися предсказаниями и живущая на другом конце квартала, случайно заглянула в свою магическую чашу и испустила тихий вопль. В течение какого-то часа провидица продала все драгоценности, различные волшебные приспособления, большую часть одежды и прочие пожитки, которые нельзя было увезти на самой быстрой лошади, какую она смогла достать. Тот факт, что немного погодя, когда дом рухнул в пламени, сама гадалка погибла под случайным обвалом в Морпоркских горах, доказывает, что у Смерти тоже есть чувство юмора.
***
Опять-таки примерно в то же время, когда почтовая крыса исчезла в лабиринте ходов под городом и, безошибочно следуя древнему инстинкту, заторопилась к своей цели, патриций Анк-Морпорка взял в руки письма, доставленные прилетевшим утром альбатросом, еще раз задумчиво посмотрел на верхнее из них и вызвал к себе начальника шпионов.А в "Порванном Барабане" Ринсвинд с раскрытым ртом внимал рассказу Двацветка.- Так что я решил увидеть ваш город своими глазами, - повествовал маленький чужестранец. - На это ушли все сбережения, которые я собрал за восемь лет. Но мое путешествие стоит каждого полурайну. Я хочу сказать, наконец-то я очутился здесь. В Анк-Морпорке. В двуедином городе, прославленном в песнях и сагах. На улицах, знававших поступь Хэрика Белого Клинка, Хруна-Варвара, Бравда из Пупземелья и Хорька... Знаете, здесь все именно так, как я себе представлял.Лицо Ринсвинда являло собой маску, изображавшую зачарованный ужас.- Я уже не мог выносить жизнь в Бес Пеларгике, - безмятежно продолжал Двацветок. - Сидеть целый день за конторкой, складывать колонки циферок, не ждать от будущего ничего, кроме пенсии.., где ж тут романтика? Двацветок, сказал я себе, сейчас или никогда. Зачем слушать чужие истории? Ты сам можешь поехать туда. Хватит слоняться вокруг доков и подслушивать матросские байки. Одним словом, я составил себе разговорник и купил билет на ближайшее судно, следующее к Коричневым островам.- И ты не взял с собой никакой охраны? - пробормотал Ринсвинд.- А зачем? Что у меня красть? Ринсвинд кашлянул.- У тебя есть.., э-э.., золото, - намекнул он.- И двух тысяч раину не наберется. Этого только-только хватит, чтоб не помереть с голоду пару-другую месяцев. У меня дома. Здесь, наверное, на эти деньги можно прожить подольше.- Раину - это такая большая золотая монета? - уточнил Ринсвинд.- Ага. - Двацветок обеспокоено посмотрел на волшебника поверх своих странных зрительных линз. - Как, по-вашему, две тысячи - это приличная сумма?- Аг-ха, - прохрипел Ринсвинд. - Я хочу сказать, да, приличная.- Вот и здорово.- Гм, а в Агатовой империи все такие богатые, как ты?- Я? Богатый? Помилуйте меня боги, да с чего вам это взбрело в голову? Я всего-навсего бедный клерк! Как вы думаете, я не слишком много заплатил трактирщику? - вдруг забеспокоился Двацветок.- Э-э, он мог бы удовольствоваться и меньшим, - предположил Ринсвинд.- Ладно, в следующий раз буду умнее. Вижу, мне многому предстоит научиться. Кстати, Ринсвинд, мне в голову пришла одна идейка... Вы случайно не согласитесь поступить ко мне на службу в качестве..
, гм, не знаю, вероятно, в данных обстоятельствах эту должность можно назвать "гидом"? Я могу позволить себе платить вам один раину в день.Ринсвинд открыл рот, чтобы ответить, но почувствовал, что слова застряли в горле и явно не торопятся выходить в мир, который быстро сходит с ума. Двацветок залился краской.- Я вас обидел, - заметил он. - С моей стороны было дерзостью просить об этом такого профессионала, как вы. У вас наверняка множество проектов, которые ждут своего воплощения. Какое-нибудь высокое волшебство...- Да нет, - слабо пискнул Ринсвинд. - Как раз сейчас я свободен. Раину, говоришь? Один раину в день. Каждый день?- Наверное, в сложившихся обстоятельствах мне следует предложить вам полтора раину. Плюс, конечно, все издержки.Волшебник, совершив невозможное, овладел собой.- Подойдет, - кивнул он. - Я согласен.Двацветок достал из сумки большую золотую кругляху, взглянул на нее и положил обратно. Ринсвинду не удалось рассмотреть ее как следует.- Думаю, - сказал турист, - что сейчас мне не помешает немного отдохнуть. Путешествие было долгим. Надеюсь, вы сможете вернуться сюда в полдень, и мы тогда осмотрим город?- Заметано.- Тогда, пожалуйста, будьте так добры, попросите трактирщика, чтобы он показал мне мою комнату.Ринсвинд выполнил это поручение и проводил взглядом нервничающего Пузана, которой, примчавшись галопом из задней комнаты, повел гостя вверх по деревянной лестнице, расположенной за баром. Спустя несколько секунд Сундук тоже поднялся на ноги и затопал следом за хозяином.Волшебник опустил глаза и уставился на шесть больших монет у себя на ладони. Двацветок настоял на том, чтобы заплатить ему за первые четыре дня вперед.Хью кивнул и ободряюще улыбнулся. Ринсвинд тихонько рыкнул на него.В бытность студентом-волшебником Ринсвинд никогда не получал высоких оценок по предвидению, но сейчас в его голове запульсировали дотоле не использованные цепи, и будущее предстало перед ним так явственно, словно было вытатуировано яркими красками на его зрачках. Меж лопатками у Ринсвинда засвербило. Он понимал, что благоразумнее всего будет купить лошадь. Это должна быть быстрая лошадь - и дорогая. Однако из его знакомых барышников никто не сможет дать сдачу с целой унции золота. Таких богачей среди приятелей Ринсвинда просто не было.Остальные пять монет помогут ему открыть какое-нибудь выгодное дело на безопасном расстоянии отсюда. Двухсот миль вполне достаточно. Это было бы благоразумно.Но что же будет с Двацветком, который останется один-одинешенек в городе, где даже тараканы за милю чуют золото? Нужно быть настоящим подонком, чтобы бросить этого чужеземца здесь.
***
Патриций Анк-Морпорка улыбнулся одними губами.- Пупсторонние ворота, говоришь? - пробормотал он.Капитан стражи лихо козырнул.- Так точно, повелитель. Пришлось пристрелить лошадь, иначе этот гад отказывался останавливаться.- И вот ты здесь. Прямой путь ты избрал, - отметил патриций, глядя на Ринсвинда. - Что скажешь в свое оправдание?Ходили слухи, что целое крыло дворца патриция заполнено клерками, которые днями напролет сопоставляют и уточняют информацию, собранную высокоорганизованной шпионской сетью их хозяина. Ринсвинд никогда не подвергал сомнению эти слухи. Он взглянул в сторону балкона, тянущегося вдоль одной из стен аудиенц-зала. Резкий бросок, ловкий прыжок - и пучок арбалетных стрел в спину. Он содрогнулся.Патриций уложил многочисленные подбородки на унизанную кольцами руку и уставился на волшебника маленькими и жесткими, как бусинки, глазками.- Так, посмотрим, - сказал он. - Клятвопреступление, кража лошади, ввод в обращение фальшивых монет - да, думаю, Арена заждалась тебя, Ринсвинд.Ну, это уж слишком...- Я не крал лошадь! Я честно ее купил!- На фальшивые деньги. Видишь ли, формально это кража.