- Много драгоценностей? - поинтересовался Ницан.
- Очень. На каждой руке по восемь золотых браслетов. Золотая маска. Золотой нагрудник. Золотой венец. Перстни... - господин Нарам-Суэн задумался. - Перстни, по-моему, тоже на месте... - увидев вытаращенные от изумления глаза Ницана, гробовщик пояснил: - Шульги - традиционалисты, следуют древним религиозным обрядам, в том числе и относительно погребения членов семейства. Я знаю, что сейчас у большинства не принято хоронить личные ценности покойного. Но в данном случае ритуал соблюдался полностью. А богатство господ Шульги даже вошло в поговорку, знаете ли.
Ницан не знал поговорок о богатстве господ Шульги и не очень интересовался устным народным творчеством. Поэтому перешел к следующему вопросу:
- Вы занимались реставрацией склепа. Как полагаете, кто-нибудь из ваших рабочих мог впоследствии незаметно проникнуть туда?
- И похитить саркофаг? - Нарам-Суэн покачал головой. - Не думаю. Во-первых, непонятно зачем. Саркофаги, пусть даже из таких ценных пород дерева, не относятся к ходовому товару.
Ницан вынужден был согласиться. Вряд ли в Тель-Рефаиме нашелся бы скупщик краденого, которому пришло бы в голову приобрести саркофаг. Разве что для самого себя.
- А во-вторых, - продолжил Нарам-Суэн, - магические печати на входной двери ставились после погребения. И никто кроме наследника не знает, как они нейтрализуются.
- А секретарь? - напомнил Ницан. - Вы же сказали, что при вскрытии склепа присутствовал секретарь господина Шульги, а не он сам.
- Да, верно. Господин Шульги при мне передал нейтрализующую формулу своему секретарю, после чего тот молодой человек проводил нас - меня и судебного исполнителя к склепу.
Детектив тяжело задумался. Вся история представлялась ему чрезвычайно странной. И самым паршивым было то, что он не знал толком, о чем спрашивать клиента. Ницан раздраженно почеркал по бумаге карандашом, отбросил его в сторону.
- Ладно, - сказал он наконец. - Я попробую заняться вашим делом... - и уже когда обнадеженный заказчик находился рядом с дверью, спросил: Кстати, от чего умер Шульги-старший?
Гробовщик озадаченно взглянул на детектива.
- Точно не припомню, - признался он. - Семейный врач говорил что-то о сердечном приступе.
Выпроводив гробовщика, Ницан освободил Умника из заточения. Рапаит выглядел жалко.
- Умник, - строго сказал детектив. - Мы начинаем новое расследование. Не вздумай мне мешать. Иначе я тебя, все-таки, дематериализую.
Угроза рапаита ничуть не испугала, но он с готовностью закивал и даже придал свое крысиной мордочке озабоченное выражение. Согнав Умника со стола, детектив запросил по телекому из Хранилища Памяти сведения о семействе Шульги. В ожидании бумаг он набрал номер дежурного мага-эксперта полицейского управления. Тот отозвался немедленно. Представившись, Ницан поинтересовался причиной смерти Навузардана Шульги-старшего.
Дежурный эксперт оказался знакомым и нудными вопросами Ницану не докучал. Попросил несколько минут подождать, потом сообщил:
- Сердечный приступ. Переел за обедом на собственном юбилее. Кажется, день рождения... Да, точно, день рождения. Шестьдесят лет. Это, конечно, не возраст, но, что делать, бывает. Никаких подозрительных обстоятельств.
- Магия? - на всякий случай уточнил Ницан.
- Следов вредоносной магии не установлено. Ни смертных заклятий, ни прочего в этом духе. Все чисто.
- Он часто жаловался на сердце?
- Поговори с семейным врачом, Ницан. Я не в курсе. Извини, если у тебя все, я пойду. Много дел.
Фантом мага-эксперта растаял. Ницан поднялся из-за стола и принялся расхаживать по бюро, заложив руки за спину и рассуждая вслух. Умник тотчас взгромоздился на письменный прибор.
Его маленькие блестящие глазки внимательно следили за передвижениями Ницана.
- Что же нам известно? - спросил детектив. - Господин Шульги, богатей и ретроград, изволил переесть за праздничным обедом. Сердце не выдержало интересно, самого обеда или его стоимости? - как большинство обывателей Тель-Рефаима, детектив не жаловал богатеев. Хотя и понимал, что такое отношение продиктовано в основном элементарной завистью. Что делать, вполне человеческое чувство. - В общем, - повторил он, - смерть наступила от естественных причин. Эксперты... Полиция... Понятно?
Умник кивнул.
- После этого господин Шульги-сын... как его... Да, Пилесер. Пилесер Шульги заказал роскошные похороны. Тоже понятно - стать в одночасье владельцем нескольких миллионов. Десять миллионов новых шекелей - это, между прочим, полтораста миллионов старых... Ладно. Заказал он эти похороны в фирме некоего Нарам-Суэна с душевным названием "Счастливого пути..." Скажи, Умник, ты бы хотел, чтоб тебя похоронила контора с таким названием?
Умник отрицательно качнул головой.
- Правильно, я тоже. Но о вкусах не спорят. Пилесер Шульги заказывает для умершего отца саркофаг из яшпаа. Ты не знаешь, Умник, так я тебе объясню: это все равно, что заказать его из чистого золота. Яшпаа во столько же раз дороже красного дерева, во сколько красное дерево дороже кедра. Или тиса... Кстати о тисе, - Ницан остановился. - После похорон господин Шульги отказывается платить за услуги "Счастливого пути", обвинив господина Нарам-Суэна в мошенничестве: дескать, тот ему подсунул тис вместо яшпаа. Спасая деньги и репутацию, наш клиент добивается вскрытия склепа и к ужасу своему обнаруживает, что Навузардан Шульги, действительно, лежит в дешевом тисовом гробу вместо роскошного резного саркофага!
Рапаит восхищенно пискнул.
- Не вижу причин для восхищения, Умник, - строго заметил Ницан. Преступление, как бы эффектно оно ни было совершено, заслуживает наказания. Мы имеем дело с серьезным мошенничеством. Но! Вот только кто его совершил? - Ницан задумчиво подошел к незастланной кровати, смахнул на пол тапочки и улегся навзничь, уставившись в потолок. - Попробуем рассмотреть подробнее. Итак. Первый, кто мог сделать подобную вещь, это, несомненно, гробовщик. Причем с самого начала: прислать безутешному семейству простой тисовый ящик, надеясь, что те в сутолоке и слезах не обратят на подлог никакого внимания. Предположим. Но тогда зачем он стал требовать вскрытия склепа? Да еще официального, в присутствии судебного чиновника? - Ницан перевернулся на живот. Перед его глазами оказалась глубокая трещина в стене, из которого тотчас выглянула какая-то малопривлекательная живность. Цикнув на нее, Ницан произнес: - Возможно, конечно, наш клиент понадеялся, что суд разрешения на снятие магических печатей не выдаст, господин Пилесер Шульги - тоже. Тогда решение суда основывалось бы на показаниях свидетелей. У господина Нарам-Суэна появлялся реальный шанс получить за дешевку восемьсот "камешков". Возможно? - он скосил глаза на сидевшего на столе Умника. Тот кивнул.
- То-то и оно. Почему же я взялся за дело? - вопросил Ницан, подперев голову рукой. И сам же ответил, многозначительно подняв указательный палец: - Потому что не похож наш клиент на мошенника. Да и слишком велик был риск разоблачения, а Нарам-Суэн, похоже, весьма дорожит своей репутацией... Ницан сел, тяжело вздохнул. - И потом: взявшись за такое расследование частный детектив не должен начинать с подозрений в адрес собственного клиента. Это неэтично. Клиента начинают подозревать в конце. Но не в начале.
Ницан подошел к креслу, в котором совсем недавно сидел владелец похоронного бюро, плюхнулся с размаху, закинул ногу за ногу. Умник тотчас перебрался на подлокотник.